Сознание медленно возвращалось.
Из окружения доносились голоса.

Что… Где я…
Точно, передо мной появилась та красивая девушка… и потом…

Ха!

Мияко Эгава резко подняла голову. Её тело, привязанное к стулу в одном нижнем белье, не могло пошевелиться. Как такое возможно?!

«М-м! М-м-м!»
«О, очнулась.»

В комнате, кроме Мияко, было трое. Луруна, Казуса и Юра.
Неужели её, Мияко, одурачили ученицы…! Она, из всех людей, попалась на удочку этим девчонкам, едва начавшим жить…!
Мияко гневно уставилась на них. И тут.
Юра внезапно показала ей что-то.

Пистолет (модельный).

«—!?»
«Тихо, не шуми.»

Мияко отчаянно, как никогда в жизни, закивала.
Скотч с её рта сорвали. Но голос не выходил, словно горло заморозилось. Её дух был сломлен одним ударом.

Что со мной будет?
Неужели меня здесь убьют…?

Эта мысль сделала так, что троица перед ней казалась обсуждающей, убить её или оставить в живых.

«Короче, давай, заканчивай с этим, ты.»
«“Ты”?»
«Ух… Лу… Луруна-сама.»

Когда Казуса с улыбкой повторила, Юра, почему-то с униженным видом, поправилась. Похоже, между ними сложные отношения.

«Хм… Ну, ладно…»
«Кстати, что-то ты, Луруна-сама, всё время какая-то вялая?»
«…Ха.»

Луруна лениво вздохнула.

«Я же говорила раньше… Мне не всё равно, кого кусать.»
«А, точно, ты говорила. Только абсолютных красавиц, да?»
«Именно. Хотя, после того как я сделала Юру своей подчинённой, это уже не так важно.»
«Эй!»
«Но, как минимум, она должна быть девственницей.»
«Хм. И что тогда делать с этой?»

Все трое посмотрели на Мияко.
Ох…

Казуса подошла с искренне печальным выражением лица.
Словно смотрела на медвежонка, случайно навредившего человеку.

«Если хозяйке не хочется, ничего не поделаешь… Жаль, но…»

— Меня ликвидируют.

Осознав это, рот Мияко заговорил сам собой.

«Я девственница!»

«Э?»

Словно ягнёнок, молящий о милости Бога, она отчаянно, со слезами закричала:

«— Я девственница!!»

Казуса и Юра медленно посмотрели на Луруну.
Луруна… выглядела недовольной.

---

Шея горела.
Сознание затуманилось.

С детства она была девочкой, чьим единственным достоинством была серьёзность.
Она делала только то, что ей велели, но со временем это чувство превратилось в зависть, гнев и праведное негодование к тем, кто не мог даже этого.

Почему они не убираются как следует?
Почему не делают домашку?
Почему нарушают школьные правила? Почему, почему, почему?
Я живу так серьёзно, почему меня не вознаграждают…?

Непростительно. Легкомысленные взрослые. Дети, живущие спустя рукава.
На самом деле я тоже, я тоже хотела бы…!

Даже став учительницей, Мияко Эгава жила, движимая этим гневом. Почему, за что, непростительно. Эти три шестерёнки крутили её двигатель.

Голова кружилась. Шея пульсировала, словно там второе сердце.

Тут её хлопнули по плечу.
Подняв затуманенный взгляд, она увидела горькую усмешку Юры Гото.

«Ну, вот так. Не повезло тебе, училка.»
«…Не повезло…?»

Позади Юры Луруна, прижимая платок к губам, пробормотала: «Всё-таки не особо вкусно…»
Казуса подошла к Мияко.

«О чём ты, Юра-чан? Она стала подчинённой хозяйки. Ей невероятно повезло, разве нет?»
«Ага, конечно.»

Казуса мягко погладила Мияко по голове.

«Теперь вы одна из нас, учитель. Давайте ладить, хорошо?»

Одна из них.
Это слово отозвалось в груди Мияко.

«Одна… из вас…?»
«Да, именно так, учитель.»
«Может, и не поверишь, но эта — вампир. Она кусает людей и делает их своими подчинёнными.»
«Юра-чан, опять “эта” сказала!»
«Да-да, прости, прости. Эй, глаза у тебя страшные! Прости, говорю!»

«Одна… из вас…»

Юра, обернувшись, отшатнулась, а Казуса округлила глаза, воскликнув: «Ого.»
Мияко Эгава плакала, словно водопад.

«Я, я… на самом деле…»

Словно вернувшись в детство, Мияко рыдала.

«На самом деле… я хотела, чтобы меня позвали в караоке-е-е!!»

Уааа, заревела Мияко.

«Я всегда, всегда-а-а завидовала-а-а!!»

Юра обернулась к Луруне.

«…Она плачет… Такое тоже бывает, когда становишься подчинённой…?»
«Не знаю… Это что, жутко…»

— Так, 25-летняя учительница японского языка, Мияко Эгава, стала новой подчинённой!