Чуть больше двух часов до титров.

Я смотрю до самого конца, не вставая.

Сендай рядом тоже сидит до конца.

С теми, кто уходит, не досмотрев титры, я не сойдусь. Иногда в конце показывают бонусные сцены, и я люблю наслаждаться послевкусием фильма, так что хорошо, что Сендай осталась до конца.

Сначала я не могла сосредоточиться на фильме, но со временем перестала замечать её рядом.

Во время сеанса не нужно говорить с соседом, можно смотреть только вперёд. Благодаря этому, хоть и не сразу, я втянулась в историю.

«Мияги, понравилось?»

Как только зал осветился, Сендай весело заговорила.

«Да, понравилось», — коротко отвечаю, встаю.

Фильм не был точной копией манги, но, думаю, его можно назвать удачным. Но я не знаю, что почувствовала Сендай. Она никогда не рассказывала о фильмах, которые ей нравятся, так что я не могла угадать, подошла ли ей эта история.

«А тебе, Сендай?»

Спрашиваю, пока идём, а она, не меняя выражения, говорит:

«Понравилось».

«Правда?»

Её лицо не выглядело скучающим, голос не казался лживым, но что-то в её поведении не сходилось, и я переспрашиваю.

«Правда. Думаю, понравилось», — она называет несколько сцен, делится впечатлениями и снова говорит, что понравилось, останавливаясь.

«Что дальше? Зайдём куда-нибудь?»

Перед кинотеатром она спрашивает, куда идти.

«Куда это?»

Мы не планировали, что после фильма, я даже не думала об этом, так что переспрашиваю.

«Посмотреть одежду или что-то такое».

«У нас с тобой вкусы не совпадают».

«Можно смотреть то, что тебе нравится».

«Мне не нужна одежда».

В шкафу хватает одежды.

Я не хочу ничего покупать, и с Сендай шопинг кажется скучным.

«Тогда поесть?» — мягко улыбается она.

«Хорошо, но что?»

«Что-то лёгкое. Что хочешь?»

«Ты реши».

«Хм. Ты же любишь сладкое, Мияги?»

Мне всё равно, что ей нравится.

Я хотела, чтобы она выбрала, но, похоже, она не поняла. Она подстраивает выбор под мои вкусы.

Это не плохо.

С Майкой и другими я бы прямо сказала, что хочу.

Но с Сендай сейчас это не радует.

Я знаю почему.

Она слишком добрая и всё время улыбается.

Эта Сендай не отличается от той, что в школе.

Улыбается, говорит ярким голосом.

Она сейчас как одноклассница в начале второго года, с которой я едва говорила, и неясно, замечала ли она меня. Впечатление от неё на месте встречи было верным.

Это не та Сендай, которую я знаю.

«Прости, передумала, не хочу есть».

Я выбираю платформу станции и иду.

«Эй, Мияги, куда?»

В моей комнате её голос был бы недовольным, но сейчас он остаётся добрым.

Мне противно.

Желудок бурлит, будто хочет вытолкнуть обед, я ускоряю шаг.

«Домой».

Не оборачиваюсь.

«Уже? Не рано?»

«Не рано».

Сендай, которая только подстраивается под меня, скучная.

С такой Сендай не весело.

«Можно зайти к тебе? Ещё есть время», — говорит она, хватая меня за руку.

Оборачиваюсь — она с приклеенной улыбкой.

«Если не хочешь, не зайду, но домой можем вместе, да?»

«Зачем?»

«Ну, даже если не заходить, поезд тот же, и дорога до какого-то момента общая. Вместе поедем, мы же сегодня “друзья”».

Она продолжает игру в друзей и не отпускает мою руку.

Её слова не лишены смысла.

Наши дома недалеко, логично ехать вместе. Но тогда нет смысла в дальнем месте встречи, чтобы избежать знакомых.

«Может, и так, но если нас увидят, будет плохо».

«На Обон все у родственников, случайно не встретим никого», — безответственно заявляет она, тянет меня за руку.

«Так что поедем вместе».

Она тащит меня, и мне приходится идти рядом.

Эта чуть властная Сендай, настаивающая на своём, лучше, чем та, что была раньше.

Её напор мне не нравится, но лучше, чем кукольная Сендай. Но улыбка не исчезает, и настроение всё равно плохое.

Она что-то говорит, пока идём.

Я поддакиваю или молчу, а она продолжает говорить — на платформе, в поезде.

Поезд гремит.

Пейзажи текут, приближая к дому.

Яркий город, сочная зелень сменяются привычными видами. Голос Сендай, который я не должна ненавидеть, звучит, но не доходит до сознания. Он смешивается с шумом вагона и исчезает.

Мы выходим из поезда.

Идём по знакомой дороге среди высоких зданий.

После её дома я думала, что не будем идти рядом, но она всё ещё здесь. Разговор не клеится, и я не хочу его поддерживать.

Такая атмосфера мне противна.

Рот тяжёлый, как моё настроение, не хочет работать. Если говорить силой, кажется, что воздух обволакивает и закрывает рот. Сендай, наверное, тоже скучно с угрюмой мной.

Но она идёт рядом и не отстаёт.

«В итоге ты у меня дома».

Я подаю ей холодный ячменный чай, сажусь рядом и пью газировку.

«Выгоняешь друга?»

«Ты всё ещё играешь в друзей?»

«Сегодня весь день друзья», — говорит она, опираясь на кровать, с той же приклеенной улыбкой.

Приятная, но раздражает.

Она, должно быть, понимает, что притворяться друзьями бессмысленно. Игра остаётся игрой и не станет правдой.

«Сендай, тебе правда понравился фильм? Если мы друзья, скажи честно».

Мне плевать на её мнение о фильме, но не хочу лжи. Игра в друзей бессмысленна, но если она считает нас друзьями, могла бы ответить.

Я смотрю на неё.

Она, до этого болтавшая без умолку, тихо выдыхает.

«…Было заметно, что фильм хочет выжать слёзы, это раздражало. Манга лучше», — говорит она мягко, не встречаясь взглядом.