Мне не противно, когда Сэндай лижет мои ноги, но сейчас я не в таком настроении. Думаю, Сэндай и сама это понимает.
Мне не хочется, чтобы что-то делали со мной.
И я сама не хочу ничего делать.
У меня нет плохого настроения, так что и улучшать его не нужно.
Но если уж нужно что-то сказать, то есть одна вещь, которую я хочу, чтобы она сделала.
«...Распусти это».
Я указываю на хвостик Сэндай, которая сидит на полу в общей зоне.
«Волосы?»
«Да. Распусти хвостик».
«Это улучшит твоё настроение?»
«Даже если не улучшит, просто распусти».
Я холодно говорю это и пинаю её по колену. Она без колебаний распускает волосы.
«Теперь нормально?»
«Нет. Спрячь уши».
Хвостика больше нет, но она закинула волосы за уши, и теперь слишком хорошо видно синие камни, которые являются моим знаком.
«...Зачем? Они же лучше смотрятся, когда видны».
Сэндай говорит с лёгким недовольством.
«Не лучше. Спрячь их».
Здесь, кроме меня, никого нет.
Только я могу видеть её серёжки, но даже если они не видны, она всё равно моя. Так что сейчас эти синие камни могут быть скрыты. Пусть они спрячутся вместе с теми эмоциями, которые я не хочу видеть.
«Давай быстрее».
Я снова пинаю её по колену.
«Больно».
Её голос без эмоций, и я говорю: «Если не хочешь, чтобы тебя пинали, сделай, как я сказала». Тогда её уши скрываются.
«Ну как, настроение?»
«Нормальное».
«Это нормальное?»
«Нормальное».
«Понятно».
Сэндай тихо вздыхает. Затем она прижимает лоб к моему колену и бормочет:
«...Я не понимаю, о чём ты думаешь».
«Я сама не понимаю, о чём думаешь ты. Странно, что ты лижешь мне ноги, чтобы улучшить моё настроение».
«Это так странно?»
Её лицо не видно, когда она задаёт этот тихий вопрос.
«Тебе же не приказывали лизать, зачем это делать?»
«Это же похоже на то, что ты бы сделала».
Её голос лишён эмоций.
Он подходит для Сэндай, чьи мысли мне непонятны, но в то же время мне интересно, какое у неё сейчас выражение лица.
Я хочу, чтобы она подняла лицо.
Хочу, чтобы она посмотрела на меня и сказала это.
Но если я увижу её лицо сейчас, может случиться что-то плохое, так что я не могу попросить об этом.
«Извращенка».
Я тихо говорю это и тыкаю её в макушку.
«Прикажи мне что-нибудь. Я сделаю всё, что скажешь».
Сэндай не поднимает лицо. Я чувствую её тепло через колено, но этого недостаточно, чтобы что-то понять.
«Не надо такого говорить».
«Это приказ?»
«Приказ. А ещё встань передо мной с обычным лицом».
«Что это за приказ такой?»
«Неважно, какой приказ, просто сделай, что говорят».
«...Ладно, ладно».
Её голос возвращается к обычному, и я чувствую облегчение.
Её лоб отрывается от моего колена, и тепло уходит. Но почти сразу её пальцы снова касаются меня, и её тепло возвращается.
«Я же сказала встать».
«Я знаю. Я послушаюсь приказа».
Мне не нужно, чтобы она слушалась приказов, но сейчас это единственное, что я могу сделать. Это ближе к «нашему обычному состоянию», когда я не приглашаю её куда-то и не встречаюсь с людьми, которых не хочу видеть.
«Если знаешь, то вставай быстрее».
Я холодно говорю это, и Сэндай, с недовольным видом, встаёт. Затем она спрашивает: «Что дальше?», но я не собираюсь отвечать.
Молча я встаю со стула. Приближаю лицо к её шее, касаюсь губами и возвращаю тепло, которое шло от её колена.
Один раз, два раза.
Повторяю поцелуи вдоль её шеи.
«Не хочешь оставить след?»
«Не хочу».
Коротко отвечаю и медленно прижимаю губы к её шее.
Я не хочу оставлять следы этого дня на Сэндай.
Так что следов не будет.
Вместо этого я целую её снова и снова, возвращаю её тепло и снова забираю его.
«Разве не лучше было бы делать это на кровати?»
Сэндай, которая говорит только лишнее, обнимает меня за спину и толкает меня к своему плечу.
«У меня не такие намерения».
Я отступаю на шаг и наступаю ей на ногу.
«Тогда какие у тебя намерения?»
«...В них нет смысла».
«Если нет смысла, создай его и сделай так, чтобы они были».
«Не могу».
«Почему не можешь?»
Она действительно говорит только лишнее.
В том, что я сделала, нет глубокого смысла, и я не собираюсь его создавать. Конечно, у моего ответа «не могу» тоже нет причины. Мне сложно отвечать на вопросы, когда у меня ничего нет. Такую её нужно заставить замолчать.
«Сэндай, ты надоела».
Я толкаю её в живот и думаю, как остановить её глупые вопросы. Но ничего не приходит в голову.
Может, если я задам вопрос, то смогу остановить её, но она не всегда отвечает на вопросы честно.
Тогда можно просто заварить чай с помощью чайника и убить время, а заодно и её болтовню.
Но мой рот действует сам по себе.
«...Сэндай, что для тебя самое важное?»
Наверное, это не то, что стоит спрашивать сейчас.
Я знаю это, но думаю, что в другой день я бы не смогла задать этот вопрос.
«Самое важное?»
Я могу предположить её ответ.
Когда мы гуляли втроём с Майкой, я слышала ответ, связанный с этим. Она всегда говорит, что любит то же, что и я, но тогда она сказала, что ей «может быть, нравится» то, что мне не особо по душе. Я хорошо это запомнила и знаю, что это правда.
Учёба.
Если точнее, то преподавание. Возможно, это не столько «самое важное», сколько «самое важное занятие». Сэндай любит учить, и я тоже училась у неё.
«Да. Что для тебя самое важное?»
Сэндай смотрит на меня, затем опускает взгляд на пол.
Никаких слов.
Взгляд не возвращается.
Она продолжает смотреть на пол, а не на меня.
Я думаю, что «самое важное» и «любимое» — это не одно и то же, но если её ответ будет «ученики», то я не хочу это слышать.
Во мне тлеет её «любимое».
Я всё ещё не слышу её голоса.
Неохотно я тоже опускаю взгляд на пол, и она бормочет:
«...Это место, наверное».
Я чувствую облегчение, что это не тот ответ, который я не хотела слышать.
Но я не могу с этим согласиться.
«Оно исчезнет после выпуска», — я почти говорю это, но останавливаюсь.
«А что для тебя самое важное?»
Вопрос, который я задала Сэндай, возвращается ко мне. Я перевожу взгляд с неё на это место, где мы готовили, убирались и проводили много времени вместе.
«...Гамбургер».
«Э? Гамбургер?»
«Приготовь».
«Сейчас? И вообще, гамбургер — это не самое важное, а просто то, что тебе нравится».
Сэндай говорит с раздражением и пинает меня по ноге.
«Это почти одно и то же».
Не только я не всегда отвечаю на вопросы честно. Сэндай тоже иногда даёт несерьёзные ответы, так что мы квиты.
«Ну, ладно, пусть будет гамбургер. Ты правда его любишь».
«Неважно. Просто приготовь».
«У нас нет ингредиентов».
«Тогда сходи купи».
«Надо было сказать раньше. Мы могли зайти в магазин по пути».
Может быть, уже слишком поздно, чтобы пойти за продуктами и приготовить гамбургер. Но сегодня я очень хочу гамбургер.
Очень-очень хочу.