Юбка Мияги колышется.
Я знаю, что если буду пристально смотреть, то снова назовут «извращенкой», но мой взгляд сам собой опускается вниз.
Ей идёт.
Она милая.
Мияги, которая уже не школьница, редко носит юбки, поэтому я хочу смотреть на неё в таком виде вечно. Если уж на то пошло, я хочу вечно смотреть на её ноги, выглядывающие из-под юбки.
Её ноги хранят мои воспоминания.
Поэтому мне хочется смотреть на них.
Меня интересует, как была выбрана эта юбка, но сейчас, когда мы с Мияги вдвоём в аквариуме, это мелочь. Может, её выбрала Уцуномия, или почему она не позволила выбрать мне — всё это не так уж важно.
Всё это просто мелочи, а важно то, что Мияги надела юбку в день, когда мы вместе куда-то пошли.
— Сэндай-сан, смотри вперёд.
Я слышу её недовольный голос и отвечаю: «Мияги, смотри сама».
То, что мы сейчас увидим, — это «ушные раковины», и их обладатель — морской лев. А морские львы находятся недалеко от того места, где были пингвины.
Возможно, потому что мы уже были здесь раньше, Мияги тоже это знает, и её шаги направляются туда, где можно увидеть ушные раковины, так что даже если я не буду смотреть вперёд, это не проблема.
— Опасно же. Не смотри на меня, смотри вперёд и веди меня.
С этими словами Мияги, которая, кажется, не нуждается в сопровождении, толкает меня за руку сбоку. Это не настолько, чтобы я споткнулась, но из-за довольно сильного толчка моя скорость на мгновение замедляется. Мияги оказывается на два шага впереди, и я спешу вернуться к ней.
— Эй, Мияги, не уходи вперёд.
Если бы я хотела просто смотреть на её юбку, то лучше было бы идти чуть сзади. Но я хочу идти рядом с Мияги.
— Это Сэндай-сан виновата, что отвлекалась.
— Я не отвлекалась, просто смотрела на твою юбку.
— Это ещё хуже. Не смотри на меня и подумай о своём поведении.
— Ладно, ладно.
Под спокойным голубым небом, похожим на море, я направляю взгляд с юбки вперёд.
Милую Мияги в юбке можно найти и в телефоне, спрятанном в её сумке, и я могу сделать ещё много фотографий.
Приоритет — не смотреть на юбку, а сопровождать Мияги. Даже если она может дойти до места и без моей помощи, если она попросит, я буду сопровождать её сколько угодно раз.
— Кстати, Мияги, мы прошли мимо выдр, но, может, посмотрим на них потом?
В прошлый раз Мияги не могла оторваться от выдр.
Когда мы были в зоопарке, она фотографировала выдр.
Я хочу увидеть всё, что она хочет увидеть, поэтому мне нужно знать, что её хоть немного интересует.
— Посмотрим.
Ожидаемый ответ.
— Тогда пойдём после морских львов.
Я улыбаюсь и смотрю на неё, а Мияги делает странно серьёзное лицо.
— ...А у выдр есть уши?
— Наверное, есть. Я не уверена, потому что никогда не видела их вблизи. Хочешь вернуться и проверить?
— Нет. Потом.
— Мияги, тебе нравятся уши животных?
— Не то чтобы нравятся. Просто Сэндай-сан сказала, что хочет посмотреть на уши, и мне стало интересно.
— Понятно.
Моё сердце подпрыгивает, как теннисный мяч.
Ей интересно то, что интересно мне.
Это, наверное, ничего не значит, но я рада, что мои слова повлияли на Мияги. Даже если это всего на миллиметр, то, что я смогла повлиять на её чувства, — это важно.
Мне хочется даже прыгать от радости, но я иду рядом с Мияги, не быстрее и не медленнее. Мияги, которая раньше спешила к пингвинам, теперь, как будто в насмешку, идёт рядом со мной.
Я бы хотела идти с Мияги, даже если бы до морских львов было десять или двадцать километров, но до места назначения недалеко, и мы скоро приходим.
— Прибыли.
Я сообщаю Мияги и останавливаюсь у места, где можно увидеть морских львов.
— Уши видны.
Мияги пристально смотрит на морского льва и добавляет: «Морские львы, наверное, скользкие».
— Да? А мне кажется, они гладкие.
— У них есть шерсть, так что не такие уж и гладкие.
— У морских львов есть шерсть...
— Есть. У детёнышей морских львов тоже есть пушистая шерсть.
— А, точно.
Действительно, детёныши морских львов, которых я видела по телевизору, были покрыты шерстью. Если подумать, то и у взрослых морских львов она тоже должна быть.
Я пристально смотрю на Мияги, которая пристально смотрит на морского льва.
Она обычно мало говорит, но в местах с животными становится разговорчивой.
Я достаю телефон из сумки и направляю его на Мияги.
Щелчок — я делаю снимок.
Мияги не злится.
Она пристально смотрит на морского льва.
— Мияги.
— Что?
— ...Кто тебе больше нравится: морские львы или тюлени?
Морские львы, тюлени и я.
Мне хотелось сказать что-то глупое, но я не хочу услышать обидный ответ, поэтому задаю обычный вопрос.
— Не думала об этом.
Она спокойно отвечает и делает снимок морского льва.
Пользуясь тем, что Мияги ничего не говорит, я снова ловлю её профиль в объектив.
На экране Мияги выглядит счастливой.
Если говорить прямо, то это выражение лица, которое, наверное, бывает у неё, когда она с Уцуномия. Я хочу, чтобы она выглядела так, даже если мы не в аквариуме и даже если Уцуномия нет рядом.
— Сэндай-сан, ты смотришь на морского льва?
Мияги бормочет.
— Смотрю. Этот тюлень, наверное, выиграл бы в кране.
Я отвечаю, не глядя на морского льва, и Мияги смотрит на меня.
— Сэндай-сан точно не выиграла бы.
— Почему?
— Ты же плохо играешь в краны.
— Ну, это правда.
Она не ошибается, но благодаря тому, что я плохо играю в краны, Мияги выиграла для меня пингвина, так что это не так уж плохо.
Пингвин, которого я хотела выиграть и подарить Мияги, стал нашим общим, и теперь он знает то, чего я не знаю о Мияги, и то, чего Мияги не знает обо мне.
То, что таких вещей в нашем доме становится больше, делает его всё больше нашим, и это приятно.
Я направляю телефон на Мияги.
Она хмурится, но быстро расслабляется.
— Сэндай-сан, сфотографируй морского льва.
Это не приказ, но в её голосе есть настойчивость, и я направляю телефон на морского льва.
Я вспоминаю, как в зоопарке она говорила что-то похожее.
Пингвины и морские львы милые.
Думаю, выдры, которых мы увидим позже, тоже милые.
Но они не интересуют меня так, как Мияги.
— Обязательно фотографировать морского льва?
— Обязательно. Сфотографируй и потом покажи.
Она отвечает недовольным голосом.
Но мне тоже неинтересно.
Я хочу направлять телефон только на Мияги, и мои чувства направлены только на неё. Думаю, если бы я нашла своё любимое животное и сделала много фотографий, Мияги бы обрадовалась, но я предпочитаю смотреть только на неё.
Если я скажу это Мияги, она, наверное, рассердится, поэтому я молчу.
Меня всегда интересует только Мияги, а всё остальное не важно. Это не изменится, даже если Мияги превратится из «соседки по комнате» в «человека, который живёт в самом важном для меня месте».
— Мияги, какого морского льва ты хочешь увидеть?
Тот, что лежит вдалеке, покрыт шерстью, но это не точно.
— Любого, просто смотри и фотографируй.
Мияги говорит, как учитель.
Я хочу исполнить все её желания.
Но есть вещи, которые я не могу изменить.
Мияги сказала, чтобы я создала для неё что-то неприятное и что-то приятное, но я не думаю, что смогу дать ответ, который её устроит. Наверное, этот неопределённый, висящий в воздухе ответ так и не будет найден.
В аквариуме или в зоопарке мои интересы направлены на Мияги.
Раз меня интересует только Мияги, то и неприятное, и приятное связано с ней. Отделить это и создать что-то своё — почти невозможно.
Мияги.
Всего два иероглифа, или три символа хираганы — это обычное имя, которое может написать кто угодно, но для меня оно значит больше, чем любое другое слово или символ.
Мияги, которая ищет меня, — это самое важное, что делает меня значимой.
Я фотографирую морского льва и показываю Мияги.
— Сфотографировала.
— Не очень мило получилось. Сфотографируй серьёзно.
Если Мияги так говорит, то я могу серьёзно сфотографировать милого морского льва, но я хочу оставить ещё немного места на телефоне для неё.
— Ладно, но перед этим можно сфотографироваться с тобой?
Я улыбаюсь и спрашиваю, а на лице Мияги появляется глубокая складка.