«Что ты делаешь, сестрёнка?»
Мизуки обняла меня сзади, спрашивая.
«О, Мизуки. У нас осталось немного шерсти после урока труда, вот я и занялась плетением».
«Ого… Сестрёнка, ты любишь плести?»
«Чуть-чуть. Это немного по-детски, так что никому не говори».
«Это наш с тобой секрет, да? …Сестрёнка, научи меня!»
«Хорошо. Начнём с простого…»
Я взяла руку Мизуки, сидящей рядом, и надела на её пальцы шерстяную нить. Когда она была младенцем, её ручки были такими крошечными, как игрушки. А теперь Мизуки выросла, и её руки уже могут нормально плести. Она ведь школьница, так что это естественно.
Ностальгия. Тогда я сама была в детском саду, так что воспоминания не такие чёткие. Но Мизуки уже так выросла.
Я прищурилась, почувствовав взгляд сбоку.
Мизуки смотрела на меня с каким-то странным выражением.
Я наклонила голову.
«Что, Мизуки?»
«Сестрёнка… Ты ко мне…»
Она начала говорить, но сжала губы.
Так она делает, когда чем-то недовольна.
«Ладно, ничего… Сестрёнка, расскажи мне все свои секреты. Только мне. Играй в секретные игры только со мной, ладно?»
Мизуки обмотала мои пальцы шерстью.
Красный цвет был удивительно ярким. Похожая на кровь красная нить обвивала мой мизинец. Мизуки отпустила нить и крепко сжала мой палец вместе с ней.
Я чувствовала смесь текстуры нити и тепла её руки.
«…Да, только тебе расскажу».
«…! Тогда расскажи свой стыдный секрет! Это нечестно, что только ты знаешь мои!»
«Стыдный секрет… Ты про то, как до прошлого года ты мочила пост…»
«Ааа! Не говори! Дура, сестрёнка!»
Её звонкий голос разнёсся по тихому дому. В прошлом году Мизуки плакала от одиночества без родителей, а теперь она такая бодрая. Это радовало.
В прошлом году она только пошла в школу, наверное, поэтому ей было особенно одиноко. Ещё не привыкла к новой обстановке.
Остался всего год, когда мы можем ходить в школу вместе. Надеюсь, Мизуки не будет плакать.
«Давай, расскажи свой секрет! Самый стыдный!»
«Хм, даже если ты так говоришь…»
В пятом классе заниматься плетением — вроде стыдно. Хотя, может, и нет. Я не знаю, что делают другие, так что не уверена, нормально это или нет.
Про то, как я в прошлом году ошиблась с рисом и сделала его наполовину кашей… это, наверное, не тот стыд, который хочет Мизуки.
Я ломала голову и наконец придумала.
«…Хочу попробовать довериться».
«А?»
«Я не умею полагаться на других, и это сложно, но… иногда думаю, что хочу довериться кому-то полностью, позволить себе быть слабой. …Стыдно, да?»
Я люблю, когда на меня полагаются, а не наоборот. Когда меня балуют, а не я балую.
Я вообще не знаю, как доверяться или быть слабой. Обнимаю Мизуки не потому, что хочу слабости, а чтобы побаловать её. Просто так обнимать, чтобы самой получить тепло, — такого я не помню.
А раньше? До рождения Мизуки, я так делала?
Услышав меня, Мизуки расцвела улыбкой. Такой яркой, что она казалась неуместной в нашем тихом доме.
«Предоставь это мне, сестрёнка!»
«…Мизуки?»
«Я вырасту больше тебя, стану крутой и буду тебя баловать!»
«…Поняла. Ты такая добрая, Мизуки».
Я погладила её по голове, и она прищурилась.
Мизуки всегда ходила за мной, зовя «сестрёнка» и прося ласки. Но, может, она растёт быстрее, чем я думала. Через пару лет она правда станет выше меня и надёжнее?
Представив это, я улыбнулась.
Каким взрослым станет Мизуки?
Когда она вырастет, я тоже буду взрослой. Я легко представляю её взрослой, но себя — нет.
Не понимая почему, я рассмеялась.
Ощущение её волос было удивительно ярким.
Будто я запомню его навсегда.