Лёгкий звук «чмок». Затем чуть липкий звук.
С этими звуками по внутренней стороне бедра пробежало ощущение, одновременно приятное и неприятное. Тело невольно дёрнулось. Я попыталась приподняться, но внимание приковалось к бёдрам, и я не смогла встать.
«Хозяйка, наконец-то проснулась».
Сладкий голос.
Я сразу поняла, что это Сейра. Но голова ещё не соображала. Вглядываясь в потолок в полусонном состоянии, я осознала, что нахожусь у неё дома.
Точно.
Она пригласила меня в гости. Кажется, говорила, что купила вкусный чай и хочет, чтобы я попробовала.
«Сейра».
«Гав!»
«Почему ты лижешь мне ноги?»
«Ты не просыпалась, вот я и решила разбудить тебя так».
Её язык медленно поднимался от внутренней стороны бедра к талии. Она засунула голову под мою юбку, и её движения были совсем как у щенка, но по мере приближения языка к белью талия задрожала. Я попыталась отстраниться, но упёрлась в край дивана — дальше некуда.
«Собаки не лижут такие места».
«Щенки лижут всё».
«Эй…»
Обычно собаки, будя хозяина, лижут лицо. Но Сейра не обычная собака, так что, может, и неудивительно. Но лизать там — это уже слишком.
Она ловко стащила мою юбку и потянулась к белью.
Тут я заметила, что на её шее уже надет ошейник с поводком. Я быстро схватила поводок и потянула. Наклонившаяся Сейра упала мне на грудь.
«Ну, нельзя же так баловаться, Мизуки».
Я вздохнула, и она подняла голову. Её радужки, которые нельзя описать одним цветом, отражали меня. Сегодня её глаза были красивы, но чем-то отличались. Я не понимала, в чём дело, а она приблизила лицо.
«Я Сорахаши Сейра».
Она повторила, поднося лицо ближе.
Я знаю её имя давно. Почему она называет его сейчас?
Вопрос растаял в голове — она поцеловала меня.
Почему она это делает, я не знаю. Первый поцелуй был внезапным, но с того дня она часто целует меня без предупреждения. Мягкие, тёплые и… пугающие губы.
Касаясь тонкой кожи, я почему-то боялась. Будто что-то вот-вот разорвётся.
Губы не такие хрупкие, чтобы рваться от прикосновения, но всё же.
«Имя вспомнила?»
«Что?»
«Я не Нахана Мизуки, а Сорахаши Сейра».
«…А?»
Я назвала её «Мизуки»?
Совсем не заметила.
Я вскочила и поклонилась.
«…Прости. Кажется, я ещё не проснулась».
«Ничего… Видела сон про Мизуки-чан?»
Её глаза вернулись к обычному цвету.
Я облегчённо выдохнула.
«Да, немного».
«Какой сон?»
Она смотрела серьёзно.
«Про детство. Как мы с Мизуки плели верёвочки и делились секретами».
«Какими секретами?»
Я замялась.
Тогда я говорила, что буду делиться секретами только с Мизуки. Но она, наверное, уже забыла. Мои секреты, обещания — всё осталось в прошлом.
Не только живот, но и грудь потяжелели.
Что сейчас делает Мизуки?
«Хотела довериться кому-то, быть слабой. …Хи-хи. Детские секреты такие милые, правда?»
Теперь у меня секреты, которые я не могу никому рассказать.
Что мы с Сорахаши-сан делаем такие странные вещи после уроков. Если кто-то узнает — всё.
По сравнению с этим детские секреты — просто милые пустяки.
«Куруми».
Она резко потянула меня за плечо.
Вдруг живот стал лёгким. Почему, когда ноги отрываются от пола, живот становится невесомым? Как на американских горках когда-то.
Я осознала, что Сорахаши-сан держит меня на руках.
И не просто так.
«Можешь быть слабой со мной. Ты моя хозяйка, но… сейчас побудь принцессой».
«Принцессой…»
Я хихикнула.
Принцесса — это скорее она. Я слышала, как её так называют. Я не для этого — незаметная, обычная, не такая яркая, как она.
Я знала, что она сильная, но не думала, что настолько, чтобы держать меня на руках, как принцессу. Честно, это впервые, и я чувствую себя неловко.
«Ну же, Куруми, позволь себе слабость! Сейчас я не щенок, а твой принц!»
Она закружилась, говоря это.
Не похоже на поведение принца. Мне стало смешно, и я хихикнула. Я уже не хочу быть слабой или полагаться на кого-то, но её желание исполнить мою мечту искренне радует.
Я осторожно обняла её за шею.
«Сорахаши-сан».
«Да?»
«Спасибо».
«Рано благодарить».
«Э? Ой!»
Она легко зашагала. Необычные вибрации передавались телу, усиливая невесомость. Она была весела, с улыбкой, достойной принцессы. Глядя на неё, я чувствовала, как что-то тёплое разливается в груди.
Трудно понять, что я чувствую, я всё меньше себя понимаю. Когда хочу воспитывать её, эмоции накатывают волной, и это ясно. Но почему сейчас чувства такие мелкие и слабые?
Удовлетворившись, она аккуратно опустила меня на пол.
Ощущение её касания уже казалось родным, и я прищурилась.
«Не тяжело было?»
«Совсем нет. Тебя хоть троих подниму».
«Трое меня — это больше ста килограммов».
«Тут дело в настрое!»
«Настроем такое одолеешь?..»
«Ладно, заварю чай. Сегодняшний особенный! Тебе точно понравится!»
«Помочь?»
«Сиди и жди. Сегодня ты принцесса».
Меня это смутило. Она заботится обо мне?
Одиночество — это ложь. С того дня, как Мизуки перестала быть рядом, я чувствую пустоту. С тех пор, как она перестала звать меня сестрёнкой, в моём сердце зияет дыра.
Но это не значит, что я хочу полагаться или быть слабой.
Я просто хочу, чтобы кто-то полагался на меня. …Или это и есть моя слабость?
Погружённая в мысли о Мизуки, я вздрогнула от вибрации телефона. Звонок от неё. Я тут же нажала на кнопку ответа.