«Не вижу ничего впереди. Возьми чашку».
«Вот… Не обожгись, ладно?»
Я взяла чашку и передала Мизуки.
«Нормально, я остудила. Хотя, может, Мизуки-чан любит погорячее?»
«Нет, слишком горячее не моё».
«Ясно. Тогда мы с тобой похожи».
Я впервые видела, как Сорахаши-сан говорит с кем-то, кроме меня, в этом доме.
Вспомнилось Рождество. Тогда я чувствовала смутное раздражение, глядя на остатки вечеринки. Почему мне это не нравилось, я не знаю, но сейчас я испытывала то же самое.
Звук их разговора. Незнакомая улыбка Сорахаши-сан. Незнакомое ощущение от Мизуки.
Вдруг накатило одиночество, будто я одна в мире. Как дома, живот отяжелел.
Папа, мама и Мизуки.
Они ладят, иногда я вижу, как они весело болтают в гостиной. Мизуки, которая улыбалась только мне, теперь улыбается родителям. Я рада, что она, столько лет скучавшая, теперь счастлива. Родители наконец дома, и её радость естественна.
Но тогда.
Если я не могу этому радоваться, я, наверное, не человек.
Я хотела, чтобы Мизуки улыбалась только мне. Ела только мою еду. Я не осознавала этого раньше.
Сорахаши-сан вытащила из меня множество желаний.
Те, о которых я не знала, не хотела знать, и те, что родились впервые. Все они — мои настоящие желания.
Я думаю, это уродливо.
«Как вы с Мизуки-чан проводили время раньше?»
Голос Сорахаши-сан.
Я немного вернулась к реальности.
«Как обычные сёстры, наверное? Как ты знаешь, родители поздно возвращались, так что мы много времени были вдвоём…»
Знает ли Мизуки, что я рассказала Сорахаши-сан о нашей семье? Её рука, обнимающая мой живот, слегка сжалась. Немного больно.
«Понятно. Какой была Куруми в детстве?»
«Такой же, как сейчас. Ответственная, любила заботиться…»
«Ого…»
Почему так неловко, когда близкие говорят о тебе?
Я тихо выдохнула.
Сегодня вкус чая я не разберу.
«Простите, схожу в туалет».
«Да, иди».
«Пойду».
Я попыталась встать, но не смогла. Мизуки не отпускала меня. Когда мы ходили в школу за руки, она не была такой сильной. Теперь она сильнее меня.
«…Мизуки?»
«…Возвращайся скорее».
Её голос звучал как мольба. Не понимая, почему, я встала. Покинув гостиную, я оказалась в тишине. Я часто бывала в этом доме, но не знаю его планировку — обычно меня сразу ведут в гостиную.
Сказала, что иду в туалет, но…
Я прошла мимо него и пошла по коридору. Дом, как и ожидалось, большой. Много дверей, и я не знала, где комната Сорахаши-сан.
Я понимала, что бродить по чужому дому неправильно.
Но почему я всё равно бродила? Интуитивно я открыла одну дверь.
Запах, как от летнего моря, свежий.
Похоже, это была комната Сорахаши-сан. Мебель в белых тонах, кровать аккуратно заправлена. Как комната настоящей принцессы.
Включив свет, я заметила на столе ошейник.
Чёрный, тот, что я подарила.
Приглядевшись, я увидела, что он ухожен, блестит.
Точно, её туфли всегда чистые. Ухаживать за вещами — хорошо, но за ошейником? Забавно. Может, мне тоже ухаживать за её подаренным ошейником?
Я взяла его.
Попробовала надеть на шею — мурашки по спине. В зеркале я выглядела нелепо. Ошейник сам по себе странный, а надеть её ошейник — безумие.
Я вздохнула, и тут раздался щелчок.
Я хотела обернуться, но почувствовала удар по шее, дыхание перехватило. Меня потянули за ошейник, и я увидела Сорахаши-сан с поводком.
«Поймала».
Она улыбнулась.
Когда она вошла? Я не слышала из-за громкого стука сердца.
Щелчок был звуком поводка.
Из-за резкого рывка я потеряла равновесие и упала на пол.
Теперь я была в позе собаки.
«Нельзя, Куруми. Входить в чужую комнату без спроса».
«П-прости…»
«Извинения словами не принимаю. Как надо извиняться, помнишь?»
Она потянула поводок и села на кровать. Её золотые волосы сияли. Улыбка, как в классе, но в глазах — что-то садистское.
Обычно она радуется, будучи щенком, но сегодня она другая.
Я заметила, что дверь открыта. Если Мизуки войдёт, будет беда.
«Погоди, Сорахаши-сан, дверь…»
«Эй, Куруми?»
Она резко потянула поводок.
Моё дыхание издало странный звук. Она приблизила лицо и улыбнулась.
«Ты сейчас извиняешься. Не тебе приказывать. Понимаешь?»
«У…»
«Ну, щенок Куруми. Веди себя как щенок».
«…Гав».
Сердце готово было разорваться. Удовлетворённая, она чуть ослабила поводок и легла на кровать.
«Щенок должен извиняться не словами, а действиями. Ну… лижи».
Она улыбнулась, зазывая.
Роли поменялись. Но моё тело само потянулось к ней. Кровать скрипнула под нашим весом. Я нависла над ней и коснулась губами её щеки.
Я знала, как должен вести себя щенок, по её поведению. Я лизнула её щеку.
Вкус косметики, наверное, вредный, но я не могла остановиться. От щеки к носу, от носа к губам. Я лизала её лицо, следуя языком.
Это нелепо. Слишком нелепо.
Разум кричал, что это ненормально. Я наслаждалась, воспитывая её, но в обратной роли разум просыпался. Странно.
Живот сжался.
Больно, радостно — смешанное чувство. Она улыбнулась.
«Эй, Куруми… Почему щенок в одежде?»
Её голос был острее, чем мой обычно.
Она коснулась моей шеи, скользнула пальцами вниз, к груди.
«Щенкам это не нужно. Снимай».
Я помнила, как говорила ей то же.
Сердце готово было лопнуть.
«…Гав».
Она не отпустит меня, пока не удовлетворится. Я знаю её.
Я потянулась к своей форме.
Обычно я легко раздеваюсь, но мысли о Мизуки мешали. Раздражённая, Сорахаши-сан поднялась и толкнула меня на кровать.
«Не можешь сама, я помогу».
Я не успела остановить её. Она носит ту же форму в школе, так что раздела меня быстро. Я осталась в белье.
Я чувствовала уязвимость. Обычно я сама раздеваюсь.
«…Ха, милое бельё. Одежда у тебя простая, а бельё выбираешь тщательно».
Это правда. Я покупаю бельё в магазине, чтобы подходило по размеру. Но почему тогда одежду не выбираю, а ношу форму?
«Не носи слишком открытую или милую одежду. Ты и так красивая, привлечёшь странных людей».
Вспомнились слова Мизуки.
Точно, она всегда говорила, чтобы я не одевалась мило. Я забыла, но, может, из-за этого перестала выбирать одежду.
Мизуки в детстве считала меня самой красивой в мире. Я не думаю о себе ни мило, ни немило, но родные, видимо, пристрастны. Хотя Мизуки правда милая, это и чужие видят.
Но выбирать милое бельё — это, наверное, моё желание быть модной?
Не знаю.
«Гав».
«Можно и это снять?»
«…Гав».
Я собиралась снять её бельё, но остановилась. Она не остановится. Если Сорахаши Сейра что-то решила, она сделает.
Покачать головой легко, но её напор не оставлял выбора.
Не только из-за этого, но я кивнула. Она улыбнулась и потянула бретельки. В комнате было тепло, но из-за открытой двери тянуло холодом.
Когда она почти сняла моё бельё, я услышала шаги. Тело вздрогнуло. Шаги приближались. Мизуки, наверное, заметила свет. Я попыталась одеться, но не успела.
Что делать? Если Мизуки увидит, будет беда.
Мысли кружились, но решений не было.
Сорахаши-сан встала, подмигнула мне, словно говоря «доверься», и я заморгала.
Она вышла и закрыла дверь.
«Сорахаши-сан, не видели сестрёнку? Её нет в туалете…»
«Она вышла подышать. Ей стало нехорошо от обогревателя».
«Но её туфли в прихожей».
«Может, взяла мои?»
«У вас с сестрёнкой разные размеры. Она сможет их носить?»
«Немного разницы нормально, нет? Если беспокоишься, пойдём искать её вместе».
«Да… Но сначала лучше выключить свет в комнате. Я сделаю».
Плохо. Я схватила форму и спряталась под одеяло.
Через секунду вошла Мизуки. Замечала она меня или нет, но приближалась к кровати.
Сердце колотилось. Если она поднимет одеяло, конец. Я замерла, чувствуя, как она трогает его. Спину пробрал холод. Она медленно поднимала одеяло.
Свет, пробивавшийся через щель, погас.
Похоже, Сорахаши-сан выключила свет.
«Не смотри на кровать, мне неловко. Она не так уж чиста».
«Простите. …Идём?»
«Да. Жду прогулки с Мизуки-чан».
«Мы же сестрёнку ищем, нет…?»
Голоса отдалялись. Дверь закрылась. Я выбралась из-под одеяла. Их присутствие исчезло. Я сняла ошейник и оделась.
Думала, меня раскроют.
Мизуки, увидев меня такой, разочаровалась бы и сочла бы отвратительной. Я сама себя такой считаю. Но почему, если представить, что она меня видела, я боюсь, но в то же время дрожу от возбуждения?
Может, я зашла дальше, чем думаю.
В темноте я посмотрела на своё отражение в зеркале. Шея чуть покраснела. От этого живот сжался, и я вспомнила Сорахаши-сан. Я правда ненормальная.