«Каната, ты в порядке? Я же говорила, ты плохо держишь алкоголь, не пей так быстро. Лицо совсем красное», — мягкий голос Юи-сан звучит с укором.
Мы вдвоём в лифте. В поднимающейся железной коробке я крепко обнимаю её руку и прислоняюсь, доверяя ей свой вес.
«Я в порядке, я совсем не пьяная», — мотаю головой, и Юи-сан, тихо вздохнув, пожимает плечами.
«Даже лёгкий алкоголь опасен. Шампанское и вино крепче, чем то, что ты обычно пьёшь, так что будь осторожнее, ладно?»
«Хорошоо».
«Когда придём в номер, сначала выпей воды».
«Я же говорю, я в порядке. Юи-сан, ты слишком волнуешься».
Роскошные блюда, которые подавали одно за другим, были такими вкусными, что я невольно увлеклась вином, но, честно, я не так уж пьяна.
Шампанское для тоста и вино к рождественскому ужину были сладкими, подобранными под меня, и мне очень понравилось.
Да, сердце колотится, и ноги немного ватные, но с Юи-сан я всегда так себя чувствую.
В лифте мы одни, никто не видит, и я, пользуясь моментом, зову: «Юи-сан», — и тяну её за руку.
Чуть привстав на цыпочки, я касаюсь губами её щеки.
Она удивлённо распахивает глаза и смотрит на меня, а я смеюсь. Не надо так пугаться.
Мы же влюблены, так что иногда я тоже могу такое делать.
«…Каната, ты точно напилась».
«Ничего я не напилась. Юи-сан, знаешь, я сейчас безумно счастлива».
Я беру её левую руку обеими руками и вкладываю в слова все свои чувства. Юи-сан моргает.
На миг её лицо становится таким, будто она что-то сдерживает, а затем она резко обнимает меня за талию правой рукой. Моя голова кружится, наши лица сближаются. Я встречаюсь с ней взглядом в упор, и моё и без того бешено бьющееся сердце ускоряется ещё сильнее.
О, она меня поцелует? Я почти закрываю глаза, но лифт замедляется.
Юи-сан бросает взгляд на индикатор этажа, её брови напряжённо сходятся, словно она что-то подавляет.
Лифт останавливается, и двери безжалостно открываются. Юи-сан ослабляет объятия.
Эх, жаль, я думала, она поцелует.
Она глубоко вздыхает и слегка качает головой.
«…Каната, ты и алкоголь — худшее сочетание».
Что значит «худшее»? Да, я пью хуже, чем она, но не то чтобы совсем не могу.
Я наклоняю голову, выходя из лифта. Номер совсем рядом.
Юи-сан всё ещё ворчит о моих привычках с алкоголем, но я игнорирую и тяну её за рукав пиджака: «Открывай скорее».
Она достаёт ключ-карту из нагрудного кармана, и замок щёлкает. Я вхожу в номер с волнением.
Ночной Токио за огромными окнами и рождественские украшения.
Большая ёлка и воздушные шары вокруг огромной кровати притягивают взгляд.
«Ух ты, круто! Юи-сан, смотри! Столько шаров!»
Я бегу к king-size кровати и плюхаюсь на неё. От толчка золотые шары, украшающие кровать, взлетают в воздух.
Я беру один и играю, перекатывая его между ладонями. Юи-сан расслабленно смеётся.
«Рад, что тебе нравится, но сначала выпей воды, ладно? Я заказал торт, когда протрезвеешь, поедим вместе».
«Торт тоже есть? Ура!»
Пока Юи-сан идёт к мини-бару за водой, я сбрасываю красный рождественский плед и падаю на спину, вдыхая аромат свежего белья. И вдруг замечаю.
Платье так удобно, что я забыла, но я всё ещё в подаренном Юи-сан наряде.
Кстати, где моя одежда? Оглядевшись, я вижу бумажный пакет на багажной стойке. Похоже, вещи, которые я оставила во время ужина, уже принесли в номер.
Юи-сан подходит к кровати с бутылкой воды.
«Каната, ты в порядке?»
Она смотрит на меня с беспокойством. Я не больна, наоборот, мне хорошо, я будто парю.
Но сердце ведёт себя странно. Оно бьётся непрерывно, всё быстрее.
Не надо волноваться. Я хочу, чтобы она меня обняла, я вся в нетерпении.
Хочу, чтобы её тело, губы, пальцы сказали, что она меня любит.
Обычно она набрасывается на меня, как волк, но стоит мне выпить, и Юи-сан становится подозрительно сдержанной.
Я протягиваю руку и зову: «Юи-сан». Она, видимо, думает, что я хочу встать, и, держа бутылку в одной руке, мягко тянет меня за другую. Нет, не то!
Чтобы она поняла, я резко тяну её руку на себя.
«Ой!»
Не ожидая, Юи-сан теряет равновесие, опирается на кровать и падает на меня.
Я обхватываю её шею, чтобы не сбежала.
Её удивлённые глаза радуют. Обычно только я от неё в смятении, это несправедливо. Хочу, чтобы и она волновалась из-за меня.
Я убираю её блестящие чёрные волосы за ухо, провожу пальцем по его краю, касаясь серебряной серьги.
«Юи-сан», — зову снова, вкладывая в голос всю сладость.
Но она прищуривается, будто укоряя.
«…Каната, вода?»
«Не надо… Я не так уж пьяна».
«Ты это говоришь, а сама явно напилась…»
Она горько улыбается и отводит взгляд. Я вижу её ожерелье — чёрный оникс в форме клевера, мой подарок, — качающееся передо мной. Её белая шея, гладкая кожа так близко, и моё сердце стучит в ушах.
«Эй, Юи-сан».
«М?»
«Платье помнётся… Сними его».
Я касаюсь её шеи кончиками пальцев.
Потолок кружится. Я не могу сама расстегнуть молнию сзади.
Я капризно прошу, и Юи-сан замирает, будто окаменев.
Странно. Она же всегда выполняет мои просьбы.
Сегодня не хочешь? Я молча смотрю на неё, спрашивая взглядом.
Она закрывает глаза, глубоко дышит и медленно открывает их. Её горящий взгляд пронзает моё сердце.
Её желание, без слов, электричеством проходит по моему телу. Да, вот так смотри на меня.
«…Каната, ты такая хитрая».
«Я же… сама не могу снять».
«Ладно, сниму».
Её руки обнимают меня сзади, помогая сесть. Я доверяюсь ей, и она нежно целует меня в ухо.
«…Хотелось потерпеть до торта».
Её изящные пальцы скользят под юбку, царапая колготки. Обычно её пальцы касаются кожи, но тонкая ткань делает ощущение мучительно неполным.
Хочу чувствовать её кожу. Снимай скорее.
«Сегодня… не надо терпеть».
Виновато вино или Юи-сан, не знаю. Я была не в себе ещё за ужином.
Её прикосновения заставляют моё тело дрожать.
«Это приглашение, да?»
«…Не спрашивай. Делай, как хочешь».
Это просто игра, слова не важны.
Она и так знает. Мне стыдно прямо сказать «хочу», вот я и мямлю.
Вчера мы уже были вместе, так что я, пожалуй, не могу называть её одной «развратницей».
«…Тогда торт подождёт».
Она шепчет с горячим дыханием, и я закрываю глаза. В её сладком голосе прячется желание.
Когда это началось? Её шёпот заставляет мой живот гореть.
Её прикосновения превращают меня в мороженое под летним солнцем — я таю мгновенно.
Она берёт меня за подбородок и целует. Её большой палец раздвигает мои губы, и мягкий язык, с привкусом вина, проскальзывает внутрь.
Воздушные шары вокруг кровати колышутся.
Жар её ладоней проходит через тонкую ткань. Наши губы размыкаются, и взгляды встречаются.
Юи-сан нежно улыбается и, опустившись, целует моё колено через колготки. Это слегка щекотно и странно.
Её ладонь гладит мою икру. Затем её рука касается каблука новых туфель.
Сначала левая, потом правая — она снимает их. Я чувствую себя Золушкой. Не хрустальные туфли, но для меня они почти так же ценны.
Просто снимает туфли, а моё дыхание учащается. Это, наверное, неприлично, но я безумно её хочу.
Юи-сан поднимает взгляд, смотрит мне в глаза и мягко улыбается.
«…Ты как принцесса».
«Это ты подарила мне милое платье».
«Нет. С нашей встречи ты всегда была моей принцессой, что бы ни носила».
Если я принцесса, то Юи-сан — волшебница, сделавшая меня такой.
Говорить такие сладкие слова без стеснения — может, она тоже пьяна?
Её рука тянется к моей спине, и я слышу, как расстёгивается молния.
«Хех… А кто-то хочет сделать что-то плохое с этой принцессой».
Я сама просила, но дразню. Она смеётся и целует тыльную сторону моей руки.
«…Ничего не поделаешь. Это же желание принцессы».
Это Рождество, так что можно. Пусть сегодня мы забудем все оковы и дадим себе волю. Бог, думаю, в такой день закроет на это глаза.
Я отдаюсь лёгкой эйфории от алкоголя и закрываю глаза.
---
Её губы прижимаются к внутренней стороне бедра, мягко посасывая кожу. Там, должно быть, ещё остался вчерашний красный след, но Юи-сан всегда оставляет метки именно здесь.
Каждый раз, когда мы занимаемся любовью, эти следы множатся — на шее, спине, под ключицей, везде по-разному, но на бёдрах — всегда.
Почему? Есть ли в этом смысл? Не знаю, но если она хочет, я не против. Никто, кроме неё, не увидит моё тело, так что пусть делает, что хочет.
Её язык скользит по красной метке на левом бедре. Иногда она слегка прикусывает или лижет, и это мягкое, тёплое, упругое ощущение щекотно, но приятно.
«Юи-сан, ты всегда… оставляешь следы на бёдрах».
Я указываю на это, и она, поцеловав моё бедро напоследок, поднимает взгляд и озорно улыбается.
«О, заметила?»
«Ну да, ты всегда так делаешь…»
Теперь я вспоминаю, что она часто гладит мои бёдра, прикасается к ним чаще всего.
Чем чаще мы близки, тем лучше я узнаю её привычки.
Например, когда она на пределе, говорит меньше. Она, наверное, сама этого не знает.
Но это взаимно — Юи-сан знает обо мне то, чего я сама не замечаю.
Скорее всего, она знает моё тело лучше меня.
Её доброту, редкую вредность — я люблю в ней всё, безумно.
Наши разгорячённые, влажные тела прижимаются друг к другу. Моё тяжёлое дыхание и неудержимые стоны разносятся по комнате. Её длинные пальцы владеют мной.
Она обнимает меня, удерживая, когда я пытаюсь вырваться, и моё дыхание становится ещё быстрее, поверхностнее.
Мы обе на грани. Мой затуманенный алкоголем разум думает только о том, как хорошо, и я цепляюсь за её спину, не замечая, как ногти впиваются в кожу.
Я слегка прикусываю её аккуратное ухо.
«Юи-сан, так хорошо, продолжай».
Мой дрожащий голос прерывается дыханием, и она, задыхаясь, зовёт: «Каната», с отчаянием. Это заставляет моё сердце сжиматься от боли и нежности.
Я просила «ещё», но её пальцы загоняют меня в угол, и я хочу сбежать. Её сладкий аромат духов, исходящий от её тела, кружит голову.
«Хватит», — шепчу я, и она отстраняется, заглядывая мне в лицо. Её горящие чёрные глаза смотрят сверху.
Я не могу сдержать капризные стоны. Почему её пальцы так хороши?
И почему-то я вспоминаю её длинные пальцы, скользящие по документам на работе, её ухоженные круглые ногти, и дрожь пробегает по телу.
Её серьёзный взгляд на работе и этот, волчий, сейчас — совсем разные.
Но если я их свяжу, мне будет тяжело. Даже на работе, глядя на её пальцы, я буду вспоминать эту сладкую ночь.
Её взгляд, только для меня, её напряжённое лицо — всё это глубоко врезается в моё сердце, и я не могу это вытащить.
Она резко проникает глубже, и мои бёдра приподнимаются. Нет, я не могу. Физиологические слёзы текут из глаз.
Хочу укусить. Но на её плече, в размытом слезами зрении, виден красный след от вчерашнего укуса.
Я пытаюсь сдержаться, и, заметив это, Юи-сан смеётся и приближает губы к моему уху.
«Каната… Можешь укусить».
«Но…»
«Ничего. Так ведь лучше, да?»
Нет, сначала было не так. Я укусила от удовольствия, страха, не зная, что делать. Но теперь…
Я знаю, что ей больно. Я видела шрамы на её плечах и каждый раз клялась исправиться.
Но не могу остановиться. Не могу терпеть. Секс с Юи-сан так хорош, что хочется кусаться.
Она крепко обнимает меня, зовёт «Каната» полным нежности голосом… и я сдаюсь.
Я кусаю, перекрывая вчерашний след. Сильно, и она стонет от боли.
Моя голова гудит. Я крепко обнимаю её напряжённое от боли тело и не отпускаю.