Прошёл день после разговора с Саямой-сан в кафе и того, как я насильно подвела итог моим отношениям с Тикасой. Сегодня вторник, до итоговых экзаменов осталось меньше недели.
«Ух, от контрольной до итоговых совсем нет времени».
«Да. Но, судя по результатам контрольной, на итоговых ты тоже наберёшь баллы».
Тикаса ответила на моё ворчание. Зная её, я думаю, она говорит искренне, но…
«Английский, японский, математика — с этими тремя предметами нормально… а вот остальное — беда».
«Это точно».
«Могли бы хоть немного успокоить».
Небрежный разговор немного успокаивал.
Я считала, что наши отношения с Тикасой нужно заморозить.
Она говорила, что летом обстоятельства изменятся, и её пребывание у меня закончится к тому времени.
Два месяца казались долгими, но после того, как прошёл месяц, я так не думала. С учёбой и итоговыми экзаменами время до каникул пролетит быстро.
Но что Тикаса будет делать летом?
Если судить по рассказу Саямы-сан, она должна вернуться к маме. Но из её слов ясно, что ситуация с решением взять паузу с Саямой-сан совсем не продвинулась.
Я думала, что нам скоро нужно будет это обсудить.
Но также считала, что лучше сделать это после итоговых. После экзаменов до каникул будет время на дополнительные занятия и церемонию окончания семестра — больше недели в запасе.
Однако эти отношения закончатся, если Тикаса уйдёт из моего дома.
Так будет лучше, точно.
Вернуться ли она к Саяме-сан или к маме — в любом случае, мы расстанемся.
Тогда всё постепенно вернётся на свои места.
То, что, как мне казалось, изменилось, тоже вернётся к прежнему.
(А чего я хочу от отношений с Тикасой?)
Я знаю, что даже думать об этом — уже конец.
Но всё же.
«Да, надо учиться!»
«Хи-хи, вот это настрой».
Видя, как Тикаса улыбается в своём неизменном тоне, я странным образом успокаивалась.
Учёба к итоговым экзаменам заставляла время идти быстрее.
Чтобы избежать провала, мы с Тикасой сосредоточились на предметах, требующих запоминания, — моих слабых местах. Ощущение было неплохим.
Какими бы ни были наши отношения, «учёба вместе» оставалась неизменной основой.
Привычка учиться — это то, чем я могу гордиться. Возможно, для многих это обыденность, но не для меня.
И вот сегодня четверг.
Я, как обычно, пришла в школу и ела ланч с Юри.
«Эй, Юки, смотри. Кажется, я немного загорела?»
«Э, о, может, чуть-чуть».
Юри закатала рукав блузки, показывая кожу. Действительно, её предплечье выглядело темнее, чем обычно незагорелая кожа.
«Я наносила солнцезащитный крем, но… настроение упало».
«Если ты тренируешься или бегаешь на улице, это неизбежно, нет? Но выглядит здорово, мне нравится».
«Правда?»
Когда Юри обрадовалась, в груди кольнуло.
Чтобы она не заметила, я продолжила:
«Да. Ты называешь себя утончённой, но тебе пойдут и более энергичные наряды».
«Ну, я правда так себя называю… но раз ты говоришь, может, куплю что-то, что подчеркнёт загар».
«Думаю, это хорошая идея. Всё-таки называть себя утончённой — это перебор…».
«Эй, не надо так говорить!»
С Юри я продолжала вести такие же незначительные разговоры, как раньше.
Несмотря на то, что произошло, мы не перестали есть ланч вместе.
Юри — важный друг, и я была рада, что это время не потеряно.
С другой стороны, Юри не касалась темы Тикасы. Она сказала, что я могу говорить о ней, не стесняясь, но я сама так и не поднимала эту тему.
Так что это точно не было «как раньше».
«Юки, а ты совсем не загораешь».
«У меня кожа краснеет. Я немного завидую, что ты загораешь так красиво».
«Понятно. Я об этом не думала».
Именно поэтому я всё время чувствовала неловкость из-за нашей поверхностной беседы.
Эта натянутость в разговорах с Юри, это чувство недосказанности — возможно, после итоговых всё сдвинется с мёртвой точки.
Я как-то так думала.
«Ну, давай стараться на итоговых на следующей неделе!»
«Да, ты тоже, Юри. На этот раз я могу тебя обойти по баллам».
«Ого, вот это заявка. Я не проиграю… точно не проиграю».
Юри ушла из класса, оставив эти слова.
Меня немного беспокоила сила, с которой она это сказала, но я решила не обращать внимания.
Попрощавшись с Юри, я собрала вещи и вышла из класса.
В последнее время я стараюсь меньше оставлять учебники в школе, так что сумка тяжёлая.
«Хм…?»
По пути к выходу, где я обычно встречаюсь с Тикасой, чтобы идти домой, я заметила человека, который озирался по сторонам.
Солнцезащитные очки и шляпа скрывали лицо, но по невысокому росту и фигуре, скорее всего, это женщина. Одета подозрительно, как типичный незнакомец, но слишком уж подозрительно, чтобы быть таковой. Хотя в плане поведения — да, странно.
Я не припомню, чтобы видела её в школе. Судя по тому, как она что-то искала, это, вероятно, родитель или гость. Для родителя она выглядела молодо, но пройти мимо показалось неправильным, и я окликнула её.
«Эм… вы что-то ищете?»
«О, наконец-то кто-то заговорил! Да, я ищу свою дочь».
Первое впечатление — у неё милый голос.
Так называемый «анимешный» голос, выделяющийся, но не раздражающий, естественный.
Она явно старше меня, но её голос казался вне времени, из другого измерения.
И где-то я его уже слышала.
«Эм, какого она года?»
«Первого».
«О, я тоже. Если скажете имя, я, возможно, узнаю».
«Правда? Ну… её зовут…»
Её прервал знакомый голос.
«Цуба… Эми-сан».
Это была Саяма-сан.
Увидев её, женщина сняла очки. Несмотря на разницу в росте и возрасте, её глаза были очень знакомы.
«О, Рейра-чан, давно не виделись!»
«Доброе утро… давно не виделись».
Женщина была очень раскованной, а Саяма-сан, напротив, казалась напряжённой.
Из их разговора я поняла, кто эта женщина. А дальнейшая беседа только подтвердила это.
«Я ходила к тебе домой, Рейра-чан, но Тикасы там не было».
Это мама Тикасы. Черты лица были почти идентичны Тикасе, и из-за этого контраст с её голосом ощущался ещё сильнее.
Имя «Цубаса», которое упомянула Саяма-сан, — возможно, это её сценическое имя, раз она говорила, что они коллеги.
«Тикаса не связывалась с вами? И мои родители, кажется, тоже должны были вам сообщить…»
«Хм, не знаю. Я не особо слежу за ней».
Эми-сан сказала это так, будто это само собой разумеющееся.
Я не поняла её намерений, но по спине пробежал холодок.
«Тикаса… у неё сейчас некоторые обстоятельства, и она живёт у Хайдзимы Юки, вот здесь».
«О, точно, кажется, мне сообщали. Ты та, кто меня окликнул, да?»
«Да… Аоми-сан… Тикаса сейчас живёт у меня».
«Хм. Ну, раз Рейра-чан говорит, то всё нормально».
Я была поражена её реакцией.
Я для неё чужая, а её дочь живёт у меня, но она, похоже, совсем не волновалась.
«Так вот почему у тебя дома никого не было».
«Нет, это, скорее, потому, что сегодня мои родители уехали».
«Понятно. Я вспомнила, что по четвергам утром уроки, и пришла в школу. Хорошо, что встретились».
Я совсем не могла понять её ритм.
Её слова были понятны, она говорила чётко и легко, но я не могла уловить, о чём она думает.
Общение вроде бы происходило, но как-то не сходилось… вот такое у меня осталось впечатление.
«Эм, вы ведь пришли по какому-то делу?»
«Да-да. Я же говорила, что вернусь на летние каникулы, верно? Хотя сейчас я ненадолго, скоро уеду обратно… Короче, она вернётся домой?»
Я удивилась, почему она спрашивает у Саямы-сан.
Она могла бы просто связаться с Тикасой напрямую.
«Простите, что вмешиваюсь. Почему бы не спросить у самой Тикасы? Разве вы не для этого пришли?»
«Э? Ну, она в прошлый раз проигнорировала мои сообщения. Если Рейра-чан скажет, мне этого достаточно».
«Но…»
«Хайдзима-сан, помолчи немного».
Напряжение в коридоре было необычным.
Когда мама Тикасы говорила о ней, в её голосе чувствовалась совсем другая атмосфера, чем в остальной беседе.
Её ясный, чёткий тон не менялся, но слова были лишены эмоций. Если это естественно, то страшно, а если намеренно — ещё страшнее.
«…Мама…»
Молчание прервал голос Тикасы, холодный, несмотря на привычность, словно я слышала его впервые. Вместе с её шагами он донёсся до нас.
«…Тикаса».
Её имя назвала не мама, а Саяма-сан. И почти одновременно с ней я тоже произнесла его.
Тикаса и её мама некоторое время стояли друг напротив друга в коридоре. Точнее, Тикаса смотрела на маму, а та всё время была погружена в телефон.
На Тикасе, стоящей у лестницы, лежала тень.
Когда облака сдвинулись, и обе оказались в тени, мама Тикасы наконец сказала: «Ну, пока».
«Рейра-чан, если что-то узнаешь, дай знать, ладно?»
С этими словами она ушла по лестнице в противоположную сторону от Тикасы.
Мы с Саямой-сан остались стоять, слушая, как затихают её шаги.
Первой заговорила Саяма-сан, когда шаги совсем стихли.
«Эй, Тикаса…»
«Юки, пойдём».
Но Тикаса, не ответив ей, схватила меня за запястье. Это не было мягким касанием, как когда мы держимся за руки, — я почувствовала силу, словно она тащила меня.
Саяма-сан молча смотрела, как мы уходим.
Мы спустились по лестнице из коридора к выходу.
На улице шёл дождь.
Мы не смотрели прогноз и не взяли зонты.
Но Тикаса не остановилась и пошла под дождём.
«Эй, ты промокнешь».
Я попыталась её догнать, и в этот момент кто-то сказал: «Вот».
Саяма-сан, догнавшая нас быстрым шагом, передала мне зонт. Он был стильный, с узором, напоминающим английскую газету, но немного странным.
Я поблагодарила её и, не раскрывая зонт, побежала к Тикасе.
«У меня нет слов, которые я могла бы сейчас сказать Тикасе».
Грустный голос Саямы-сан я услышала спиной.
Догнав Тикасу, я заметила, что она замедлила шаг.
«Тикаса!»
«…Осторожно».
Я раскрыла зонт и попыталась укрыть её, но из-за разницы в росте чуть не ударила её по виску. Тикаса взяла ручку зонта, и он оказался на нужной высоте.
Мы вместе укрылись под зонтом и пошли домой.
«Теперь поняла, да? Маме я не интересна».
Тикаса сказала это тонким голосом, который едва не заглушил шум дождя.
«Моя мама довольно известна. Если позже поищешь "Аоми Цубаса", многое узнаешь».
«…Да».
«Мама всегда была занята работой. С папой тоже было всякое. Она из индустрии развлечений, так что брак и дети — это всё сложно».
Тикаса опустила детали прошлого, продолжая рассказ.
Мне сейчас не нужно было знать её историю с рождения, а только её отношения с мамой, так что я не стала уточнять.
«Раньше она больше интересовалась мной. Когда я была маленькой, я состояла в театральной труппе, играла небольшие роли, как детский актёр. С Рейрой мы познакомились тогда. Я участвовала в прослушивании для аниме и получила роль».
Из-за тени от зонта я не видела лица Тикасы.
Лёгкая дрожь в её голосе скрадывалась шагами по мокрой дороге.
«Наверное, это благодаря связям мамы. Но я старалась… и в итоге разочаровала её. Аниме называлось "Танцоры-животные в костюмах горничных"».
«О, это то самое…»
Я вспомнила, как мы с Тикасой говорили об этом аниме — о том, что сэйю главной героини была не очень. Тикаса тогда с грустью сказала, что старания не имеют смысла, если нет результата.
«Это ты играла».
Сэйю из аниме, которое я смотрела в детстве, стояла передо мной.
Это должно было меня поразить, я должна была взволноваться, но сейчас таких эмоций не было.
Тикаса передо мной выглядела слишком грустной.
«Кажется, мама очень возлагала на меня надежды. Она талантлива, всегда оправдывает ожидания с лихвой, и, видимо, думала, что её дочь должна быть ещё талантливее. Но реальность оказалась совсем другой».
«Тикаса, это ведь был твой первый раз, да? Для сэйю нужен не только талант, но и труд, верно? И из-за одной роли…»
«Да. Но я не оправдала ожиданий. С тех пор мама перестала на меня надеяться. Я стала ей неинтересна… вот и всё».
"Стала неинтересна". Это впечатление о маме Тикасы действительно отражало её отношение.
«Мама забрала меня из труппы и отдалила от индустрии. Папы уже давно не было рядом, мама тоже почти не бывала дома, так что я часто оставалась одна. Она потеряла ко мне интерес во всём».
Для меня это было немыслимо.
Но для Тикасы это суровая реальность, и я ощущала её боль всем телом.
«Примерно тогда Рейра стала моей девушкой. Одинокую меня она вытащила. Я не совсем понимаю, что значит встречаться, быть парой или возлюбленной, но… это было место, где я могла чувствовать покой».
Её рассказ постепенно соединялся с тем, что я слышала от Саямы-сан.
«Когда мы решили взять паузу, мама сначала сообщила Рейре, что уезжает за границу на какое-то время, а потом — что вернётся летом. Она всегда ценила Рейру больше, чем меня. Рейра настоящая, у неё есть талант. И сейчас тоже. Они даже работали вместе. Ты ведь слышала, как Рейра говорила, что мне лучше вернуться к маме, да?»
«Да».
«Рейра искренне беспокоится обо мне… заботится. Я это понимаю. Но я всё равно не могу встретиться с мамой».
«Что ты собиралась делать летом?»
«Я не могу вернуться к Рейре… и если не смогу остаться у тебя, то, наверное, думала, что смогу продержаться до встречи с мамой».
Когда Тикаса закончила, мы дошли до входа в дом.
Закрыв зонт и стряхнув воду, я открыла автозамок.
Даже короткое ожидание лифта казалось невыносимым, и мы поднялись на второй этаж по лестнице.
Глядя на зонт, который дала Саяма-сан, я задумалась. Она заметила, что мои чувства изменились за этот месяц, что предпосылки уже другие.
И всё же она подтолкнула меня пойти к Тикасе.
Тикаса сказала, что Саяма-сан искренне заботится о ней. Наверное, это и есть ответ.
После её рассказа я поняла.
Как бы то ни было, у Саямы-сан есть связь с мамой Тикасы. Наверняка есть отношения, о которых Тикаса не знает, — в работе или в личной жизни.
И такая Саяма-сан не может исцелить раны Тикасы.
Да, она ранена. Тикаса очень сильно.
Я наконец смогла это сформулировать.
На коротком пути от лестницы до квартиры я держала Тикасу за руку.
Открыв дверь, я поставила зонт с узором, похожим на английскую газету, в подставку, и мы умылись.
«Давай заварю кофе… правда, только растворимый».
Я поставила воду и насыпала кофе в чашки. Пока вода грелась, мы молчали.
Точнее, мы не говорили о важном. Я болтала о мелочах: «Хочу кофемашину», «Говорят, вкуснее, если покупать зёрна и молоть дома», — а Тикаса поддакивала.
«Вот, готово».
«…Спасибо».
Я добавила в свой кофе много сахара и молока, размешала.
Тикаса, как обычно, пила чёрный.
«Может, это звучит самонадеянно, но… я подумала, что немного понимаю твои чувства, Тикаса. Как я говорила раньше, я не могу встретиться с Каори-сан. Даже если мне скажут сейчас закончить жить одной, я, наверное, не смогу».
«Угу».
«Может, мои оценки и улучшились, но это всё. Ничего важного не изменилось».
«Понятно».
«Но дело не только в этом. Я привыкла жить с тобой, так что, может, тебе остаться и на летние каникулы?»
«Э…»
Увидев удивление Тикасы, я продолжила:
«Конечно, если я провалю итоговые, всё пойдёт насмарку, так что надо стараться… Но если ты будешь учить меня, я чувствую, что всё будет хорошо».
«Может, и так. Сначала было совсем безнадёжно, но теперь не так уж плохо».
«"Не так уж плохо" звучит как-то обидно».
Я сделала глоток кофе с молоком. Сахар приятно растекался по телу, уставшему после ходьбы под дождём.
Я понимала, что моё предложение нечестное.
Саяма-сан хотела, чтобы Тикаса вернулась к ней.
Я сказала ей, что они должны поговорить напрямую, но… что подумает Тикаса, если узнает об этом?
Она может решить вернуться к Саяме-сан. С ней, связанной с её мамой, могут быть сложности, но она хотя бы подумает, как поступить.
А я, скрывая это, пытаюсь удержать Тикасу у себя.
Почему?
«А, как я уже говорила, главная цель — учёба! Ты учишь меня, и есть результаты, так что это продолжение!»
Я громко отвечала на голос в своей голове, отчаянно.
«Я много раз говорила, но измена и всё такое — это точно нельзя! Это не про то, просто протянула руку подруге, которая переживает, вот и всё».
«Подруге…?»
«…»
Её вопрос заставил меня замолчать.
Почему Тикаса переспросила? Если бы она просто кивнула, мне бы не пришлось об этом думать.
Если она переспросила, потому что хочет определить наши отношения как нечто большее, чем дружба… такого не может быть, не должно быть… но я была бы рада.
«Короче, вот так. После итоговых, когда начнутся каникулы, не думай слишком серьёзно. Это просто мнение человека, который отчаянно избегает встречи с Каори-сан».
«…Хи-хи, что это такое?»
«Тикаса, ты наконец-то улыбнулась. Улыбка такая милая».
«Э?»
«Ой, это вырвалось… Эм, давай готовить ужин! Рано, но поедим, переключимся и будем учиться!»
«Хорошо, но… Юки, ты странно себя ведёшь… хи-хи».
Наверное, я выглядела как робот, и Тикаса снова улыбнулась.
Я совсем расслабилась.
Потому что правда подумала, что её улыбка милая.
Не из-за красоты лица, а из-за более глубоких, первобытных чувств к Аоми Тикасе.
Я приготовила гору жареной лапши и мисо-суп, и мы ели с Тикасой.
«…Вкусно».
Её отзыв, как всегда, был кратким, но я чувствовала счастье от того, что кто-то ест мою еду, говорит, что вкусно, и мы проводим время вместе.
После ужина мы учились около часа. Я очень хотела спать, но кофе помог выдержать.
Я приняла душ первой и сушила волосы, когда Тикаса вышла из ванной с полотенцем, обёрнутым вокруг мокрых волос.
«У тебя длинные волосы, Тикаса».
«Э, да».
«Можно я посушу?»
«Давай».
Сняв полотенце, я увидела, как её блестящие волосы отражают свет — красиво.
Она села на диван, и я начала сушить её волосы сзади. Её волосы до талии, и обычно на сушку уходит больше двух минут.
Длинные волосы — одна из отличительных черт Тикасы. Когда я приподнимала влажные пряди, капли воды иногда попадали мне на щёки, и это щекотало.
«Тикаса, с каких пор ты их отращиваешь?»
«С детства, всегда. Мама говорила, что девочкам с длинными волосами милее».
Я сушила волосы сзади и не видела её лица.
Именно поэтому она, наверное, смогла говорить о маме. Шум фена, как умеренный фон, возможно, помогал говорить о прошлом.
«Мой кошелёк ты видела, да? Его подарила мама, когда я получила роль в "Танцорах-животных". Я не хочу на него смотреть, но если перестану использовать или выброшу, мне кажется, я потеряю что-то важное».
«Понятно. Если ты хочешь это сохранить, то и твои чувства к этому стоит беречь».
Я поняла, что она хотела сказать.
Тогда она была близка с мамой, и воспоминания об этом времени ей дороги. Может, это привязанность к прошлому, но у меня нет таких воспоминаний с родителями. Если у Тикасы они есть, то это нормально.
«Кстати, я не слышала о тебе до Сакураги».
Её волосы ещё не высохли.
Мне показалось редким, что Тикаса проявляет ко мне интерес. Последний раз, наверное, это было, когда я рассказала, почему захотела жить одна.
«До Сакураги — это средняя школа, да? Ничего особенного, обычная государственная школа».
«То есть смешанная?»
«Да, точно».
«А ты… с кем-нибудь встречалась?»
«Кхм… кхм… Горячо!»
Я закашлялась, и в этот момент сопло фена обожгло мне ладонь.
Выровняв дыхание, я снова направила фен на волосы Тикасы.
«Что случилось?»
«Просто неожиданно, что ты спрашиваешь».
«Правда? Например… Куруме-сан?»
«Ч-что…»
Её вопрос заставил меня вздрогнуть. Я на миг замерла, прежде чем ответить.
«Почему ты назвала Юри… Нет, ничего такого. Юри — подруга, мы ходили в одну секцию в средней школе».
«Понятно. Значит, вот как».
«Что за странный тон?»
«…Из-за того, что мы одного пола?»
«Думаю, нет. Даже когда я видела, как ты с Саямой-сан встречаешься… целуетесь, у меня не было предрассудков. Ну, кроме мысли "не делайте это на людях"».
«Угу».
«Я ведь не говорила? Я не понимаю любовь и всё такое. И не только не понимаю… наверное, избегала».
Волосы Тикасы почти высохли, и я убавила мощность фена, приводя кончики в порядок.
Одновременно я искала слова, чтобы закончить этот разговор.
«Я думала — может, это моё воображение, — что Каори-сан ради меня терпит. И сейчас так думаю. Мне кажется странным влюбляться, когда я так думаю».
Переключив фен на холодный воздух, я заканчивала. Длинные волосы Тикасы, даже после сушки, оставались влажными, и мои пальцы легко скользили по ним.
«А сейчас, когда ты ушла из дома?»
«…В каком смысле?»
«Ты говорила, что мешаешь жизни Каори-сан. И если она кого-то полюбит, ты хочешь дать ей свободу, поэтому ушла. Тогда ты сама…»
«Нет. Почему ты такое спрашиваешь?»
Я положила фен на боковой столик у дивана.
Шума больше не было.
Я села рядом с Тикасой, но отвернулась, глядя вниз.
Я понимала, что она хотела сказать.
Но не понимала, зачем она спрашивает.
Ведь Тикаса — девушка Саямы-сан.
Если бы я озвучила голос из глубины своего подсознания, что бы сделала Тикаса?
Чего хочу я?
«Эй, Юки…»
«Кя!»
Тикаса резко повернулась. Я отшатнулась от неожиданности.
Она нависла надо мной и прижала меня к дивану. Мои руки она удерживала своими, а колени поставила так, чтобы зажать мои бёдра.
Я рефлекторно отвернулась, глядя в сторону.
Моя домашняя одежда была расстёгнута, обнажая грудь. Шорты, которые мы купили вместе, были свободными, и, задравшись, обнажали бёдра почти до основания.
Казалось, что дыхание Тикасы стало тяжелее.
Или это из-за того, что моё сердце билось быстрее?
Ох, почему, почему.
«Юки!»
Тикаса позвала меня громче, чем раньше. Правой рукой она повернула моё лицо к себе. Мы оказались лицом к лицу, на таком близком расстоянии.
Моё сердце забилось ещё быстрее.
«Ответь на мой вопрос».
Она смотрела мне в глаза.
«Я…»
Ответ у меня уже был.
Тикаса права.
Я начала жить одна, ушла от Каори-сан, и мне больше не нужно сдерживать себя в любви.
В женской школе, да и в средней я была далека от романтики, и, даже освободившись, я думала, что это неважно.
Но!
Если мне можно влюбиться, в кого бы я хотела?
«Если мне можно влюбиться, что скажет Тикаса…?»
Не знаю, сказала ли я это вслух.
Моё горло так сжалось, что я не могла контролировать голос.
«…Тсу… хик…»
Ох, как раздражает.
Я почувствовала, как из глаз потекли горячие слёзы.
Эмоции готовы были взорваться, но я не могла их выразить.
Только слёзы лились без остановки.
«Уу… хнык… Прости… плакать в такой момент нечестно…!»
Тикаса — девушка Саямы-сан.
Думая о глубине их отношений и времени, что они провели вместе, я больше не могла ничего сказать.
«Эй, Юки».
Тикаса снова позвала меня по имени.
От этого сердце подпрыгнуло.
Она смотрела мне прямо в лицо, затем согнула локти, и её лицо резко приблизилось.
Так близко, что ресницы почти касались друг друга.
Её дыхание щекотало мои губы. Ткань пижамы шуршала, и вскоре её грудь слегка придавила мою с лёгким весом.
«Эй…»
Тикаса закрыла глаза и приблизила губы ко мне.
Я рефлекторно почувствовала, как двинулся мой локоть. Моя ладонь поднялась к её лицу.
Я вспомнила, как Тикаса нависала надо мной раньше. Изменилось ли что-то с того раза? Ничего.
Но именно поэтому я задумалась.
Если бы тогда я не сопротивлялась, что бы произошло?
И одновременно:
Если я сейчас не буду сопротивляться, что будет?
Я расслабила всё тело. Поднятая правая рука, потеряв силу, упала на диван с лёгким стуком.
Я крепко сжала поверхность дивана.
И закрыла глаза.
«Мм…»
Видение потемнело.
В тот момент я почувствовала, как что-то тёплое и мягкое коснулось моих губ.
Лёгкое ощущение влажной кожи.
Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит.
«Мм…»
Теперь притворяться, что ничего не замечаю, уже невозможно.
Мы только что поцеловались.
Думаю, мы оставались так около минуты. Столько времени наши губы были соединены, прежде чем Тикаса медленно отстранилась.
Я всё ещё держала глаза закрытыми.
Мой первый поцелуй был с девушкой, у которой уже есть пара. Но больше, чем этот факт, меня захватили странное напряжение и волнение от первого поцелуя, заглушившие всё вокруг.
Через некоторое время тепло от губ разлилось по голове, и мысли стали мутными.
Я поняла, что мои глаза были влажными. Когда Тикаса прикрыла их рукой, обняла меня, успокаивая мои чувства, так было и сейчас.
Но в отличие от меня на щёку упала тёплая капля. Сначала одна, потом несколько.
Я медленно открыла глаза, которые долго держала закрытыми.
Передо мной была та, с кем я поцеловалась, но я не могла позволить себе покраснеть от осознания этого — у меня не было на это сил.
«Тикаса…?»
«Я… только что…»
Из глаз Тикасы текли слёзы.
Это были слёзы Тикасы, которых я никогда раньше не видела. Даже в тот день, когда они с Саямой-сан решили взять паузу, или когда целовались в парке, она, кажется, не плакала.
«Я… поцеловала Юки».
Почему Тикаса плачет?
«Я… изменила…?»
Ответ она дала сама.
Тикаса тут же вскочила с дивана и выбежала в коридор. За этим последовал громкий звук открывшейся двери.
«Тикаса!»
Я остолбенела и какое-то время не могла подняться с дивана.
Тикаса выбежала из дома.
Звук подтвердил это.
На губах оставалось чёткое ощущение её поцелуя. Жара, мягкость, лёгкая влажность — всё это было со мной.
Во мне боролись два желания: догнать Тикасу и вопрос — а что я сделаю, если догоню?
Я знала, что Тикаса пыталась меня поцеловать. Знала и не сопротивлялась.
Наверное, она думала, что я оттолкну её, как в прошлый раз.
Но действительно ли так?
Если нет, то что это за чувство?
Я прикоснулась к своим губам — к тем, что поцеловала Тикаса.
«…Я люблю тебя, Тикаса».
Я прошептала это, глядя в потолок.
Как только слова сорвались, эмоции хлынули слезами.
Я… влюбилась.
Я осознала это только сегодня, но это не началось с сегодняшнего дня, наверное.
Постепенно, узнавая человека по имени Аоми Тикаса, я медленно влюбилась.
Вот почему я не остановила её, когда она попыталась меня поцеловать. Не знаю, что она чувствовала, держа меня за руку или обнимая.
Да и сама Тикаса этого не знала.
Поэтому я насильно определила, что она просто дразнит меня.
Почему я пыталась втиснуть её действия в одно слово?
«Я понимаю, понимаю, понимаю, но это неправильно…!»
Не замечала ли я чувств Тикасы?
Не подумала ли я где-то в глубине души, услышав о её отношениях с Саямой-сан?
Что рамки «любовника» и чувство любви — разные вещи. Что Саяма-сан помогла одинокой Тикасе, дав ей эту роль?
То, что я чувствовала, когда Тикаса «дразнила» меня, возможно…
«Первая любовь Тикасы, наверное…»
Хотелось бы быть высокомерной, ещё более высокомерной, но следующие слова я не могла произнести даже в одиночестве.
И всё же я думаю.
В тот момент Тикаса, вероятно, впервые почувствовала, что изменила.
— И ощутила отвращение к этому.
Что это значит, я могу только предполагать.
В тот момент Тикаса, вероятно, впервые осознала сердцем, что она девушка Саямы-сан.
Роль «девушки», данная Саямой-сан и казавшаяся само собой разумеющейся, вдруг стала для неё важной.
— Переступив черту «измены» со мной, она не смогла её сломать.
То же самое и со мной.
С того момента, как я начала осознавать грань между нами, мне стало страшно её переходить.
Я должна была с самого начала серьёзнее относиться к тому, что Тикаса — девушка другого человека.
Но теперь уже поздно.
Как медленно действующий яд, эти чувства проникали в нас.
Этот яд, вероятно, затронул не только меня и Тикасу, но и Саяму-сан, а может, даже Юри.
Тогда что мне делать?
Не то, что я должна или обязана. Всё — моя ответственность, даже если это плохо.
— Я хочу.
Я встала, накинула лёгкую куртку. Переодеваться из домашней одежды было лень, но в одной маечке было неуютно.
Из ванной я схватила несколько полотенец и засунула их в эко-сумку.
Открыв дверь, я услышала шум дождя. Взяв зонт у входа, я передумала.
«— Нет».
Я вернула пластиковый зонт в подставку и взяла тот, с модным узором, похожим на английскую газету, который дала Саяма-сан.
Я собираюсь сделать что-то самое низкое, что только может человек.
Для этого я закрыла дверь и побежала к лобби.
Было уже за полночь.
Оглядываясь на дни до этого, я могла придумать лишь несколько мест, куда могла пойти Тикаса.
И направлялась туда, где вероятность её нахождения была выше всего.
«…Как и думала, ты здесь».
Уголок святилища в городе.
Как будто повторение того дня.
Под навесом с крышей и скамьёй сидела Тикаса. В отличие от того раза месяц назад, когда не было картонки с надписью «возьмите меня», теперь она была мокрая, как заброшенный котёнок.
«На, вытрись».
Её предсказуемость заставила меня невольно улыбнуться.
Я протянула ей два полотенца.
«Ты только что из душа, не простудись».
«Да… спасибо».
Тикаса послушно взяла полотенца и начала вытирать волосы.
«…Жаль, что ты только что их высушила».
Эти слова всё объяснили.
Тикаса не понимает, как её действия влияют на других. Поэтому она осмеливается на смелые поступки, а я всё это время поддавалась её влиянию.
Я пыталась найти смысл там, где его не было.
Но теперь всё иначе.
Я заставлю её думать обо мне и дам смысл её действиям.
«Давай, вытирай быстрее. Я высушу твои волосы, а ты тело».
Я села рядом и начала энергично тереть её волосы полотенцем.
«Ну и ну. Выбежала под дождь, зная, что идёт, — не заставляй меня волноваться».
«Да».
Шум дождя успокаивал.
Умеренный шум делал молчание не неловким.
Мы обе были легко одеты, но июльская ночь с дождём была немного душной.
«…Прости. Что выбежала так внезапно. И…»
«Не говори».
Я инстинктивно остановила её слова.
Выбежать — нормально. Но я не хотела, чтобы она извинялась за поцелуй.
«Это ведь мой первый поцелуй? Если ты извинишься, мне будет… грустно. Пока оставим это».
«Поняла».
Снова повисло короткое молчание.
Затем Тикаса заговорила спокойным тоном.
«Я не понимала своих чувств. Как сказала ты, я думала, что дразню тебя. Но в то же время чувствовала, что это не так».
«Да».
«Когда ты выглядишь грустной, мне тоже больно. И если я могу тебя утешить, я хочу это сделать. Держа тебя за руку или обнимая, если это облегчит твоё сердце, мне это приятно».
Я взяла её руку. Сначала накрыла сверху, потом переплела пальцы. Тикаса не отстранилась.
«Только что ты плакала, и я хотела помочь. Но больше того… я волновалась. Волновалась, захотела прикоснуться и не могла остановиться. Думаю, такие чувства у меня были давно. И тогда…»
Она поцеловала меня, тихо добавив.
«Но в тот момент перед глазами возникла Рейра. И мои чувства смешались».
«…Ты подумала, что изменила?»
«…Да. Честно, я не понимала этого раньше. Но в тот момент я почувствовала сердцем. Поцеловав тебя, моё сердце забилось быстрее, и я ощутила радостное волнение. Но тут же меня охватило отвращение к себе. Я изменила. У меня есть девушка — Рейра, а я поцеловала тебя!»
Я чувствовала, как слова Тикасы постепенно нагревались эмоциями.
Слыша её снова и снова, я подумала, что сейчас она самая человеческая.
Нет, не так.
«Похоже, время Тикасы только сейчас начало двигаться».
«Э… что…»
Её прервал шум, и я закрыла её рот своим.
Та же мягкость, что и раньше, но немного холоднее.
Тикаса не сопротивлялась.
Я двигала губами на её губах.
«Мм… фу…»
Я слышала её тяжёлое дыхание.
Но не отстранялась.
«Пха… хаа…»
Мне самой стало тяжело дышать, и я наконец отстранилась. Кончики губ горели.
«Юки, почему?!»
Её голос был с оттенком гнева.
И неудивительно. Я поцеловала ту, кто чувствует себя изменившей.
«Тот поцелуй был неприятен?»
«Э…»
«Не приятен?»
«Нет».
Тикаса отвела взгляд, отвечая.
«Я… правда не понимаю».
В её глазах снова собрались слёзы.
С каждым морганием они капали.
«Ты, наверное, застыла. Скорее всего, с того момента, как разочаровала маму. Саяма-сан дала тебе рамки "девушки", и ты была в них заперта».
«…»
«Так что, возможно, ты никогда не любила Саяму-сан. Но теперь это изменилось. В тебе наконец родилось чувство к кому-то, и ты поняла, что оно такое же к Саяме-сан».
«Тогда эти чувства к тебе… любовь?»
«Если да, то это измена».
«Э…»
«Но если никто не узнает, всё в порядке».
Я улыбнулась, ответив естественно.
«Я могу. Могу ждать, пока ты не решишь. Могу ждать, пока ты не определишь свои чувства».
«В каком смысле…?»
«Наши отношения держатся, потому что "измены" точно нет. Но если это измена, всё изменится. Думаю, ты не выдержишь — вернёшься к прежнему или уедешь к маме. Но сейчас, наверное, твой шанс измениться. Шанс взять свои чувства обратно».
Я знала, что это всё софистика.
Но чтобы не заканчивать отношения… чтобы быть с Тикасой, у меня не было других идей, кроме софистики.
Я продолжила:
«Так что я могу продолжать эти отношения, которые не измена. Ждать, пока ты найдёшь ответ».
Я снова прикоснулась губами к её губам.
На этот раз поцелуй был коротким.
«Сколько бы раз мы ни целовались, если никто не узнает, это не измена… кроме твоего сердца».
Ох, как низко.
Так я навязываю ей чувство вины, направляя в нужную мне сторону.
Если оставить так, Тикаса, вероятно, вернётся к Саяме-сан.
Поставит точку.
Я этого не хочу.
Тикасу я никому не отдам.
«К тому же, у меня нет романтических чувств к Тикасе. Поцелуи… просто дразню для удовольствия».
Я люблю Тикасу.
Чтобы полностью склонить её чувства ко мне, нужно больше времени.
Для этого я могу улыбаться и лгать.
Неосознанно я сильнее сжала её руку.
«Да».
Знала ли Тикаса, что я лгу?
Думаю, знала.
Потому что она плакала.
«Тогда продолжим как раньше. Надо постараться на итоговых, иначе моя жизнь одна закончится… так что, пожалуйста, Тикаса!»
«Да, будем учиться… Юки».
Как закончится эта любовь, я не знаю.
Но я — мы — выбрали остаться в неопределённости.
Так мы ждали, пока дождь утихнет.
Думаю, сидели вместе около часа. Уже после полуночи, так что, осторожничая, чтобы не привлечь внимание полиции, мы шли по ночной дороге.
Уверенные, что нас никто не видит, держась за руки, как влюблённые.