Впервые я заговорила с Аджисай-сан на второй день старшей школы. Шёл дождь, и я, окрылённая своей победой от того, что накануне осмелилась подойти к внушающей благоговение Май, увидела Аджисай-сан без зонта на вокзале. Я так увлеклась, что подошла прямо к ней и сказала:
— Эй, тебе нужна помощь? Хочешь пойти со мной в школу под зонтом?
Я вытащила свой складной зонт из сумки и одарила её, как я надеялась, естественным предложением, сопровождая его блестящей улыбкой. (Это приукрашенная версия того события от художника.)
— О, ты уверена? — сказала она. — Это так мило с твоей стороны.
Когда она улыбнулась мне под ливнем, я подумала, что она выглядит в точности как гортензия, сверкающая каплями дождя. Затем она сказала:
— Приятно познакомиться, Рена-чан, — и в итоге села передо мной в классе. Вот так мы и подружились. Проще простого.
С тех пор Аджисай-сан стала воплощением всего, что я восхищалась. Внешне она была нежной и очаровательной, и к каждому относилась с невероятной добротой и мягкостью. Поскольку я познакомилась с ней в самом начале учёбы, я запаниковала, подумав, что, может быть, все, кроме меня, такие ангельские. Но это оказалось неправдой. Чем ближе я к ней становилась, тем больше понимала, насколько она исключительна.
Она всегда приходила мне на выручку в школе. Когда я осталась без пары на физкультуре для упражнений, она увидела, как я стою одна, застывшая, как доска, и подошла ко мне.
— Ой, у меня нет пары, — сказала она. — Хочешь быть со мной?
Я чуть не расплакалась от этого предложения и поклялась ценить эту милую девушку всю свою жизнь. С той преданностью, которую я к ней испытывала, не удивительно, если бы я была рыцарем принцессы Аджисай в прошлой жизни. Такой, как Аджисай-сан, не было больше нигде в мире. Именно благодаря ей я смогла преодолеть травму средней школы. Поэтому я решила защищать этот цветок несмотря ни на что.
И вот предыстория того, как я, полная этой твёрдой решимости, оказалась сидящей рядом с ней в первом поезде дня.
— Я никогда раньше не ездила на поезде так рано, — сказала она. — Правда пусто, да?
— Это точно, — ответила я.
У Аджисай-сан, похоже, было на уме место, куда она хотела поехать. Сначала мы ехали по линии Кейо до Синдзюку, а оттуда уже отправимся к нашему настоящему пункту назначения.
— Должна признаться, — сказала Аджисай-сан, показывая мне свой телефон, пока сжимала свою сумку, — я всё время ищу места для путешествий, когда мне нечем заняться.
Один из её милых, блестящих розовых ногтей указал на экран, где был целый список отелей.
— Я планирую поездки в одиночку, — продолжила она. — Использую эти приложения, чтобы найти пересадки и планировать всякое разное. «Хм, это займёт два часа. Чем бы заняться, чтобы скоротать время? Может, взять книгу с собой?» Ну, знаешь?
То, как слово «разное» так небрежно сорвалось с её губ, заставило меня подумать: А, значит, я могу говорить «разное» при ней. Как асоциальная чудачка, я в основном училась тому, что уместно говорить, наблюдая за своими более социально подкованными одноклассниками.
— Эм, а сколько времени займёт дорога до того места, куда мы едем? — спросила я.
— Хм, — сказала она. — Примерно два с половиной часа.
— О, круто! Поняла. Это вообще пустяк, если всё время играть на телефоне.
— Да, точно, — сказала она. — К тому же, ты здесь.
Чем дальше мы уезжали от дома, тем ярче становилась улыбка Аджисай-сан. Погоди. А что, если она только притворяется, что всё в порядке, чтобы мне было легче? Ох, чёрт. Вот я и начала сразу думать о худшем.
— Это такой новый опыт — ехать на поезде, когда ещё никто не проснулся, — сказала она.
— Да, точно.
Я просто напросилась с ней, под предлогом обеспечения её безопасности, влезла в её отпуск с заявлением: «Сбежать? Круто. Когда уезжаешь? Я с тобой». (Зови меня Какёин, с тем, как я напросилась в её странное приключение.) Но, возможно, Аджисай-сан просто хотела насладиться одиночной поездкой. Ей, возможно, было интересно сделать это или попробовать то самостоятельно, а значит, все мои усилия могли оказаться напрасными. Какой смысл во всём этом, если она уйдёт с мыслью: «Фу, мне пришлось всё время развлекать неудачницу, которая даже намёка не понимает. Это было буквально худшее»? Если она меня возненавидит, это значит, что мы не будем вместе остаток старшей школы!
Но нет, её безопасность была важнее всего. Если Аджисай-сан вернётся домой в целости, то кого волнует, проведу ли я следующие три года снова в одиночестве…? Ну, меня! Эта мысль была немыслима!
Я вздрогнула. Чтобы заполнить небольшую паузу в нашем разговоре, я поспешила сказать:
— С-сегодня довольно прохладно, да? По сравнению со вчера и всё такое.
— Да, правда, — сказала она.
За неимением других идей я по умолчанию перешла к разговору о погоде. Может, мне стоит расширить тему, обсудить влажность или виды облаков? Нет, прекрати! — сказала я себе. Это уведёт разговор в сторону!
К счастью, в отличие от меня, поезд не сошёл с рельсов и благополучно добрался до станции Синдзюку.
Как только мы оказались внутри самой станции, я подняла руку и сказала:
— П-прости, но мне нужно быстро сходить в туалет.
— Конечно, всё нормально, у нас ещё есть время до прихода нашего поезда. Не торопись.
Как только я отделилась от неё, я сбежала в кабинку женского туалета и взяла тайм-аут.
— О боже мой, — простонала я. Я закрыла лицо руками.
Я понятия не имела, что ей сказать. Погоди, дай мне секунду, чтобы привести мысли в порядок. Какие самые важные вещи мне нужно сделать? Ну, естественно, обеспечить безопасность Аджисай-сан. И я должна убедиться, что ей тоже весело. Другими словами, моя цель — сделать так, чтобы она была рада, что я поехала с ней! Ага!
Ну, тогда остальное просто, верно? Всё, что мне нужно сделать, — это объединить разговорные навыки Май, ум Сацуки-сан и игривость Кахо-чан, чтобы развлечь Аджисай-сан. Но смогу ли я это сделать?!
Это слишком высокая цель. Ладно, я немного опущу планку и сделаю своей целью просто доставить Аджисай-сан домой в безопасности. Вот так надо. Всё будет нормально, сказала я себе. Аджисай-сан не будет меня ненавидеть… даже если у меня буквально нет ничего, чтобы это подтвердить.
В любом случае, это не видеоигра. У меня не было шкалы, на которую я могла бы посмотреть, чтобы понять, что чувствует Аджисай-сан или насколько ей весело. Если она улыбнётся и скажет, что ей весело, даже если ей скучно до смерти, я не буду иметь ни малейшего понятия. Ну, было бы адски иметь шкалу настроения, так что, может, мне лучше без неё. Погоди. А что, если всё наоборот? Я имею в виду, подумай, какая Аджисай-сан всегда милая. Если мне не будет весело, она просто подумает: «О нет, Рена-чан заставила себя поехать со мной, и теперь она расстроена». Нет, я не могла вынести этой мысли! Ладно, я должна веселиться!
Я слабо хихикнула. Я была с Аджисай-сан в поездке наедине. Как я могла не наслаждаться этим? Ну же, Ренако, улыбайся, подумала я. Ты ведь точно повеселишься, верно?
Я больше не могла! Это было слишком для меня, чтобы справляться одной. Я решилась и отправила сигнал SOS с телефона. Помогите! Пожалуйста! — гласила надпись.
И затем, хотя было ещё совсем раннее утро, я получила ответ в мгновение ока.
---
Сацуки: Что теперь? За тобой гонятся зомби?
---
О, моя подруга Сацуки-сан, как всегда, приходит на выручку в нужный момент! Я радостно застучала по экрану.
---
Ренако: Сацуки-сан! короче я только что сбежала с Аджисай-сан, но теперь я не могу поддерживать с ней разговор, хоть убей! пожалуйста помоги!
Сацуки: Прости, что?
Сацуки: Слишком много нужно распаковывать.
Ренако: Аджисай-сан сказала, что собирается сбежать из дома одна, и я напросилась с ней, да? но теперь это значит, что она застрянет со мной надолго, и я понятия не имею, что делать!
Сацуки: Что, чёрт возьми, ты делаешь…?
Ренако: не знаю! я буквально просто плыву по течению
---
Она не отвечала несколько минут, из-за чего я начала сходить с ума. Сацуки-сан, ты же моя подруга! Почему? Почему ты меня бросила? — думала я. Неужели… ты никогда не была моей подругой? О, скажи, что это не так! Неужели только я думала, что мы подруги? Но мы же целовались три раза! О, ей вообще на меня наплевать… Ей нужно было только моё тело… Я решила, что в этот самый момент она уже забыла обо мне и вернулась к чтению одной из своих пошлых книг.
Я посмотрела на другой контакт в телефоне: Одука Май. Могу ли я поговорить с Май? Могу ли я рассказать ей, что сейчас сбегаю с Аджисай-сан? Но Май и так уже так занята, и я не хотела сваливать на неё ещё что-то. К тому же… я вспомнила тот день, когда Май срочно прилетела домой из Франции и бросилась за мной. Н-нет. Говорить с ней было исключено. Она могла бы дать мне совет с широкой улыбкой, но как только всё закончится, я знала, что она попытается на меня наброситься. В конце концов, так она поступила, когда узнала о тех поцелуях с Сацуки-сан.
Может, я могла бы попросить совета у Кахо-чан. Кахо-чан меня выслушает… подумала я. Я не была уверена. Я вообще ничего не знала о её личной жизни.
О, это бесполезно. Я пропала. О боже, спросила я, неужели это само по себе грех, что такая бездарная женщина, как я, пытается помочь Аджисай-сан? Если у меня нет крыльев, как я могу дотянуться до ангела? Мне просто придётся предстать перед Аджисай-сан голой и обездоленной, как есть.
И как только я смирилась со своей судьбой, пришло сообщение от Сацуки-сан.
А? Погоди — а, а, а? Пока я смотрела в пустом изумлении, также всплыли четыре текстовых файла.
---
Ренако: что это?
Сацуки: Это файлы, которые ты можешь открыть, когда попадёшь в сложную социальную ситуацию.
Сацуки: Я написала в них темы для разговора.
Сацуки: Пожалуйста, используй их, когда тебе понадобится.
Ренако: спасибо, Сацуки-сан! о, нет ничего лучше дружбы
Ренако: я очень тронута
Ренако: огромное спасибо! ты лучшая, Сацуки-сан. я тебя люблю! о боже, ты меня полностью превзошла. ты моя самая лучшая подруга во всём мире! потому что ты (ооо ооо, ооо ооо) заставляешь мои мечты сбываться (ооо ооо, ооо ооо)
Сацуки: Заткнись.
Ренако: ладно, я сейчас открою первый!
Сацуки: Ты слишком отчаянная.
---
Я открыла один из четырёх файлов и нашла такой стартер для разговора: Спроси, куда бы она хотела поехать когда-нибудь. Ооо. Это было более обыденно, чем я ожидала. Это же Сацуки-сан, так что я думала, что это будет что-то вроде: «Скажи, какие твои любимые техники пыток по всему миру? Я сама» — и здесь она бы хихикнула — «предпочитаю древнекитайскую технику, когда преступника заставляют идти по бушующему костру на трубе, смазанной маслом».
На самом деле, я благодарна, что это было обыденно. Обыденное мне подходило. Если уж на то пошло, обыденное было лучшим. В конце концов, я хотела быть обыденной, если это вообще было для меня возможно. Ура за (хитрые способы достижения) обыденности!
---
Сацуки: Но я должна тебя предупредить об одной вещи.
Ренако: а, что? звучит как-то жутковато…
Сацуки: Ты, кажется, обожаешь Сену, но ты должна помнить, что все люди по своей сути злы. Если снять с неё внешний слой, даже она покажет уродливую сторону.
Ренако: а? да ну! Аджисай-сан — ангел, а не злая и эгоистичная, как мы!
Сацуки: Я вхожу в это «мы»?
Ренако: … :)
Сацуки: Ну, неважно. Моя мысль в том, что ты можешь изменить своё мнение, когда увидишь стороны её, которые тебе не нравятся или которые ты предпочла бы не видеть.
Ренако: но я люблю каждую часть Аджисай-сан, конечно же
Сацуки: Невозможно любить всё в человеке.
---
Вау, вот это утверждение.
---
Сацуки: Поэтому я прошу тебя смотреть дальше той версии её, которую ты придумала в своей голове. Увидь её такой, какая она есть на самом деле, хорошо?
Ренако: эм… да, поняла
Сацуки: Это всё, что я хотела сказать. Теперь удачи.
---
На этом разговор закончился.
Мой вывод из того, что пыталась сказать Сацуки-сан, был в том, что я не должна навязывать ей свои идеалы, но…
Как ни странно, фраза «Невозможно любить всё в человеке» отозвалась во мне. Конечно, даже у Май и Сацуки-сан были свои недостатки, что естественно… Тогда, значит ли это, что у Аджисай-сан они тоже есть? Неужели мои навыки общения настолько плохи, что я их не вижу?
Нет, я не могла сидеть здесь и переживать об этом. Аджисай-сан ждала меня, так что мне нужно идти.
Я быстро вышла из туалета и увидела невероятно красивую девушку, стоящую у столба прямо снаружи. О боже, она была очаровательна! И это была Аджисай-сан. Ты такая милая! — подумала я.
— П-прости, что заставила тебя ждать, Аджисай-сан, — сказала я.
— О, нет, не волнуйся об этом.
Волна эйфории захлестнула меня, когда она улыбнулась. Да, у Аджисай-сан не могло быть никаких плохих сторон! Это всё просто Сацуки-сан, которая слишком беспокоится. Аджисай-сан была идеальной, изысканной — высшим ангелом!
И теперь, с моими темами для разговора в запасе, я больше не боялась. Чего мне бояться, когда такая великолепная девушка стоит рядом со мной? Как я могла чувствовать себя побеждённой, когда Аджисай-сан была на моей стороне? Пфф. Как будто у меня когда-либо могло не хватить такой преданности!
— Готова идти? — спросила она.
— О, да, эм. Эх.
О боже, она уже уходила от меня. Но мои темы для разговора! Мои бедные, бедные темы для разговора.
Я только что упустила момент, чтобы завязать непринуждённый разговор здесь, на станции Синдзюку, хотя у меня был целый список тем прямо со мной! Сацуки-сан, подумала я, они бесполезны, если ты не скажешь мне, когда поднимать эти темы!
Пока Аджисай-сан шагала быстрее обычного, с мотивацией в каждом шаге, я плелась за ней, как утёнок. Я даже не знала, куда мы вообще идём.
Мы прошли через турникет, поднялись и спустились по нескольким лестницам, прежде чем, наконец, пройти по узкому коридору и выйти на платформу линии Одакиу.
Когда я, наконец, догнала её, я сказала:
— Эм, могу я спросить, куда мы едем?
Она ухмыльнулась мне, как озорной ребёнок, стоя за белой линией. С таким взглядом я подумала, что она сейчас скажет: «Рена-чан, я уведу тебя в мир, где будем только мы», и посадит меня на поезд в рай. И если бы она это сделала, я бы просто ответила: «Ну, это же Аджисай-сан предлагает. Почему бы и нет?»
Но, похоже, я немного ошиблась.
— Вот тебе вопрос, Рена-чан, — сказала она.
— А? О, эм, хорошо.
Добро пожаловать на первую в истории викторину Аджисай, подумала я. Если я отвечу правильно, повысит ли это её очки привязанности ко мне?
— Как ты думаешь, куда я давно-давно хотела поехать? — спросила она.
— А? Эм, давай посмотрим… — сказала я. — Диснейленд?
— Бззззт. Ладно, дам тебе подсказку. Это место очень успокаивающее.
— Очень успокаивающее… — повторила я. — Погоди, это может быть Киото? Ну, знаешь, с турами по храмам и всё такое.
— Бзззззззт. Пора раскрыть правильный ответ!
Похоже, моё время истекло, пока я делала все эти неправильные предположения. Поезд приближался, и когда дверь открылась, Аджисай-сан практически втанцевала внутрь. Затем она развернулась, её юбка закружилась, и она объявила:
— Мы едем на горячий источник, Рена-чан.
Сила атаки этой фразы была так велика, что я вспомнила тех искусных онлайн-игроков, которые никогда не появляются на IRL-турнирах. Пока мой мозг перезагружался, мои глаза широко раскрылись.
— Горячий источник?! — воскликнула я.
— Угу. Я уже забронировала нам места, так что давай. Пойдём сядем.
— О боже мой.
Я застыла, как статуя, поэтому она взяла меня за руку и повела через вагон поезда.
Поезд направлялся в неизведанную территорию (для меня лично), где находился желанный горячий источник Аджисай-сан. Вау. Я правда еду на горячий источник с ней? Я серьёзно наткнулась на такую возможность? Я вообще не была к этому готова. Похоже, это то, что люди называют «быть унесённой с ног».
Всё ещё в оцепенении, я добралась до своего забронированного места, которое было прямо рядом с её. Аджисай-сан с лёгким стоном опустила свой рюкзак и затем с улыбкой указала на сиденье.
— Располагайся, Ренако, — сказала она.
— Х-хорошо.
Я постояла ещё мгновение. Я не могла поверить, что зашла так далеко вот так просто, и полное значение мощной, мощной фразы «Я сбегаю с Аджисай-сан» действительно дошло до меня. Этот экспресс-поезд уносил нас далеко, далеко от города. На ум пришла банальная фраза: «Если я хочу повернуть назад, мне нужно сделать это сейчас, пока не поздно».
— Рена-чан? — спросила Аджисай-сан, наклонив голову.
Это почти ощущалось так, будто она приглашала меня отправиться с ней в рай. Нет, прекрати! Ты трусиха, если начинаешь сомневаться на таком позднем этапе. Соберись, Ренако! — сказала я себе. Вспомни всё, что Аджисай-сан для тебя сделала. Пора отплатить ей! Если я могла что-то сделать, чтобы помочь (и даже если не могла), я не могла позволить Аджисай-сан отправиться одной вот так!
Когда она улыбнулась и предложила мне место у окна, я взяла её за плечо.
— А? — сказала она. Затем я усадила её на то же самое место.
— Сегодня ведь твой день, в конце концов, — сказала я ей. Я отвела взгляд, немного смущённая. Я не пыталась казаться крутой; это было просто… моё проявление решимости, понимаете?
Аджисай-сан на мгновение выглядела удивлённой, прежде чем улыбка расцвела на её лице, как цветок, раскрывающийся в бутоне.
— Спасибо, Рена-чан, — сказала она.
Боже, она была такой милой.
— Н-не за что.
Я сняла свой рюкзак и поставила его у ног, вытаскивая зарядку для телефона и всякие мелочи в процессе. Я притворилась, что занята этим, чтобы она не увидела, как краснеет моё лицо.
Аджисай-сан хихикнула, глядя в окно.
— Так давно я не сидела у окна, — сказала она. — Каждый раз, когда мы куда-то ездим, дети всегда забирают эти места. Честно говоря, я думаю, что мне действительно этого не хватало.
Я не могла понять, говорит ли она со мной или сама с собой. Когда я украдкой взглянула на неё, она посмотрела в ответ и встретилась со мной глазами.
— Слушай, что ты думаешь, Рена-чан? — спросила она.
Я понятия не имела, что было бы уместно сказать, поэтому дала ей глупо честный ответ.
— Эм… я не знаю.
Аджисай-сан, кажется, не была обескуражена этим. Она просто мягко улыбнулась мне.
— Ладно.
— Да…
Поезд тронулся, и некоторое время Аджисай-сан просто сидела, глядя на проплывающий мимо пейзаж, не разговаривая со мной. О, точно. У меня же есть темы для разговора. Всё будет нормально. Я смогу это сделать. Сацуки-сан меня поддерживает, в конце концов.
— Э-эй, могу я тебя кое о чём спросить? — сказала я.
— Хм?
— Если бы ты могла поехать куда угодно, Аджисай-сан, куда бы ты хотела отправиться?
— Какой вопрос. Это должно быть реальное место? Например, могу ли я сказать Страна Чудес или что-то в этом роде?
— Эм, я не знаю…
— Ты не знаешь?! — воскликнула она.
Я имею в виду, в текстовом файле не было никаких правил…
— Хм, — сказала она. — Ну, я думаю, мне бы хотелось увидеть один из тех европейских замков или что-то в этом роде. Знаешь, например, замок Нойшванштайн или Виндзорский замок.
— О, да, замки крутые! Они полны сундуков с сокровищами и всё такое.
Эй, Сацуки-сан! Это совсем не идёт хорошо! — подумала я. Она не учла, насколько ужасно я отвечаю уместно. Мой единственный опыт с замками был из RPG!
Как будто осознав, насколько я в панике, Аджисай-сан продолжила поддерживать разговор и сказала:
— О да, и я думала, что хотела бы попробовать сходить на одно мероприятие… Как оно называется? Комикет? Кажется, так.
— Ты имеешь в виду Comic Market, фанатскую конвенцию?!
— Да, именно это! — сказала она с улыбкой.
Я была просто геймером, так что не знала тонну про аниме, мангу и всё такое. Конечно, я была фанаткой некоторых серий, но они не были моей главной страстью, скорее просто небольшим интересом. Но если Аджисай-сан была фанаткой аниме, то записывайте меня. Я хотела иметь тему для разговора с ней один на один!
Я никогда не подозревала, что темы для разговора от Сацуки-сан могут заставить меня так себя чувствовать. Спасибо, Сацуки-сан, подумала я. Нет ничего лучше дружбы. Лучшие подруги навсегда!
Я наклонилась вперёд, притворяясь внезапно заинтересованной в теме, но также стараясь не казаться слишком рьяной.
— Слушай, если ты хочешь пойти на Комикет, — предложила я, — значит, там есть что-то, что тебя действительно привлекает, верно?
Я с тревогой ждала её ответа.
Смущённо она призналась:
— Да. Я видела в новостях, что туда ходит куча косплееров. Они такие милые, я бы хотела увидеть их вживую.
— О, понятно!
О нет. Это была идеальная ловушка: ловушка, чтобы заманить людей на тёмную сторону отаку! Ладно, нет. Может, я просто параноила. Я была уверена, что даже если бы я была отаку, Аджисай-сан всё равно с радостью приняла бы меня с улыбкой.
— В этом году я занята, так что, думаю, не получится, — сказала она. — Но я бы очень хотела когда-нибудь сходить.
Кстати о косплее…
— Кстати, — сказала я, — я бы хотела увидеть тебя в косплее когда-нибудь.
— А? — Она застенчиво прижала руки к щекам. Боже, она была милой!
— Но косплей — это для людей, которые увлекаются такими медиа, — сказала она. — О, но мне бы хотелось нарядиться в одну из волшебных девочек из утренних детских шоу по воскресеньям. Они такие милые.
Ага. Значит, Аджисай-сан смотрела эти шоу про супергероев, вроде Sentai Whatever или Kamen Rider, со своими младшими братьями. А это значит, что она также смотрела шоу про волшебных девочек, которые шли сразу после.
Аджисай-сан в косплее волшебной девочки была бы невероятно очаровательной. Я умирала от желания увидеть её в одной из тех пышных юбок и всё такое. Ох, это было бы нечто, точно.
— Есть одна героиня, которая моя любимая, — сказала она. — Она новенькая, которая появилась в середине…
Она рассказывала мне о шоу всю оставшуюся дорогу. Это стоило того, чтобы сбежать с ней, только чтобы послушать, как она говорит о детском аниме. Слушать, как милая девушка говорит о такой милой теме, было слишком драгоценно. Этот маленький уголок поезда, мчащегося прочь из города, был самым нежным, самым добрым местом на земле. Чёрт, путешествовать с Аджисай-сан было реально круто!
— Рена-чан, мы почти на месте, — сказала Аджисай-сан.
— Чтоо? — пробормотала я.
Должно быть, я задремала в какой-то момент. Я имею в виду, я почти не спала прошлой ночью, так что ничего удивительного, верно?
Я вытерла тыльной стороной руки слюну с уголка рта.
— П-прости, Аджисай-сан.
— Нет, не волнуйся. Я тоже на минутку отключилась. — Она застенчиво улыбнулась.
Сохранять спокойствие после того, как я проснулась и увидела лицо Аджисай-сан, было просто невозможно.
Мы собрали свои рюкзаки и вышли из поезда. Территория вокруг станции была почти пустынной. Билетная касса тоже имела какой-то ретро-вид, и она совсем не создавала атмосферу типичного приморского туристического места. В целом, это было как-то…
— Здесь как-то пустынно, да? — сказала она.
— А?! Тебе можно такое говорить? — спросила я её.
Она рассмеялась.
— Ну, так оно и выглядит.
В общем, она была права. Но я думала, что это то место, куда она хотела поехать.
Солёный морской бриз пронёсся через город, напомнив мне о недавней поездке в Одайбу. Тогда рядом со мной стояла Май, но теперь я была здесь с Аджисай-сан. Она рассеянно пригладила волосы, взвалила на плечи свой большой рюкзак и посмотрела вдаль. Я хотела молча наблюдать за ней, но подумала, что буду выглядеть странно, если просто стоять и пялиться на неё вечно.
Поэтому я сказала:
— Эм, это то место, где ты хотела остановиться?
— Да, — сказала она. — Я думала провести ночь здесь, на горячем источнике.
— Поняла.
Она посмотрела на часы на площади у станции.
— Уже почти обед, и я проголодалась — а ты? Давай заскочим в один из магазинчиков.
— Звучит хорошо!
У нас не было особого выбора, поэтому мы решили попробовать единственный удон-магазин прямо перед станцией. В заведении было всего несколько посетителей, и мы сели рядом за стойкой. Я вдруг остро осознала её стройные плечи прямо рядом со мной и изо всех сил старалась держать своё сердце в узде.
— Эм, эй, Аджисай-сан, — сказала я. — Ты большая фанатка удона?
— Да, это вкусно. Я вообще люблю лапшу, но мне не нравится ходить в удон-магазины одной.
— Да, понимаю тебя, — сказала я.
Но на самом деле я не понимала. Я была из тех людей, которые совершенно спокойно ели в одиночестве.
Затем краем глаза я подумала, что вижу, как Сацуки-сан смотрит на меня с укором. «Почему ты ей лжёшь?» — спросила ментальная Сацуки-сан. «Разве мы не говорили об этом раньше?»
Это другая ситуация! — взмолилась я к ней. Я просто автоматически согласилась с ней. Я ничего такого не имела в виду, клянусь!
Я поспешила исправить свою ошибку.
— Эм, на самом деле! Я, может, и бываю известна тем, что ем одна в рамен-магазинах пару раз!
Если бы Аджисай-сан посмотрела на меня с укором и сказала: «Зачем ты солгала?» — я бы расплакалась прямо на месте. Но она этого не сделала.
— Вау, это впечатляет, — сказала она. — С тобой рядом, я, наверное, могла бы пойти куда угодно, да?
Я уловила намёк на косвенное оскорбление (типа «Ты везде ходишь одна? У тебя, должно быть, нет друзей, лол»), но поскольку это говорила Аджисай-сан, я знала, что она не имела это в виду в таком ключе.
— Угу! — сказала я.
Принесли удон, который мы заказали: холодный какэ удон для меня и тёплый кицунэ удон для неё. Аджисай достала резинку для волос из своей сумки и одним плавным движением собрала волосы. Моё сердце пропустило удар при виде её обнажённой шеи.
— П-пора, наверное, приступать, — сглотнула я.
— И мне тоже!
Слушайте, я не была извращенкой или что-то в этом роде. Буквально каждый думает, что девушки, собирающие волосы, чтобы не испачкать их в лапше, — это красиво, очень красиво. Все так думают, я вам говорю!
— Это вкусно, — сказала она.
— Д-да, точно.
Мы плыли по опасным водам. Желание быть лапшой, на которую сейчас дула Аджисай-сан, было полным перебором. Я постоянно видела, как она ест еду в школе, но почему-то есть с ней вне дома заставляло мой желудок делать сальто. Наверное, потому что это опасно приближалось к чувству совместного разделения хлеба насущного. Стоять и есть крепы или пить чай — это совсем другая история. Я не могла точно определить, что именно, но что-то в том, чтобы делить еду с подругой как часть обычного распорядка дня, заставляло меня ужасно смущаться.
Я украдкой взглянула на неё и случайно встретилась с ней глазами. Ой.
Аджисай-сан хихикнула.
— Хочешь попробовать? — спросила она.
— Н-нет, спасибо. Я просто, эм, почему-то смотрела на тебя. Прости.
— За что ты извиняешься? Не будь странной.
Я слабо хихикнула. Чёрт! Я становилась всё более странной с каждой минутой! Я хотела сказать что-то более невинное, чёрт возьми, но что бы это могло быть?
Пора заглянуть во второй файл Сацуки, подумала я. Плохая идея использовать половину из них в первые пару часов первого этапа? Да, точно!
В любом случае, второй файл гласил: Спроси о её мечтах на будущее.
Сацуки-сан снова сделала это. Ничего более невинного не придумаешь. В этом не было ничего, что делало бы меня странной, и это совсем не было слишком фамильярным. Сацуки-сан, похоже, не очень любила говорить, но она знала, что мне нужно, и когда мне это нужно. Похоже, она была той девушкой, которая мне нужна! Я могла просто отключить мозг и позволить её текстовым файлам говорить за меня.
Как радиоуправляемый робот, я спросила:
— Аджисай-сан, у тебя есть какие-то мечты на будущее?
— Хм, дай подумать. Какие у меня мечты? — Аджисай-сан озадаченно улыбнулась мне, продолжая двигать палочками. — Это довольно сложный вопрос, не находишь?
Я это почувствовала!
— А у тебя? — спросила она.
— У меня…? Наверное, есть.
Если бы это было возможно, я бы хотела жить в одиночестве, никогда не работать ни дня в своей жизни, не разговаривать ни с кем и умереть отшельницей. Но я удалила эту мысль, как только она возникла на рефлексе. Это было бы большим отталкивающим фактором для Аджисай-сан.
— Я-я раньше думала, что было бы здорово зарабатывать на жизнь играми, — сказала я. — Ну, знаешь, как эти большие стримеры… — Я слабо засмеялась.
— О, это звучит весело, — сказала она. — Как здорово. — Она улыбнулась мне с полным одобрением.
Будь я чуть более наивной, я бы опасно близко подошла к мысли: «О-она только что одобрила мою мечту. Отлично! Пора мне стать лучшим стримером в мире и сделать её своей женой!»
— Но теперь я так не думаю, — сказала я. — Есть куча вещей, которые я бы хотела сделать, хотя смогу ли я их осуществить — это другой вопрос.
— Понятно, — сказала она. — Всё это звучит очень круто для меня. Слушать о мечтах людей — это весело, правда?
Она прямо сияла, глядя на меня. Я слышала, как поднимается её шкала привязанности. Мва ха ха!
— Когда я была маленькой, я хотела работать в пекарне, — сказала она. — Потом я хотела быть взрослой онее-сан.
— Ч-что такое взрослая онее-сан? — спросила я.
— Да, хороший вопрос, правда? Я просто представляла, как хожу, выглядя круто, хотя не знаю, чем бы я на самом деле зарабатывала на жизнь. Я думала об этом как о прогулке по городу в костюме и на высоких каблуках.
Должно быть, она была совсем маленькой, когда придумала это. Моё сердце запело, когда я представила ещё более взрослую версию Аджисай-сан, лихо бегающую туда-сюда. О, Аджисай-онее-чан!
— Но, честно говоря, — призналась она, — я не думаю, что моя мечта с тех пор сильно изменилась.
Она вздохнула, держа миску с удоном в руках.
— Знаешь, иногда я желаю быть немного взрослее, чем сейчас. Хочу быть добрее к людям, иметь настоящую смелость и уметь справляться с чем угодно.
— Это то, о чём ты говорила во время нашего телефонного разговора на днях?
— Угу. Это моя цель на данный момент, в любом случае, но, думаю, мне ещё далеко до её достижения…
С моей точки зрения, Аджисай-сан выглядела идеальной. Но даже она могла видеть, что у неё есть пространство для роста, и так усердно работала каждый день, чтобы этот рост происходил.
Она отмахнулась со смехом.
— Ну и ладно! Пока ничего не получилось. Вот я здесь, ворчу на своих братьев, раздражаюсь и сбегаю.
— У н-нас у всех бывают такие моменты, — сказала я. — Мы не всегда можем выкладываться на полную.
— Ты такая милая, Рена-чан. Спасибо, что подбадриваешь меня, даже если я такая проблемная.
Её улыбка казалась слабой, как будто вот-вот исчезнет совсем. Но почему? Погоди, постой!
— Нет, это совсем не правда! — сказала я. — Да ладно, я тоже никуда не гожусь! Ты всегда хвалишь меня за всякие вещи, но у меня ещё куча пространства для улучшений. Я выгораю в мгновение ока, так что, когда мне нужно взять перерыв, я беру его. Когда я не могу выкладываться на 100 процентов, я на 100 процентов отдаюсь лени!
У меня не было веры в себя, потому что я знала, что, когда придёт решающий момент, я не начну внезапно проявлять стойкость. Скорее всего, я просто сбегу!
— Я рада, что ты знаешь, как регулировать свои силы, Рена-чан, — сказала Аджисай-сан. — Это замечательно.
Это совсем не то, что я имела в виду!
— Да ладно, иногда я провожу весь день, лёжа в кровати! — запротестовала я.
— Важно отдыхать, когда можешь.
— Ну, а как насчёт того, когда я играю в видеоигры и откладываю домашнюю работу?
— Здорово, что ты можешь быть так увлечена чем-то, — сказала Аджисай-сан. — Хотела бы я так.
Я только что ругала себя, но благодаря низкой самооценке Аджисай-сан она продолжала переворачивать это и делать мне комплименты. Только в этот момент я обожала видеть её такой «Аджисад». Но если бы она продолжила в том же духе, я бы просто взорвалась от чувства вины. Мне нужно было заставить её остановиться, и быстро.
— Пожалуйста, Аджисай-сан, — взмолилась я. — Не могли бы вы меня оскорбить?
Её глаза расширились.
— Что за просьба такая?! Ну, эм… что бы ты хотела, чтобы я сказала?
— Попробуй сказать, что ты на самом деле обо мне думаешь каждый день.
— А? О боже.
Аджисай-сан посмотрела прямо на меня, как будто пытаясь что-то вспомнить. Моё сердце забилось быстрее, и капля тревожного пота скатилась по спине. Я никогда не слышала, чтобы она плохо отзывалась о ком-либо, так что мне было интересно, что она скажет мне. Может, она скажет что-то милое, вроде: «Ты большая глупышка, дурочка!» Или, может, она разрежет меня на части, сказав: «Парень, ты точно не умеешь разговаривать, когда в беседе больше двух человек, да?»
Пока я сидела, странно нервничая, Аджисай-сан полузакрыла глаза и пробормотала:
— Рена-чан, ты такая… такая… добрая ко всем.
Когда эти слова сорвались с губ ангела старшей школы Ашигая, я не могла не закричать:
— Погоди, это ты так говоришь?
---
После того как мы закончили есть, мы вышли из магазина и пошли в город. Это был довольно типичный приморский городок, и хотя я никогда там не была, вся сцена вызывала у меня чувство ностальгии.
Аджисай-сан шла впереди меня. На первый взгляд, она казалась такой, как обычно, но… что-то было не так. Этот разговор за обедом подтвердил это, и что бы это ни было, это, должно быть, было важным, если она продолжала себя так корить. К тому же, каждые несколько минут она начинала смотреть в землю.
Я хотела её подбодрить, но это не очень-то получалось. Может быть, если бы я взяла себя в руки ещё в средней школе, у меня было бы достаточно жизненного опыта, чтобы ей помочь почувствовать себя лучше.
Вдруг она остановилась и посмотрела через дамбу. Солнце сверкало белым светом в жарком летнем солнце, раскинувшись так широко, что заполнило всё моё поле зрения. Оно было почти возмутительно огромным.
Я подошла ближе, чтобы встать рядом с ней.
— Я часто сюда приезжала, знаешь, — сказала она мне. — Мои родственники держат здесь пансион.
— О, круто.
Значит, это был не просто случайный городок.
— Угу, — продолжила она. — Мне кажется, что это немного захолустье. Но, может, это просто потому, что я настоящая токийская девушка, знаешь? Мне нравится эта более спокойная атмосфера.
Мы шли бок о бок, каждая со своим большим рюкзаком. И тут до меня дошло, куда мы направляемся: в тот пансион, который принадлежит её родственникам.
— Я всегда думаю, что хотела бы куда-то поехать, просматриваю туристические сайты и всё такое, — сказала она. — Но как только я решила сбежать, это было первое место, которое пришло мне в голову.
Она посмотрела в землю.
— Думаю, в итоге я решила, что не могу поехать куда-то, где я ещё не была.
Что-то в ней выглядело таким, таким ужасно грустным, как маленькая девочка, слишком боящаяся воды, чтобы прыгнуть в бассейн. Секунды шли, и я всё яснее понимала, что именно мне нужно сделать…
Ладно, тогда. Если это что-то такое маленькое, то даже я смогу с этим справиться!
Я схватила её за руку.
Она пискнула.
— Р-Рена-чан?
— Эй, Аджисай-сан! Я видела ещё один пансион поблизости! — Я показала ей свой телефон и ухмыльнулась. — Я имею в виду, я не против пойти туда, где ты уже была, но не хочешь ли ты попробовать что-то новое, раз уж мы вместе? Да, это может оказаться большой ошибкой, но… разберёмся с этим, когда придём к тому мосту!
Она уставилась на меня, в шоке от моей собственной безрассудности. Я вспотела, не уверенная, не зашла ли я слишком далеко. Я действительно, действительно не хотела, чтобы она сказала что-то вроде: «Эм, нет, это не так».
Чтобы заполнить тишину, я продолжала нести чушь и выставлять себя дурой, мой голос повышался до крика.
— Не волнуйся! Аджисай-сан, ты можешь пойти куда угодно и сделать что угодно одна. Если ты нервничаешь из-за того, что будешь одна, не надо — потому что я здесь для тебя!
В этом одиноком маленьком приморском городке никого не было вокруг, пока я держала её за руку. Я не планировала хватать её за руку, но это было то, что Аджисай-сан всегда делала, когда хотела достучаться до других людей.
Пространство между её бровями сморщилось.
— Рена-чан… — сказала она.
— Эм, д-да. Вот что я думала, так что. Эм.
— Это тот пансион, о котором ты говоришь?
— А?
Аджисай-сан указала, и я посмотрела, только чтобы увидеть…
— Э-это место разваливается!
А на двери висела табличка с надписью «Закрыто». О боже мой! Что мне теперь делать?
Я была так унижена, что у меня выступил ужасный пот. Я чувствовала, что вот-вот рассыплюсь и рухну на месте. Да, я уверена, у вас сейчас свои проблемы, но хотя бы обновите свой сайт, чёрт возьми! — подумала я.
Аджисай-сан хихикнула и затем сказала почти шёпотом:
— Тогда как насчёт… мы поедем на следующую станцию, Рена-чан?
— О, эм, ладно! — сказала я, соглашаясь изо всех сил. — Конечно, звучит хорошо!
Вот она снова помогает мне, чтобы я почувствовала себя лучше. Спасибо, спасибо, Аджисай-сан… Боже, я действительно не годилась на роль Май.
Затем тихим голосом Аджисай-сан пробормотала:
— …Спасибо.
— А? Эм, что?
Мои щёки покраснели от смущения, и я не могла повернуться к ней, поэтому просто пошла вперёд, всё ещё держа её за руку. Мы вернулись на станцию, по какой-то неизвестной причине всё ещё держась за руки. Её ладонь казалась гораздо, гораздо теплее, чем в тот момент, когда она держала её, идя через станцию раньше.
Сейчас, наверное, стоит упомянуть, что следующий поезд придёт только через сорок минут. Мы точно больше не в Токио, Тото!
---
Мы отправились из знакомого приморского городка Аджисай-сан в другой, менее знакомый нам, где остановились в единственном пансионе города. Когда мы подошли к стойке регистрации — которая напомнила мне какой-то банный дом, — место выглядело пустынным. Я предположила, что мы были единственными потенциальными гостями на данный момент.
— Мне это даже в голову не приходило до сих пор, — сказала она, — но интересно, разрешат ли они вообще двум школьницам снять комнату на ночь.
Действительно, я слышала истории о том, что людям нужно письменное разрешение родителей и всё такое, чтобы это сработало. Но сейчас было немного поздно для этого.
Пока я волновалась, Аджисай-сан ухмыльнулась.
— Давай пойдём и спросим.
Она бодро подбежала к стойке, зовя:
— Извините! — по пути. Те, кто умел использовать этот особый навык «Давай пойдём и спросим», были такими сильными. Я полностью зависела от них. Аджисай-сан действительно была невероятной, ведь это был не пустяковый подвиг.
Короче говоря, нам разрешили остаться на ночь совершенно нормально и всё такое. Наверное, Аджисай-сан не вызвала подозрений у старушки за стойкой. Старушка даже не спросила, что мы здесь делаем. Ну, это потому, что говорила Аджисай-сан, верно? Она была фантастической и имела чит-коды для каждого социального взаимодействия. Бьюсь об заклад, она пройдёт через всю свою жизнь, ни разу не попав под допрос полиции. Я надеялась, что она продолжит расцветать и получать только благосклонность общества навсегда.
Аджисай-сан подбежала ко мне с улыбкой и ключом от комнаты.
— Рена-чан, она сказала, что у них есть свободная комната, — сказала она мне. — Слава богу!
— Д-да, точно.
Затем старушка (наверное, она была хозяйкой пансиона?) появилась и начала забрасывать Аджисай-сан разговорами.
— Это твоя подруга? О, вы путешествуете вместе? Как мило. У нас тут не так много развлечений, так что вы, девочки, просто расслабьтесь и наслаждайтесь. О, но завтра будет фестиваль! Эта местность знаменита им, так что обязательно сходите посмотреть. — Она продолжала и продолжала, тараторя слова, как пулемёт.
Я не знала, как вставить слово в разговор с такой болтливой незнакомкой, но Аджисай-сан отвечала так легко, как будто разговаривала с соседкой, с которой постоянно общается. Это было невероятно.
Мы шли по длинному коридору, пока старушка вела нас к нашей комнате, болтая без умолку всё это время.
Ого, подумала я, когда мы пришли. Эта комната действительно крутая. (Я имею в виду, это, может, немного грубо говорить, но всё же.) Она была размером с мою гостиную дома и оформлена в традиционном японском стиле. Там был большой стол и четыре стула без ножек для сидения на татами. С телевизором и маленьким холодильником это была нормальная, приятная комната в пансионе, с пространством в соседней комнате, чтобы разложить наши футон. Учитывая, что мы пришли сюда с мыслью «Ну, какая разница, если это будет отстой?», это было на самом деле довольно прилично. К тому же, это было место, где я проведу пару дней, разделяя повседневную жизнь Аджисай-сан, верно? И это, скажу я вам, было слишком убедительным аргументом.
— Кричи, если что-то понадобится, Аджисай-чан! — прощебетала старушка.
— Конечно, спасибо! — ответила Аджисай-сан.
Старушка, которая, похоже, за несколько минут стала закадычной подругой Аджисай-сан, поклонилась и закрыла дверь с щелчком, оставив нас с Аджисай-сан наедине.
Она поставила свой рюкзак и улыбнулась с довольным видом.
— Как здорово, что эта комната вся наша, — сказала она.
— Д-да, точно.
Я тоже поставила свою сумку в угол, включила кондиционер и села. Фух. Пока что, думаю, я хотела просто передохнуть.
Аджисай-сан выглядела так, будто ей очень весело, пока она исследовала комнату.
— Ооо, — сказала она. — Это такое классное место.
Боже, она была такой милой. Наблюдать, как она ходит по комнате, было бесконечно исцеляюще. Я пожелала, чтобы в этом месте были камеры, чтобы устроить круглосуточную трансляцию с ней.
Когда она открыла двери в гардеробную, она взвизгнула, как будто нашла сокровище.
— Эй, тут есть юкаты! Давай их наденем, Рена-чан.
— Эм, конечно, — сказала я. Честно говоря, мы бегали на улице всё утро, так что я вся вспотела. Будучи отшельницей, я почувствовала облегчение, вернувшись на своего рода базу, и поэтому расслабилась и согласилась с ней. Но я ещё не знала, насколько пугающими могут быть юкаты.
Я подошла и встала рядом с ней, и когда она взяла обычную на вид юкату из пансиона, в моей голове пробежал электрический разряд. Погоди, Аджисай-сан? В юкате?! Стоп. Погоди-ка. Притормози. Это что, разрешено?
— О, как здорово, — сказала она. — Они выглядят такими лёгкими и прохладными.
Она выглядела так, будто собиралась переодеться прямо здесь и сейчас, что поставило меня в затруднительное положение.
Я отвернулась.
— Эм, — сказала я. — Эх. Эм.
— Ой, прости. Я переоденусь в другой комнате, хорошо?
С заботой она взяла юкату и быстро ушла в другую комнату. Когда она медленно закрывала дверь за собой, я заметила кое-что — она ухмылялась.
— Рена-чан, — сказала она. — Не подглядывай, ладно?
Я издала странный писк, похожий на звук странной птицы, и Аджисай-сан захихикала, полностью закрыв за собой дверь.
Она переодевалась в соседней комнате… Снимала рубашку, снимала юбку и надевала юкату… Конечно, мы переодевались рядом на физкультуре, но там всегда были другие девочки. Это было шумное, многолюдное дело, где все мы болтали, ничего похожего на эту тихую, нежную атмосферу. Если я напрягу слух, мне показалось, что я могу услышать лёгкий шелест её одежды поверх гула кондиционера.
Я торопливо начала переодеваться тоже. Может, я всё-таки её не слышала. Может, всё, что я слышала, — это биение моего собственного сердца!
Я надела мягкую ткань поверх своей майки, а затем завязала оби — пояс — вокруг талии. Чёрт, сколько лет прошло с тех пор, как я последний раз носила юкату? Она казалась довольно тесной, и заставляла меня стоять прямее. Я не была уверена, странно ли это выглядит, и даже когда пошла проверять в зеркало в ванной, всё равно не могла понять, правильно ли я её надела… В итоге, думаю, дело было просто в том, что она больше подчёркивала мою грудь, чем я привыкла.
В любом случае, ничего особенного в этом не было, учитывая, что мои волосы остались такими же. А что, если я попробую их немного изменить? Нет, лучше не трогать волосы, если я не знаю, что делаю.
Как раз в этот момент раздвижная дверь открылась за моей спиной, сигнализируя, что Аджисай-сан закончила.
— Спасибо, что подождала! — сказала она.
— Да, без проблем.
Я на цыпочках вернулась в комнату, и там я увидела воплощение японской красоты, стоящее передо мной.
Воплощение хихикнуло.
— Мне нравится, как это ощущается!
— О боже мой, — простонала я.
Чёрт возьми. Аджисай-сан стояла там в юкате. Её волосы были собраны в простой хвостик с помощью нейлоновой резинки, обнажая затылок. Это было опасное дело. Я имею в виду, сексуальность зашкаливала. Вид её босых ног, выглядывающих из юкаты, которая доходила до лодыжек, был ослепительнее, чем море до этого. Возможно, это была просто ткань этой чёртовой юкаты, но Аджисай-сан, которая и без того была небесной, выглядела ещё нежнее и грациознее. Её плечи… О, они были такими стройными… И о, линия от её шеи к плечам в этой юкате… Без сомнений, это, должно быть, мой фетиш!
— Ты так мило выглядишь в своей юкате, — сказала она мне, хихикая. — Мы как близняшки.
— Да!
Я чувствовала, будто над моей головой загорелись неоновые буквы с надписью «Чёрт возьми!». О боже, каждый раз, когда она двигалась, её юката покачивалась из стороны в сторону, и я могла видеть… я могла видеть… Ох, парень! Если бы я только могла взять ткань у выреза и зашить её намертво!
Неужели мы с Аджисай-сан действительно будем жить под одной крышей в юкатах? Это почти как если бы мы были мужем и женой. Нет, нет, нет. Я только что переоделась, и вот я уже снова потею.
— Теперь я действительно ощущаю атмосферу пансиона. Понимаешь, о чём я? — спросила она.
— Ещё как понимаю! — сказала я.
Я глубоко вздохнула. Давай, успокойся, сказала я себе. Аджисай-сан явно не захочет делить комнату с другой девушкой, которая продолжает похотливо на неё пялиться. Погоди-ка — нет, я не такая! О чём ты вообще говоришь, Ренако? Я чуть не напугала себя до смерти. Я, пялиться на Аджисай-сан? С нечистыми мыслями? Пфф. Ни разу. Фух, я порядком себя напугала.
Хотя, если честно, другие иногда так на неё смотрели. Моя группа друзей (без меня) часто всплывала в разговорах, особенно в тех, что вроде «Эй, а кто самая горячая девушка в классе?». Конечно, не все парни были образцовыми джентльменами, так что можно было услышать что-то вроде: «Май — лучший выбор. Я бы с ней замучил», или «Не, не, не, это точно должна быть Сена, правда?». Такие разговоры происходили только тогда, когда объекта обсуждения не было рядом, и каждый раз, когда я их слышала, мне всегда хотелось отчитать этих парней. Но была ли я сейчас на том же уровне? Отлично, это означало, что я мысленно — подросток-мальчишка.
Ба, и вот я снова впала в депрессию. Ладно, слушай сюда, я, отругала я себя. Аджисай-сан — ангел, и даже если эта чёртова Май слегка изменила мои предпочтения, я ни за что не буду смотреть на неё так. Аджисай-сан — последний луч света, сияющий в этом грязном мире.
Этот самый свет теперь сидел напротив меня, листая одну из тех туристических брошюр, которые есть в пансионах. (Похоже, их называют информационными книгами.)
— Вау, — сказала она. — Тут написано, что здесь есть отдельный горячий источник, который можно забронировать. Давай позвоним и спросим позже.
— К-конечно, звучит хорошо, — сказала я.
Горячий источник… Отдельный горячий источник…?
— Эм, эй, — сказала я.
— Хм?
Я задумчиво приложила руку к подбородку.
— То есть, ты имеешь в виду, что мы с тобой будем вместе в одном горячем источнике?
— Именно так, — сказала Аджисай-сан.
Я не могла позволить себе здесь её неправильно понять. Так осторожно, как будто вытаскивала блок из Дженги, я спросила снова:
— То есть, мы с тобой будем вместе в одном горячем источнике… другими словами, мы с тобой будем вместе в одном горячем источнике?
— Эм. Да, — сказала она.
Нет, это просто… плохая идея! Верно?! Я имею в виду, конечно, я никогда, ни разу во всей истории вселенной, не смотрела на Аджисай-сан влюблёнными глазами, и я уже купалась с Май и Сацуки-сан раньше, но… Купаться с Аджисай-сан — это ужасная идея, понимаете?! У меня было плохое предчувствие. Нет, говорю я. Нет, нет!
— Эм, п-прости, — сказала я. — Думаю, я сама откажусь от горячего источника.
— Правда?
— Д-да! Я имею в виду, мне не очень комфортно, когда на меня смотрят и всё такое. Клянусь, это не имеет к тебе никакого отношения. Я серьёзно — это правда, правда не имеет!
— Л-ладно, — сказала она.
Я подняла столько шума, сколько могла бы мокрая кошка, и Аджисай-сан выглядела немного расстроенной. Но она сказала:
— Я просто подумала, что было бы здорово попробовать вместе, — и оставила это как есть.
Как странная неудачница, я была мастером в том, чтобы заставлять людей выглядеть расстроенными. Впервые в жизни мой опыт заставлять сотни и сотни людей выглядеть расстроенными наконец-то пригодился! Боже, это отстой.
Но в то же время, какое облегчение. Если бы она попыталась прижаться ко мне и сказать: «Ох, ты не хочешь попробовать горячий источник со мной?» — я бы совсем пропала. Ха! Не важно, что Май и Сацуки-сан затянули меня в ванну с непреодолимой силой (с акцентом на непреодолимой), я отказывалась купаться и с Аджисай-сан!
Тем временем, пока она листала информационную книгу дальше, она сказала:
— О, тут написано, что здесь есть стол для пинг-понга. Ты умеешь играть, Рена-чан?
— Я нормально играю.
— Я бы хотела сыграть с тобой партию.
— Т-только будь нежнее, — сказала я.
Аджисай-сан замолчала. До этого момента она была весёлой, как только могла, но теперь вдруг замкнулась и придвинулась ко мне. Эм, алло? Что это всё значит?
Всё ещё одетая в юкату пансиона, Аджисай-сан была прямо рядом со мной. Округлость ткани вокруг её ног полностью завладела моим вниманием, и моё сердце пропустило удар.
Она слегка кашлянула, прочищая горло.
— Эм, эй, Рена-чан, — сказала она. — У меня есть кое-что важное тебе сказать.
— Эм, ладно.
А? Что это могло быть? Что мне делать, если она скажет, что никогда не хочет возвращаться домой и хочет жить и работать здесь, в пансионе, всю оставшуюся жизнь? Должна ли я поддержать её в этом начинании? Но, да ладно, мне бы это не понравилось. Я бы по ней скучала. Я хотела, чтобы она вернулась со мной в школу.
Пока я дрожала от страха, Аджисай-сан сказала:
— Я знаю, что мы особо об этом не говорили, но это вопрос денег.
— А? — сказала я. Я не ожидала, что она поднимет тему денег, из всех возможных вещей.
Она достала длинный розовый эмалированный кошелёк из своего рюкзака.
— Ты была так добра, что пошла со мной в это побег из дома, верно?
— Да? Ну, наверное, да… Да?
Я не понимала, к чему она клонит, поэтому просто кивала. Проблема была в том, что последовало дальше.
— Так вот, я думала, что хотела бы оплатить всё. И стоимость пансиона, и транспортные расходы, я имею в виду. О, и я также позабочусь об обеде.
Я чуть не подпрыгнула от удивления.
— Ни за что! — сказала я. — Ни за чтооооо. — Я не могла этого допустить! — Аджисай-сан, я пошла с тобой, потому что сама этого хотела!
— Угу, — сказала она. — И я ценю это чувство. Я серьёзно. Я очень тебе благодарна.
Она улыбнулась мне, но её брови нахмурились от беспокойства.
— Но я имею в виду, это я всё начала. Я рада, что ты пошла со мной, но мне было бы плохо, если бы я позволила тебе сделать что-то ещё для меня. Прости, я знаю, что сделала это немного неловким.
— Нет, нет, всё в порядке, — запротестовала я. — Я могу заплатить за свою долю, по крайней мере…
— Я просто заставлю тебя потратить все твои деньги, — сказала она. — А этот пансион недешёвый для пары школьниц, знаешь?
В моих ушах зазвенело. Как бы мне ни хотелось быть соглашателем, я абсолютно должна была сказать ей «нет».
Даже пока внутренний парадокс мучил меня, я каким-то образом заставила себя привести убедительный аргумент:
— Н-нет, я не могу позволить тебе… Да ладно, когда мы выходим группой и кто-то предлагает заскочить куда-то, мы же не заставляем его платить за всех нас, знаешь? Это просто здравый смысл — разделить счёт, верно? Верно? К тому же, я всё равно трачу свои сбережения только на мобильные игры или покупку других видеоигр. И я всегда хотела поехать с тобой в путешествие! Чёрт, если бы у меня было пару купюр по 10 000 йен, я бы сейчас поднимала за тебя тост!
— Ну, я знаю, что говорят, будто парень на купюре в 10 000 йен был большим любителем выпить, но… — Аджисай-сан посмотрела на свои пальцы. — Л-ладно, конечно.
Хорошо. Я до неё достучалась.
Но как только я внутренне вздохнула с облегчением, она покачала головой.
— Нет, забудь. Я просто не могу позволить тебе платить. Это не то же самое, что пойти в кафе всей группой.
— Почему нет?
— Я имею в виду, потому что. Ну. Это было плохо с моей стороны сбежать из дома. — Аджисай-сан выглядела такой серьёзной. — Я оставила своих братьев, когда сбежала. Я ужасная старшая сестра. А потом, что ещё хуже, я заставила тебя пойти со мной. Было бы слишком эгоистично с моей стороны оплатить только половину.
О чём она говорила? Я совсем не могла следовать её логике. Из-за того, что она плохая старшая сестра, она должна платить вдвое больше своей доли? Это звучало так, будто она наказывает себя.
— М-могла бы… — начала я. Я чувствовала, что вот-вот заплачу. Тратить на неё свои деньги действительно не было большой проблемой, но когда я посмотрела на неё, мне показалось, что она отвергает меня, будто говорит: «Это всё просто твоё эгоистичное поведение. Я никогда не хотела, чтобы ты увязалась за мной».
Я хотела прояснить факты, чего бы это ни стоило. Может, подумала я, я могла бы сказать ей, что это возврат долга за то, как она всегда поддерживала меня в школе. Но нет… За поддержку не платят.
— Эм. Ну. Могла бы…
Но я также не думала, что быть настоящими друзьями означает, что один человек платит за всё. Значит ли это, что мы с Аджисай-сан всё ещё не настоящие друзья? О боже…
Если бы на моём месте была Май, она бы гордо заявила: «Деньги — не проблема». Какая обманщица. Если бы такая простолюдинка, как я, сказала это, меня бы точно проигнорировали. Ну, а что бы сделала Сацуки-сан? Удивительно, но у меня было чувство, что она бы приняла предложение Аджисай-сан заплатить. Она бы просто сказала: «О, спасибо», и проглотила доброту Аджисай-сан с потрохами. Сделать такой выбор требовало настоящей смелости. А если бы это была Кахо-чан, она бы хихикнула и пошутила: «Не волнуйся! Я только что выиграла в лотерею, так что у меня куча денег!», тем самым отмахнувшись от серьёзной темы с помощью своего обаяния.
Но я не была готова сделать ничего из этого, и слова просто не выходили. Мне нужно было держаться, но я была в считанных мгновениях от того, чтобы разрыдаться.
— Аджисай-сан, могла бы… могла бы… — сказала я. Было бы лучше, если бы я не пошла с тобой?
Я проглотила эти слова, прежде чем смогла их произнести. Если бы я задала этот вопрос, это был бы конец для меня, и к тому же — я знала, что пойти с Аджисай-сан было правильным решением. Я должна была верить, что сделала правильный выбор.
Аджисай-сан сделала лицо, будто смотрит на что-то жалкое, и начала извиняться.
— Прости, Рена-чан. Я не хотела тебя обидеть. Я просто не хотела взваливать на тебя это бремя.
Я внезапно вскочила на ноги.
Тень пробежала по лицу Аджисай-сан.
— Рена-чан? — спросила она.
Я положила руки ей на плечи и посмотрела вниз на её стройную фигуру. У меня не было выбора, кроме как пойти по единственному пути, на который я была способна.
— Х-хорошо, Аджисай-сан, — сказала я. — Я соглашусь… но при одном условии.
Она выглядела озадаченной.
— К-какое условие?
— Сначала нам с тобой нужно… стать ближе физически…
— Ближе физически…?
Её щёки покраснели, и в приступе отчаяния я объявила:
— Да! Сначала давай соревноваться в физическом спорте!
---
Мы с Аджисай-сан стояли друг напротив друга через стол.
Она была совершенно сбита с толку.
— Эм…
— Если я выиграю, — заявила я, — то мы разделим счёт!
— Я не думаю, что это так работает, — сказала она.
— Нет! Нет, нет, нет. Я ни за что не позволю тебе взять на себя все расходы. Если ты просто собираешься всё оплатить, то тебе было бы лучше оставить меня дома. Фактически, это значит, что мне лучше уйти прямо сейчас!
Всё, что я раньше сдерживала, теперь выливалось из меня! О, я была обречена.
— Это было бы так жаль, — сказала она. — Мне бы это не понравилось.
Может, я вовсе не была обречена! К чёрту обречённость!
— Я не уйду! — сказала я. — Обещаю, я не уйду. Я пойду сниму себе комнату по соседству и проведу всё время с тобой. А если у тебя есть с этим проблемы, то тебе придётся сначала победить меня в матче по пинг-понгу!
— Рена-чан, ты вообще не делаешь никакого смысла.
Да, и что? Именно так я решала вопросы с Май и Сацуки-сан. Я была из тех девушек, которые делают прогресс только после того, как сначала сражаются и побеждают.
Мы взяли ракетки и мячи для пинг-понга перед тем, как отправиться на корт. Теперь мы стояли друг напротив друга, две школьницы, вооружённые юкатами, тапочками и ракетками для пинг-понга.
В итоге всё, что я смогла сделать, — это отчаянно бороться и устроить этот мой припадок, будучи на грани слёз. Что такое гордость вообще? Я давно избавилась от гордости, ещё тогда, когда пошла к своей младшей сестре и призналась, что тоже хочу быть популярной.
— Без лишних слов, давай начнём этот матч! — воскликнула я.
— Ох, боже, — вздохнула Аджисай-сан.
Прежде чем она смогла меня отговорить, я сделала подачу снизу. Мяч для пинг-понга с клацаньем отправился на территорию врага, после чего Аджисай-сан легко отбила его обратно.
Эм, алло? Она была действительно хороша!
— Так что, если ты проиграешь, — спросила она, — это значит, что ты позволишь мне заплатить за тебя?
Тук.
— Я разберусь с этим, когда дойду до того моста. Я придумаю что-нибудь ещё.
Тук.
— Что скажешь? Хорошо, тогда это значит, что если я проиграю, я тоже не буду делить счёт.
— Чтоооооооооо?! — воскликнула я.
— Иначе это нечестно, — сказала она.
Ралли продолжалось с тук, тук, тук. Тайно я была не так уж плоха в играх с мячом (и только в играх с мячом, заметьте). У моей мамы и сестры были отличные рефлексы, так что какая-то часть их великой силы дремала и во мне.
Но Аджисай-сан была ещё талантливее, чем я! Неудивительно, что она была одной из социальных элит нашего класса. Я всегда представляла её такой милой и неуклюжей, что она могла бы споткнуться о собственный подол, но её совершенство не имело слепых зон, даже в спорте!
Мяч ловко проскользнул мимо моей ракетки. Грр!
По правилам побеждал тот, кто первым наберёт десять очков, и по мере того, как мы играли, Аджисай-сан всё больше и больше опережала меня. Чёрт возьми! Если так продолжится, я точно проиграю.
Следуя по стопам Сацуки-сан, я решила использовать мета-тактику. Поэтому я заговорила и сказала:
— В любом случае, довольно круто сбежать и отправиться в такое путешествие, да? Давай не будем беспокоиться о деньгах и просто повеселимся! Мы можем спать до полудня и валяться или гулять весь день, если захотим.
— Дело не в этом, — сказала она. — Я втянула тебя в свой собственный беспорядок. К тому же, ты уже тратишь своё время, чтобы быть со мной!
Когда она подавала мяч, я заметила, что в этой слегка сгорбленной позе я могла видеть… о, господи… краткий проблеск её бюстгальтера! И это полностью разрушало мою концентрацию! К тому же, рукава были такими широкими, что я могла видеть её обнажённые бёдра! Пытаться соблазнить своего соперника — это против правил, Аджисай-сан!
— Почему ты такая упрямая, Аджисай-сан? — завопила я.
Тук.
— Это буквально десятки тысяч йен на кону!
Тук.
— Да, я знаю! Но это нормально. Я сняла деньги со своего счёта именно для этой цели!
— Тогда используй их на что-то важное!
— Я и использую их на что-то важное! — Я с силой ударила мяч на сторону Аджисай-сан. Она пошла его подбирать и затем вздохнула, её плечи двигались от тяжести её дыхания. Да, я тоже, Аджисай-сан, подумала я.
— Аджисай-сан. — Я теряла самообладание, чтобы обдумывать вещи, поэтому просто призналась в своих чувствах. — Аджисай-сан, ты для меня важна. Ты мой друг.
— И ты для меня тоже, конечно, — сказала она.
— Но, Аджисай-сан, если бы ты была на моём месте, ты бы позволила своему другу платить за тебя?
Её глаза расширились, когда мой вопрос зашёл туда.
— Ну… — сказала она.
— Для меня друзья — это люди, которые помогают друг другу, опираются друг на друга, смеются вместе, пока идут вперёд. Ты не согласна со мной?
Я наконец поняла, пока слова вырывались из моего рта, что я расстроена не потому, что она не берёт мои деньги. Это была черта, которую она провела, та, что говорила, что она справится одна с этого момента, и это заставило меня грустить. Потому что для меня друзья — это люди, которые показывают друг другу свои уязвимости.
Аджисай-сан посмотрела вниз на мяч для пинг-понга в своей ладони.
— Я просто… — сказала она. — Я хочу дать тебе только счастливые моменты.
— То есть…
— Я не хочу, чтобы ты когда-либо испытывала, что такое грусть или расстройство. Я бы хотела взять всё это на себя. Вот как я отношусь к своим друзьям… и близким.
Версия дружбы Аджисай-сан радикально отличалась от моей. Заметьте, я не была квалифицирована, чтобы комментировать, хорошо это или плохо. Но чтобы у меня были только весёлые моменты? А взамен она бы взвалила на себя все трудности? Это мне не нравилось.
— Но если ты так делаешь, — сказала я, — то ты просто всё время себя перенапрягаешь!
— Я знаю, что у меня есть пределы, — сказала она. — Но если ты расстроена, я всё равно хочу сделать всё возможное, чтобы ты почувствовала себя лучше. Для меня счастье других — это моё счастье.
Я всё время слышала это мнение, но никогда не встречала никого, кто действительно имел это в виду. Это объясняло, почему она была так добра ко всем.
— О, — сказала я. Моё лицо, должно быть, сейчас было открытой книгой.
Аджисай-сан кивнула и затем подарила мне печальную улыбку.
— В итоге я стараюсь сделать людей счастливыми только потому, что это заставляет меня чувствовать себя хорошо. На самом деле всё это ради меня самой.
— Всё? — повторила я.
Даже сейчас её голос звучал так ясно, вливаясь в мои уши, как поток чистой воды.
— Прости, Рена-чан. Я на самом деле совсем не хорошая. Я просто заставляю всех моих друзей быть счастливыми, потому что это помогает мне чувствовать себя лучше.
Когда Аджисай-сан говорила о своём эгоизме, это звучало так, будто это какой-то серьёзный грех.
— Честно, — сказала она, — я такая эгоистка. Я всегда улыбаюсь и стараюсь выглядеть мило всё время, потому что в итоге всё это обо мне, обо мне, обо мне. Я хочу, чтобы люди думали, что я хорошая. Я добра ко всем только потому, что мне нравится, когда они счастливы.
Она полузакрыла глаза и улыбнулась, продолжая ругать себя.
— Прости, что говорю о том, какая я поверхностная. Это, должно быть, разрушило твой образ меня, верно?
Помнишь, как перед тем, как мы сюда приехали, Сацуки-сан предупреждала меня, чтобы я была готова? Она сказала: «Если снять с неё внешний слой, даже она покажет уродливую сторону». И, возможно, это оказалось правдой, но всё равно — я не собиралась поддаваться этому педантичному бреду.
Я размахивала ракеткой из стороны в сторону и крикнула:
— О чём ты вообще говоришь? Ну и что, если ты добра к людям, потому что это приносит тебе радость? Это всё равно не меняет того факта, что ты добра к людям!
— Р-ена-чан…?
Я указала прямо на неё.
— Не слова делают людей. Это их действия! Независимо от того, какие мысли за ними стоят, твои действия помогли людям. Например, мне!
Аджисай-сан была ангелом не потому, что она вся такая весёлая и милая. Забота о каждом и помощь им — вот что делало её ангелом.
— С твоей добротой, — продолжала я, — я могла бы потратить сто лет и всё равно не смогла бы полностью тебе отплатить. Ты уже набрала слишком много очков привязанности со мной, Аджисай-сан!
— Набрала что…?
— Если счастье других — это твоё счастье, тогда нам нужно оставаться вместе навсегда. Потому что я всегда счастлива каждую минуту, когда я с тобой. Мы создадим вечный двигатель счастья! Но если ты заплатишь за меня, это не сделает меня счастливой. Так что единственный логичный аргумент — разделить счёт. Бам, я победила!
— Рена-чан, я серьёзна, — сказала она, выглядя слегка раздражённой.
— А я абсолютно серьёзна! — отрезала я. — Так же, как для тебя, твоё счастье — это моё счастье. К тому же, я поклялась, что сделаю тебя счастливой в этом нашем путешествии-побеге!
— Н-не будь странной, — сказала она. — Моё счастье тебе ничего не даёт.
— Что ты имеешь в виду? — пробормотала я. — Оно мне много даёт! Чем добрее я к тебе, тем больше я становлюсь действительно полезным человеком, и тем больше у меня самооценки.
— Но ты могла бы быть доброй к кому угодно, — сказала она. — Это не обязательно должна быть я.
— Да, это точно должна быть ты! Потому что я здесь с тобой!
Я с силой ударила мяч для пинг-понга обратно к ней. Она подняла ракетку, чтобы остановить его, но мяч отскочил в странном направлении.
— Нет ничего лучше, чем то, что ты принимаешь мою привязанность, когда ты, буквально, ангел, — сказала я. — Уже то, что ты жива, спасает меня. Я твоя самая большая фанатка! Ты такая весёлая, с тобой так интересно разговаривать, ты так заботишься о счастье каждого, такая, такая… Это безумие! Ты — всё! У меня к тебе только благодарность.
— Н-но… — сказала она, её щёки покраснели. — Если бы это не было особым случаем, я бы просто вела себя как обычно, знаешь?
— Э-это хорошо слышать. Я имею в виду, если бы ты была добра ко мне ради меня, моих маленьких денег бы не хватило. Мне пришлось бы отдать тебе каждую йену, которую я заработаю за всю оставшуюся жизнь.
— Не думаешь ли ты, что это немного экстремально? — спросила она.
— Неважно! — Пока Аджисай-сан начала выглядеть напуганной (хотя всё, что я сделала, — это сказала, что на самом деле о ней думаю), я продолжала. — Теперь, когда я знаю правду, ты мне нравишься ещё больше. Так что знаешь что? Нет! Я не позволю тебе настоять на своём и заплатить за меня.
— Но почему? — Она подобрала мяч и возразила. — Не будь странной! Я имею в виду, ты только что узнала, какая я ужасная.
— Знаешь, что ужасно? Восьмиклассница, которая использует то, что её сестра дружит с моделью, чтобы привлечь внимание!
— Ты правда знаешь кого-то такого?
Прости, сестрёнка! — подумала я.
— В любом случае, если мы говорим о маскировке, тебе нужно достичь моего уровня. Ты наносишь ежедневный макияж, чтобы ходить в школу, а я здесь практически голливудский мастер спецэффектов!
Аджисай-сан подала мяч.
— Это неправда, — сказала она. — Ты очень милая, Ренако, и ты действительно добрая. Я знаю, потому что ты сидишь за мной в классе. Это делает школу веселее, и мне всегда нравится проводить с тобой перемены.
Это было опасное дело! Я чуть не прикусила язык и не умерла на месте. Заметьте, я ей не сказала, потому что это снова превратилось бы в большой беспорядок, если бы я начала себя принижать.
— Так что не говори ничего такого грустного, как платить за себя, — настаивала я. — Я здесь с тобой сейчас, потому что хочу быть. Я хочу делить с тобой веселье и быть рядом, когда тебе тяжело. Я ни за что не останусь только ради хорошего. Я хочу делить с тобой и плохое, Аджисай-сан, потому что я действительно, действительно забочусь о тебе!
Вопреки моему громкому энтузиазму, я махнула ракеткой и полностью промахнулась по приходящему мячу. Ох. А? Мои глаза затуманились от слёз.
— Рена-чан… — сказала она.
Только тогда я поняла, что плачу. А? Когда это началось? Нет, Аджисай-сан, это не то, что ты думаешь, подумала я. Я не была грустной или что-то в этом роде. Я просто так переволновалась, что всё выливалось в рыдания. Да, это не были злобные слёзы! Я не пыталась использовать их, чтобы завоевать очки жалости!
Аджисай-сан подошла ко мне, всё ещё сжимая ракетку, и обняла меня, пока я стояла там, проливая слёзы.
— Прости, Рена-чан, — сказала она.
— Угу… — пробормотала я в ответ.
— Прости, что не поняла, как ты себя чувствуешь.
— Н-нет, не извиняйся…
Я чувствовала её мягкое тело вокруг меня через эту тонкую ткань. Ух. Прости, подумала я. Но это, конечно, было приятным бонусом!
— И прости, что расстроила тебя, — сказала она. — Я думала только о себе, но клянусь, я не хотела заставить тебя так себя чувствовать. Мне очень жаль.
Аджисай-сан шмыгнула носом. А?!
— Я очень рада слышать, что ты так думаешь, — сказала она. — Спасибо, большое спасибо.
Ох, нет. Если так продолжится, она заставит меня расплакаться по-настоящему. Ну, нет, я уже плакала. Я имею в виду нормальный, несчастный плач!
— А-Аджисай-сан… — Мой голос дрожал повсюду. Ох, к чёрту. Моя голова была в полном беспорядке.
Мы, две девушки в юкатах, далеко от дома, обнимали друг друга на этом пустом корте для пинг-понга и рыдали, проливая сопливые слёзы друг на друга. Но… в моём случае, я думаю, я плакала из-за того, как тепло чувствовалась Аджисай-сан, обнимая меня. Я чувствовала себя ближе к ней, чем когда-либо раньше.
---
В итоге я со своими жалкими навыками общения, в сочетании с моей неспособностью справляться с эмоциями и последующим хныканьем, доставила Аджисай-сан кучу проблем. Вот тебе и три месяца опыта попыток быть экстравертом. Похоже, у меня всё ещё не было того, что нужно. Весь этот провал завершился без лишней суеты только потому, что Аджисай-сан очень любезно поняла суть того, что я пыталась сказать. Но, по крайней мере, мы могли бы обойтись без слёз, понимаете? Если бы я только могла избавиться от своих эмоций и стать роботом. Да, пора мне отправиться в путешествие на Галактическом Экспрессе 999.
Мы с Аджисай-сан сидели бок о бок на скамейке на корте для пинг-понга, и она держала меня за руку, пока я не успокоилась.
— Знаешь… — сказала я. — Это немного напоминает мне тот раз, когда я упала в обморок.
— Тот раз, когда мы ходили в торговый центр? Ты меня тогда правда напугала.
— Ух, прости…
Аджисай-сан только что спросила, не разрушила ли она мой ментальный образ о ней, но, если уж на то пошло, я чувствовала, что моё разглагольство приблизило момент, когда она решит меня бросить.
— Не извиняйся, — сказала она, сопровождая свои слова медленным покачиванием головы. — Даже если у тебя есть недостатки или ты иногда доставляешь мне хлопоты, это никогда не мешает тебе быть такой доброй и внимательной ко мне всё время. Верно?
— Это… — Это именно то, что я хотела сказать Аджисай-сан.
Аджисай-сан прикоснулась нашими сцепленными руками к своей щеке. Это было тепло на моей коже.
— Спасибо, — сказала она. — Правда, Рена-чан. Я всегда так зацикливаюсь на своих мыслях, но ты напоминаешь мне о том, что действительно важно.
— Эм, правда…? — Я имею в виду, это была одна из тех ситуаций, где у меня не было настоящих навыков, чтобы это сделать, так что мне пришлось выложиться по полной, чтобы всё получилось.
Аджисай-сан закрыла глаза и улыбнулась.
— Знаешь малышей? Я поняла теперь, когда мы в разлуке, что, даже если они меня не слушают и всегда доводят меня до белого каления, я действительно о них забочусь. — Она тихо хихикнула. — Прости. Это грубо с моей стороны упоминать их, когда ты здесь плачешь.
— Нет, не волнуйся об этом, — сказала я. Я имею в виду, плач — это моя собственная вина, в конце концов. — К тому же, мне всё равно, если ты скажешь что-то грубое. Я хочу узнать тебя ещё лучше, так что мне нравится видеть эти другие твои стороны.
— Правда?
Она отпустила руки от своей щеки и сжала мою руку в своей.
— О, кстати, я слышала, что завтра будет фестиваль, — сказала она.
— А?
— Думаю, я хочу повеселиться здесь по полной, а потом вернуться домой, — продолжила Аджисай-сан. — К тому же, если мы останемся слишком надолго, это будет стоить тебе кучу денег.
При этих словах мои глаза снова наполнились свежими слезами.
— Н-нет, не пойми меня неправильно, — сказала она. — Я не говорю это как что-то плохое. Это действительно хорошее. Я приняла твои слова близко к сердцу… Не знаю почему, но кажется, что с моих плеч сняли огромный груз.
Она сияла мне той же улыбкой, что я видела каждый день в классе, той, что была как колокол, возвещающий начало очередного прекрасного дня.
— Ну… я рада это слышать, — сказала я. Я подарила ей ещё одну слезливую улыбку. Правда, я была рада это слышать. Если это заставило Аджисай-сан решить вернуться домой, то, наверное, в этом проявлении постыдного поведения всё-таки было что-то хорошее. Погоди, нет, я не должна пытаться это оправдать. Когда-нибудь мне придётся научиться лучше решать ситуации. Поторопись, Ренако, сказала я себе. Делай прогресс. Расти! Эволюционируй! Я имею в виду, в эту эпоху онлайн-коммуникаций ты всё ещё можешь эволюционировать даже с теми парнями, которых можно обменять только через торговлю.
Аджисай-сан отпустила мою руку и скрестила руки на груди. Она отвернулась от меня и пробормотала:
— К-кстати, ты снова немного переборщила с комплиментами…
— А?
Её щёки покраснели. Я смотрела на неё, гадая, на что она намекает.
Она на мгновение замолчала, а затем сказала:
— Ты правда заботишься обо мне, да, Рена-чан?
— А?!
Я почувствовала, что моё лицо вот-вот взорвётся огненным шаром. Она была отвернута от меня, так что я не могла видеть её лица, но ничто не могло скрыть её пылающие красные уши.
— К-к-к-конечно, я забочусь о тебе! — сказала я.
Она хихикнула с самодовольством.
— Понятно.
Что, она просто притворялась застенчивой? И почему она смущалась, когда это она меня дразнила? Конечно, я была рада взять любую часть Аджисай-сан, которую могла, но всё же… Погоди, неужели я только что заставила её обновиться до Аджисай-сан версии 2.0? Нет, ты должно быть шутишь.
— О-о, в любом случае! — сказала она, переходя на бодрый тон, чтобы поспешить сменить тему. — Эй, Рена-чан, посмотри сюда.
— Что это?
Она указала на табло, на котором было написано: 10–7.
— О, — сказала я.
Я не обращала ни малейшего внимания на то, как проходило соревнование, но… похоже, оно уже было решено!
Я дрожала, как лист.
— Пожалуйста! — сказала я. — Я правда хочу заплатить!
— Хм, что это? — Аджисай-сан игриво ухмыльнулась мне. — Не знаю, Рена-чан, что мне делать?
Она была падшим ангелом! Вот, Аджисай-сан моей фантазии, для которой человеческие судьбы были лишь игрушкой!
— П-пожалуйста, — умоляла я. — Если ты не возьмёшь мои деньги, мне будет слишком стыдно называть тебя своей подругой.
— Ох, что? Но я же выиграла, разве нет?
— Д-да, но… Я не знаю, должен быть какой-то другой способ. Я сделаю что угодно.
Как только я это сказала, Аджисай-сан ухмыльнулась мне, как будто я практически вырвала слова прямо из её рта. А?
— Что угодно, хм? — сказала она, её голос повысился от волнения. — Ну, в таком случае…
Оххххх, боже. Теперь Аджисай-сан собиралась потребовать от меня что-то нелепое. Что это будет за страшная вещь?
---
— Н-нет, ни за что, — протестовала я. Я стояла как вкопанная в раздевалке бани.
Мы вкусно поужинали, а затем Аджисай-сан позвонила домой, чтобы сообщить родителям, что возвращается — правда, похоже, она отложила разговор с братьями на другой случай — и всё было улажено. Всё, что оставалось, — это чтобы Аджисай-сан наслаждалась своим весёлым отпуском. Или, скорее, это должно было быть всё, что оставалось!
Но прямо перед моими глазами Аджисай-сан медленно снимала свою юкату из пансиона. Она слегка покраснела, заметив, что я смотрю, и посмотрела на меня с укором.
— Неа, ты не можешь отказаться, — сказала она. — Я выиграла честно, разве нет?
— Да, но всё же!
— Мы договорились, что разделим расходы поровну, так неужели ты не можешь хотя бы позволить мне это? Или что, ты не хочешь пойти в горячий источник со мной, Рена-чан?
Я стиснула зубы. Окружённая с обеих сторон её эмоциональным призывом и фактом её победы, мои защиты рухнули под её натиском.
Мы сейчас находились в одном из частных горячих источников, которые можно арендовать в этом пансионе. Он был меньше, чем большая общая баня, но всё равно был ооооочень больше, чем обычная ванна, которую можно увидеть в доме. Это было действительно удовольствие; этот пансион, в котором мы оказались, правда был не так уж плох. Ну, это имело смысл, учитывая, что я путешествую с Аджисай-сан, которую любит Бог. Ей просто везло во всём.
— Лаааадно, — сказала я. — Будет моим удовольствием сопровождать вас сегодня вечером, мадам.
Аджисай-сан хихикнула.
— Ура!
Затем она повернулась ко мне спиной и не теряла времени, раздеваясь. Под юкатой у неё было белое кружевное нижнее бельё, потому что даже интимные части Аджисай-сан были на пике моды. Естественно, нам нужно было быть голыми, чтобы войти в ванну, так что Аджисай-сан расстегнула застёжки бюстгальтера с щелчком. Её грудь мягко колыхнулась, когда потеряла поддержку. Они были огромными!
Всё ещё стоя спиной и позволяя мне мельком увидеть её маленькую попу в процессе, она прижала руки к груди и хихикнула, будто ей стало страшно.
— Я-я на самом деле начинаю стесняться, — призналась она. — Интересно, почему, хотя. Я имею в виду, нас же только двое.
— Д-да, я тоже немного стесняюсь, — сказала я. — Давай пойдём в большую общую баню!
— Неа, не получится.
Почти с раздражением она сняла последний кусок одежды. Ой! Я отвернулась. Используя полотенце, чтобы прикрыть грудь, Аджисай-сан прошла мимо, голая, как в день своего рождения, выглядя так, будто только что вышла из «Рождения Венеры». Я услышала звук открывающейся двери бани.
— Ооо, это баня под открытым небом! — сказала она. — Давай, Рена-чан, поторопись. Здесь так классно.
— О боже…
Это было так ужасно смущающе, что я не знала, что делать. Видеть Аджисай-сан голой было достаточно унизительно, но быть увиденной голой — это совсем другой уровень!
— Если бы ничего другого, я бы хотела сесть на диету этим летом… — пробормотала я себе под нос.
Я снимала юкату так медленно, как ленивец. Давай, сказала я себе. Я уже купалась с Май и Сацуки-сан раньше. Это просто Аджисай-сан. Мне не нужно нервничать.
Ладно, я ни за что не пройду через это без тревоги, но мне просто нужно как-то продержаться!
Я положила нижнее бельё в корзину и тоже вышла наружу. Ночь давно наступила, и там, в центре плиточного пола, стояла деревянная ванна, в которой могли удобно разместиться три или около того взрослых. Аджисай-сан стояла перед ней, глядя на ночное небо.
— Видишь? — сказала она. — Здесь так приятно.
Её обнажённое тело было залито звёздным светом в этом сумеречном царстве. Она выглядела хрупкой и почти на грани слома, как единственный тонкий стебель, поддерживающий огромную цветочную голову из лепестков.
Она приложила руку к голове, чтобы ветер не растрепал её волосы, и ухмыльнулась.
— Давай, Рена-чан.
Сняв одежду, красота Аджисай-сан была такой, что я почти чувствовала себя путешественником, пойманным в ловушку очарования феи в источнике, затягивающей меня в её фантастическое царство. С Май и Сацуки-сан всё было совсем по-другому. Я совсем не была к этому привычна! Говорят, что тело девушки на первом году старшей школы слишком незрелое, чтобы её действительно можно было назвать женщиной, но тело Аджисай-сан уже было совершенным. Она была так привлекательна, что у меня перехватило дыхание.
Не в силах больше на неё смотреть, я сжалась в комок и направилась к маленькой зоне для мытья. Аджисай-сан подошла и села рядом со мной.
— О, хорошая мысль, — сказала она. — Нам нужно сначала помыться, прежде чем замачиваться, да?
— Д-да, точно.
Двигаясь так же рывками, как фигурка с ограниченным диапазоном движений, я повернула рычаг и позволила потоку горячей воды из душевой лейки литься на меня. Затем я взяла мыло для тела и намылилась.
— Ты нервничаешь, Рена-чан? — спросила меня Аджисай-сан.
— Ну, немного, — призналась я.
— Но ты же с Сацуки-сан вместе принимала ванну.
— Бвух!
Благодаря допросу, который мне устроили на вечеринке по случаю дня рождения Сацуки-сан, теперь в нашей группе друзей было общеизвестно, что мы купались вместе. Но зачем Аджисай-сан упоминать об этом здесь?
— Я-я имею в виду, я тоже тогда сильно нервничала!
— Больше, чем сейчас?
— Д-думаю, примерно так же, — сказала я.
Когда я не отворачивалась, я могла видеть бледное тело Аджисай-сан, и на долю секунды в моей голове всплыло обнажённое тело Сацуки-сан, тускло освещённое и поистине великолепное.
Как раз в этот момент Аджисай-сан сказала:
— Поняла, — и ткнула меня в верхнюю часть руки.
Я чуть не подпрыгнула от удивления.
— А?! Зачем это, Аджисай-сан?
— …Просто так?
Её спокойный голос эхом отозвался в зоне для купания, звучал слегка парно.
В попытке развеять неловкое напряжение я воскликнула:
— О, да! Я тебе когда-нибудь рассказывала о том огромном промахе, который случился, когда я купалась с Сацуки-сан? Я поскользнулась в ванне, и когда потянулась, я схватила её за грудь, чтобы не у—
Как раз в этот момент мои способности к рассуждению прибыли в этот мир и издали свои первые новорождённые крики, а именно: Какого чёрта ты делаешь, рассказывая ей это?
Я поспешно уселась обратно и отвернулась от неё.
— Ужин сегодня был отличный, не находишь? — сказала я. — В нём было полно морепродуктов.
— Ты сделала что с её грудью? — спросила Аджисай-сан.
— Ну, я должна признать, что не узнала ничего, кроме тунца. Все белые рыбы выглядят примерно одинаково, знаешь?
— Рена-чан, что ты сделала с её грудью? Хм? Рена-чан?
Аджисай-сан не отпускала меня. Дрожь пробежала по моему позвоночнику. Ой.
— Я, возможно, случайно… вытянула руки и схватила её за грудь, чтобы не упасть… — призналась я.
— А?!
Почему, о, почему я это раскрыла? Моё желание умереть на месте росло с каждой минутой.
— А-а что было после этого? — спросила она.
— О, ну, знаешь… Я извинилась и выбежала из ванной…
Я открывала и закрывала руки в пустом воздухе. Это был такой же опыт на грани смерти, как тот раз, когда меня чуть не сбила машина, когда я была маленькой, и в результате я даже не запомнила, как ощущалась её грудь. И знаете что? Это, наверное, хорошо.
— Это, должно быть, было так неловко, — сказала она. — Прости, что вызвала плохие воспоминания.
О, отлично, теперь Аджисай-сан чувствовала себя виноватой за меня.
— Нет, всё нормально, — сказала я. — Кстати, знаешь иероглиф, означающий «неловко»? В нём есть иероглиф для «уха», так что некоторые говорят, что это потому, что неловкость проявляется в ушах, даже если ты этого не хочешь. Мои уши, наверное, сейчас ярко-красные, я уверена.
Я слабо засмеялась.
— Эм, эм… — робко предложила Аджисай-сан. — Рена-чан, не хотели бы ты… потрогать и мою грудь?
— Погоди, зачем?!
Уши Аджисай-сан тоже становились алыми.
— Я не имею в виду это в странном смысле! — воскликнула она.
Но в каком ещё смысле это можно было понять?! Как ещё я должна была воспринять «Хочешь потрогать мои сиськи?»?!
— Я просто имела в виду, эм, как способ переписать те плохие воспоминания! — сказала она. — Потому что было бы здорово заменить тот неловкий момент с Сацуки-сан на что-то другое, верно? М-мои довольно большие, видишь, так не хочешь ли попробовать? Знаешь, это всё, к чему я стремилась!
— О-о, поняла, теперь вижу, что ты имеешь в виду!
— Д-да, угу! Именно так!
— Х-хорошо, тогда не возражаю, если я это сделаю!
— Д-давай, вперёд!
Я повернулась к ней лицом, и она выпятила грудь прямо на меня. Погоди, это что. Правда. Происходит? Она зажмурила глаза, сжимая грудь между руками, чтобы они ещё больше выделялись. Они выглядели такими белыми и мягкими. Я чувствовала, что сплю, но их вид наполнял меня страхом. М-могу ли я это трогать…? Могу ли я это трогать? Могу ли я действительно оставить свои отпечатки на этой нежной коже, обычно спрятанной под униформой? Это что, действительно разрешено? Разве это не то же самое, что взять канцелярский нож и испортить шедевр маэстро?
Но в то же время я знала, что если я скажу: «Нет, думаю, я в порядке, на самом деле!» — и убегу оттуда, я просто отброшу доброту Аджисай-сан ей в лицо прямо после того, как она набралась смелости сделать это для меня. Я действительно была между молотом и наковальней.
…Ладно. Я их потрогаю. Я имею в виду, это просто грудь. Чёрт, у меня тоже есть грудь. Моё единственное сомнение было в том, что я трогаю Аджисай-сан, но это то же самое, что ущипнуть её за щёку или похлопать по плечу. Не нужно слишком много думать.
— Хорошо, — сказала я, что, должна признать, было просто попыткой подбодрить себя. — Я начинаю!
— В-всё в порядке!
Мои руки медленно двинулись вперёд. Я вдавила указательный палец в упругую плоть. Охххх, мой бог. Это было совсем не то, что трогать свою собственную грудь. Её ощущалась мягкой, как зефир. И к тому же, это была не обычная грудь. Это была грудь Аджисай-сан. Как волосы Мэрилин Монро продали за 880 тысяч йен, несмотря на то, что волосы есть практически у каждого на Земле, грудь Аджисай-сан была бесценной.
Прямо сейчас я была благословлена невероятным даром небес, которого никогда, никогда не получат ни те, кто уже встретил Аджисай-сан, ни те, кто встретит её когда-либо в будущем, независимо от того, как сильно они этого хотят. Я чувствовала, что совершаю какое-то ужасное, ужасное преступление.
— Э-эм, Рена-чан, — сказала она.
Я ахнула. Погружённая в свои мечты, я не заметила, что ощупывала её повсюду.
— Э-это немного щекотно… — сказала она. — Н-не то чтобы я возражала, совсем нет!
— Я-я так виновата!
Ладно, последний штрих! — подумала я и потянулась для финального прикосновения. Но я так растерялась, что промахнулась и случайно сжала кончики её груди.
Ах.
Аджисай-сан издала мяукающий звук, а затем прикрыла рот руками. Наши взгляды встретились. Её лицо стало ярко-красным.
Она очень, очень неловко рассмеялась.
— Э-это странный звук просто вырвался, — сказала она.
Я последовала её примеру с неловким смехом. Я больше не могла сказать ни слова; я просто смеялась, как полная идиотка.
К сожалению, несмотря на всё её доброе внимание, это не избавило меня от воспоминаний о груди Сацуки-сан. Всё, что это сделало, — открыло новую папку в моей памяти под названием «ощущение груди Аджисай-сан». Я тогда поняла, что никогда не забуду этого, пока жива.
Мы обе помыли волосы и притворились, что полностью поглощены этим процессом, прежде чем сесть рядом друг с другом в горячем источнике.
Я отказывалась даже мельком смотреть в сторону, потому что знала, что если я это сделаю, грудь Аджисай-сан снова займёт слишком большую часть моего поля зрения.
Она удовлетворённо вздохнула.
— Тепло так приятно.
— Д-да, точно, — согласилась я.
Аджисай-сан заколола волосы, погружаясь в горячую воду, и вздохнула. Я планировала задержаться, может, на две секунды, прежде чем уйти из-за неловкости, но в этом горячем источнике было что-то забавное. Со временем вода сотворила чудо с грузом моих нервов, как это было бы с напряжёнными плечами. Похоже, горячие источники также были эффективным средством от социальной тревожности. Я всё ещё волновалась, но это был уровень тревоги, с которым я могла справиться. Так что я решила остаться здесь ещё немного и посмотреть на звёзды, мерцающие в ночном небе.
Знаете, если подумать, мы обе сегодня много ходили. Было приятно позволить нашей усталости растаять в горячей воде. Я тоже вздохнула. Это был чертовски насыщенный день. Я имею в виду, я покинула Токио на рассвете, отправилась далеко в сельскую местность, забронировала комнату в этом пансионе, сыграла в пинг-понг с Аджисай-сан, залезла с ней в ванну и потрогала её грудь.
Естественно, поскольку это был первый раз, когда мы провели весь день вместе, я чувствовала, что мы стали немного ближе как друзья — хотя нет, забудьте. Намного ближе. Она назвала себя эгоистичной и испорченной, но это совсем не было моим выводом. Я считала её трудолюбивой, достойной восхищения, доброй и супер, супер милым ангелом. Если уж на то пошло, она казалась ещё более ангельской, чем раньше.
Все эти глупости действительно меня вымотали, но всё же… я была рада, что пошла с ней. Да. Я правда была рада.
— Эй, Рена-чан, — сказала Аджисай-сан.
— Да?
— Я подумала, что наш разговор о друзьях был очень интересным.
— Ты так думаешь?
— Я никогда раньше не вела таких глубоких разговоров ни с кем.
— Ого. Вау. — Я была удивлена, что мы с ней в одной лодке.
— Угу, — сказала она. — Наверное, то, как я думаю о своих друзьях, немного странно. Это слишком… серьёзно, знаешь?
— Нет, не говори так, — сказала я. — Я знаю, что упоминала это раньше, но ты правда такая спасительница. Я рада, что ты так заботишься о своих дружеских отношениях. Или, ну, признаться, я думаю, что я тоже слишком серьёзна, когда дело доходит до дружбы…
— Да, ты немного такая. — Она тщательно подбирала слова, продолжая. — Ты звучала меньше как будто говоришь о друзьях, а больше о… романтических партнёрах, наверное.
— Ух.
Май однажды сказала то же самое — что люди, которые опираются друг на друга и делятся всем друг с другом, называются возлюбленными. Чувства Май были совсем не в порядке, так что я не придала её утверждению большого значения, но когда даже Аджисай-сан на это указывала, я начала чувствовать, что, возможно, это я не на той волне.
— Но если перевернуть вопрос, — сказала Аджисай-сан, — как ты определяешь романтического партнёра?
— А? Ты спрашиваешь меня?
— Да. Наверное, я пытаюсь спросить… в чём разница между другом и возлюбленным?
Я плеснула горячей водой себе на лицо. В чём разница между другом и возлюбленным? Я рассматривала этот вопрос со всех сторон благодаря ухаживаниям Май, и у меня всё ещё не было хорошего ответа. Тем не менее, я всё равно немного об этом думала каждый день.
— Это просто моё мнение, имей в виду, — начала я.
Аджисай-сан хихикнула.
— Ну, я же тебя спросила.
— Справедливо… В любом случае, эм. Я недавно думала, что, возможно… возможно, платоническая привязанность и романтическая привязанность не так уж сильно отличаются в итоге.
— Они не так уж отличаются? — повторила она.
— Да. Важно то, чего ты хочешь от своих отношений с другим человеком, я имею в виду. — Слова вырвались, будто я разговаривала с собственным сердцем. — Например, я хочу, чтобы мои друзья были людьми, с которыми я могу говорить о чём угодно. Но если отталкиваться от того, что ты сказала раньше, Аджисай-сан, то это то, что некоторые люди назвали бы возлюбленными, верно?
Я засмеялась, чтобы заполнить тишину.
— Странно, да? Мы обе можем говорить об одном и том же, но использовать совершенно разные слова для этого. В любом случае, эм. — Я почесала щёку. — Это немного удивительно, но я не думаю, что всё так просто, как дружба и романтическая любовь. Когда ты ставишь два круга рядом друг с другом, я думаю, что есть… пересечение, знаешь.
Когда я посмотрела на неё, чтобы увидеть её реакцию, я поспешила добавить:
— О, эм. Ты знаешь те старые симуляторы свиданий, верно? Ты можешь сойтись с персонажем, только если повысишь и шкалу дружбы, и шкалу любви. Когда я думаю о вас всех в моей группе друзей, я действительно хочу стать ближе к вам как друг, даже если я очень, очень восхищаюсь и люблю вас одновременно… Так что, знаешь, это как…
Я засмеялась, чтобы сохранить лицо после такого бормотания. Я имею в виду, в этих двух концепциях было много разных деталей. Например, ты можешь встречаться только с одним человеком за раз, но у тебя может быть много друзей одновременно.
— Если вы оба думаете, что вы друзья, то так и есть, — сказала я. — Если вы называете себя возлюбленными, то вы тоже такие. Я не думаю, что есть чёткая разница. Дружба и романтические отношения — это что-то неоднозначное, знаешь?
Когда у тебя есть отношения с такими неоднозначными границами, я не думала, что нужно следовать общепринятому мнению или тому, что думает кто-то другой. Я считала, что это нормально, если люди решают это сами для себя, как мы с Май в итоге стали друзьями с Ренафитами… Ну, Май — это особый случай, призналась я, когда образ её появился в моей голове. Мой ментальный образ Май ухмыльнулся тревожной улыбкой, когда увидела Аджисай-сан в ванне рядом со мной. Ой! Чёрт возьми, моя подруга с Ренафитами… Почему ты заставляешь меня чувствовать себя так нелепо виноватой? Мы должны были быть друзьями, так почему я так себя чувствую? О, проклятье Ренафитов!
Аджисай-сан осторожно положила свою руку на мою под водой.
— А что насчёт меня? — спросила она.
— А? — О, она имела в виду часть про близость и восхищение. — О, эм, ну, конечно, я тобой восхищаюсь. Ты на вершине моего списка людей, которыми я восхищаюсь, глупышка! Это же очевидно!
— Правда?
Её мягкая ладонь погладила тыльную сторону моей руки. Это немного щекотало, и я почувствовала себя странно застенчиво.
— Я-я имею в виду, это просто то, что я думаю, — сказала я. — А ты, Аджисай-сан? Как ты определяешь разницу между романтическими партнёрами и друзьями?
Аджисай-сан задумалась на минуту.
— Я… пока не знаю, наверное.
— О-о, правда?
— Ты невероятная, Рена-чан. Ты много обдумываешь, и я очень уважаю это.
— Ч-что, ты тоже мной восхищаешься? Ха, шучу.
Я немного увлеклась, но Аджисай-сан слегка ухмыльнулась.
— Да, — сказала она.
Ох. Ток пробежал через всё моё тело, как будто меня ударили мячом для вышибал. Это была чертовски плохая идея. Я могла справиться с тем, что она меня дразнит, но я была совсем не готова дразнить её в ответ!
---
После того как мы вышли из горячего источника, мы потратили некоторое время на сушку волос, прежде чем вернуться в нашу комнату и обнаружить два футона, разложенных рядом. Отлично. И это как раз когда я думала, что мы уже закончили с обязательным купанием в горячих источниках. Я имею в виду, это не было большим шоком, но теперь мне предстояло провести ночь, спя рядом с Аджисай-сан. Мы обе были девушками, но это не делало меня менее нервной. Глоток.
Пока Аджисай-сан возилась со своим телефоном, я тоже уставилась в свой, чтобы скрыть тревогу, мысленно перебирая, о чём мы сегодня говорили. О, у меня было сообщение от сестры.
Когда ты вернёшься домой, Онэ-чан? — спросила она.
Как член её семьи, я знала её достаточно хорошо, чтобы понять, что она не писала мне из беспокойства. У моей сестры в принципе не было никакого беспокойства обо мне, так что я предположила, что это мама попросила её написать мне или что-то в этом роде.
Планирую вернуться послезавтра, — ответила я.
Я сказала сестре перед отъездом, что отправляюсь в путешествие с Аджисай-сан, так что ей не о чем было беспокоиться. На самом деле, вся моя семья, включая сестру, никогда обо мне не беспокоилась. Это означало, что либо моя сестра особенно хорошо за меня заступилась, либо никому в моей семье я вообще не важна. Не то чтобы я возражала, если это последнее, правда.
Ладно, — написала она. — Кстати, где вы остановились?*
Я была уверена, что это сообщение было отправлено с какой-то подобной целью, например, если ей нужна помощь с приготовлением ужина или если она думала, что я могу купить ей сувенир… Не то чтобы я возражала, правда!
Вот, — написала я и отправила ей адрес.
Она не ответила. Моя сестра, должно быть, выполнила свой долг.
— Эй, — сказала Аджисай-сан, внезапно оказавшись очень близко ко мне.
О боже! Это меня чертовски напугало.
— Д-да? — спросила я.
Она переоделась в пижаму, которая состояла из длинной ночной рубашки. По сравнению с моими футболками и спортивными штанами, она была на совершенно другом уровне моды в отделе пижам.
— Не пора ли нам ложиться спать? — спросила она.
Приятный аромат донёсся до меня. Мы, должно быть, обе использовали один и тот же шампунь и кондиционер, но почему-то от неё пахло так приятно.
— О, эм, да, — сказала я. — Хорошая идея.
Посмотрев на часы, действительно было уже близко ко времени сна. Подключив телефон к зарядке и сходив в туалет, я забралась в свой футон.
— Я выключу свет, — сказала она.
— Звучит хорошо.
Аджисай-сан щёлкнула выключателем, а затем забралась в футон рядом с моим.
— Спокойной ночи, Рена-чан.
— Н-ночи, — сказала я.
О боже. Смогу ли я вообще уснуть? Я встала чертовски рано этим утром, так что должна была быть смертельно уставшей. И всё же — ничего. Если подумать, я не могла вспомнить, чтобы когда-либо спала рядом с кем-то вот так, только вдвоём. Ну, я спала, и самые недавние случаи были два раза с Сацуки-сан. Но в обоих этих случаях мы постепенно дошли до ночёвки, так что у меня не было времени нервничать.
Даже с закрытой сёдзи-дверью было не совсем темно из-за слабого лунного света снаружи. Я едва могла разглядеть ангельское лицо Аджисай-сан, пока она спала рядом со мной. Затем её глаза резко открылись, и она посмотрела прямо на меня.
А?! Моё сердце пропустило удар.
— Эй, Рена-чан? — сказала она.
— Э-эм, да?
— У тебя есть кто-то, кто тебе нравится?
— А?!
Аджисай-сан хихикнула.
— Я просто подумала спросить. Знаешь, как будто мы в школьной поездке.
— А, да, понимаю.
— Так? Кто это?
— А?!
Она не просто спрашивала, она прямо-таки выпытывала у меня ответы.
— У-у меня нет никого, кто бы мне нравился, — сказала я.
— Ох, ты уверена? — спросила она.
— Да… думаю, да.
Мои ноги всё время ёрзали. Эти свежевыстиранные простыни были слишком гладкими, и я просто не могла расслабиться. Мой энтузиазм следить за тем, чтобы Аджисай-сан веселилась и не слишком устала от меня, похоже, лёг спать раньше меня. Всё, что осталось, — это обычная я — скучная я, та, которая всегда говорит, что думает, даже когда не должна.
— Я не думаю, что когда-либо в кого-то влюблялась, правда, — призналась я.
— Правда? Ни в кого?
— Да, не думаю.
Мини-Май размером с плюшевую игрушку подняла руку и сказала: «Ну, привет». Я засунула её в картонную коробку и заклеила толстым слоем скотча. Ты, сказала я ей, мой друг.
В любом случае, кроме неё, эм… Я пролистала свои воспоминания о средней школе, начальной школе и детском саду. Ну, для начала, я едва разговаривала с парнями в средней школе. Я тусовалась только со своей полностью женской группой друзей, так что мне было тяжело встать на ноги после того, как они все меня бросили.
— В начальной школе и всё такое, — сказала я, — у меня было ощущение, что… ну, знаешь, парни — это парни, а девушки — это девушки.
— Тебе никогда не нравился парень?
— Хм, не совсем… О, я беру свои слова назад.
— Ооо, продолжай, — сказала она.
— Был один парень, который мне нравился, — призналась я. — Но я не знаю, считается ли это романтической любовью, как таковой…
— Каким он был? — Любопытные глаза Аджисай-сан блестели в темноте, как кристаллы в пещере.
Я колебалась, прежде чем в итоге сдалась и решилась.
— Он всегда был таким придурком и говорил самые глупые вещи, но на него всегда можно было положиться, когда становилось тяжело. Он заботился о своих друзьях больше, чем кто-либо другой в мире. Удивительно, но он также был действительно хорошим лидером.
— Угу?
— Каждый раз, когда он пробуждал свои истинные силы, он становился суперсильным и всё делал правильно… Но знаешь, даже когда его самые могущественные враги избивали его до полусмерти, они никогда не могли стереть уверенную улыбку с его лица.
— Рена-чан, — сказала Аджисай-сан.
— Да?
— Ты говоришь о вымышленном персонаже?
Ну вот, Аджисай-сан словно Акинатор.
— Да, — деревянно призналась я. Это был персонаж из манги, от которой я тогда была без ума.
— Ага, — сказала она. — Так это была твоя первая влюблённость?
— Эм… — Я очень хотела сказать ей «нет», но я имею в виду… Других правда не было…
Май высунула голову из картонной коробки и сказала: «Ты звала?» — после чего я выбросила её в окно. Да, мне нравилась Май, очевидно. Но как друг. Конечно, моё сердце могло пропустить один или два удара рядом с ней, но то же самое происходило рядом с Сацуки-сан и Аджисай-сан. То, что что-то заставляло моё сердце биться, не означало, что я влюблена. Я имею в виду, ты же не влюбляешься, когда бежишь марафон или заходишь в дом с привидениями, верно? Это просто логично.
— Эм… А ты, Аджисай-сан? — спросила я. — У тебя есть кто-то, кто тебе нравится?
— Я? — Она лениво перевернулась в футоне, отвернувшись от меня. После долгого «Хмммммм», она сказала: — Это совершенно секретно.
— Погоди, так у тебя есть кто-то?!
— Не знаю, — сказала она. — Но я думаю… у меня, возможно, кто-то на примете.
— Ооо. — Ангел школы Ашигая в кого-то влюблён? Это должно быть настоящей сенсацией. Я имею в виду, не то чтобы я собиралась кому-то об этом рассказывать, но всё же.
— Так это, типа, кто-то из нашей школы? — спросила я.
— Да, наверное, — сказала она.
— Ооо. Кто? Ну же, кто это?
Я спрашивала исключительно из любопытства. Я решила, что это должен быть кто-то действительно привлекательный. У нас в классе было много симпатичных парней, если подумать. К тому же, Шимидзу-кун и Фуджимура-кун оба казались довольно близкими с ней.
— О, да, мы уже говорили о влюблённостях раньше, — вспомнила я.
— Угу?
— Да, я помню, что ты мне сказала. Ты говорила, что хочешь кого-то, с кем можно расслабиться и быть собой.
— П-правда… — сказала она. Она долго не отвечала. Наверное, ей было неловко.
Снаружи облака закрыли луну, из-за чего свет в нашей комнате стал ещё тусклее.
Я имею в виду, я не хотела заставлять Аджисай-сан говорить, если она не хотела. Я уже собиралась выбрать подходящий момент, чтобы выйти из этого разговора, как вдруг она сказала:
— Знаешь что?
Её голос был таким ясным, что казалось, он сжимает мою голову.
— Что? — сказала я.
— Я думаю, я знаю разницу между дружбой и любовью.
— О, да?
Это было то, о чём мы говорили в горячем источнике. Ох, горячий источник… Ух. Я всё ещё могла видеть её бледную кожу и линию её плеч, скрытых под юкатой, не говоря уже о ярком ощущении её груди в моих руках. Моё лицо начало гореть. Нет, прекрати, упрекнула я себя. Я никогда не смогу уснуть в таком темпе.
Но бомба, которую Аджисай-сан мне подкинула, оказалась не менее отвлекающей. Потому что разница между дружбой и любовью была…
— Я думаю, всё сводится к тому, вызывает ли другой человек у тебя возбуждение, — сказала она.
Ага. Да, если подумать, это логично—
…
— Погоди, чтооооооооооо?! — закричала я. Она сказала это так небрежно, что я чуть не пропустила. Я не могла видеть выражение её лица, так как она была отвернута от меня.
— Т-ты меня правда напугала, — сказала я. — Я не думала, что ты тоже говоришь о таком.
— Я всё время участвую в разговорах о сексе и прочем, — сказала она. — Люди всегда говорят, что это так шокирует, но мне, знаешь, не противно говорить о сексе.
— О. Прости, я немного переборщила с реакцией.
В нашей группе друзей мы не часто шутили на пошлые темы, но другие наши одноклассники обожали такие вещи. Аджисай-сан много тусовалась с другими ребятами, так что, возможно, ей это тоже нравилось.
— Почему ты извиняешься? — спросила она, хихикая. — Или что, у тебя проблема с тем, что именно я об этом говорю? Я же твой драгоценный ангел, верно?
— Чт— Я имею в виду, нет, не совсем, но это как…
Я запиналась, пытаясь сразу ответить. Конечно, это было не так, как я её представляла, но это не было настоящей проблемой.
— В любом случае, — сказала она, — это ещё одна часть меня. Я тоже об этом думаю. Так что.
— П-поняла. — Этот разговор был так ужасно провокационным, что всё, что я могла сделать, — это отвечать ей.
Но Аджисай-сан не ослабляла свой натиск.
— Так ты когда-нибудь смотришь на своих друзей и чувствуешь возбуждение, Рена-чан?
Аллоооооо?!
— Я-я-я?! — запнулась я. — Эм, хм! Это сложный вопрос!
Заставляли ли меня мои друзья чувствовать себя неловко и взволнованно? Я имею в виду, честно… ну, вроде того, да!
Но даже несмотря на то, что я ничего не сказала, я слышала, как Аджисай-сан пытается сдержать смех и не справляется.
— Ага, попалась! Рена-чан такая озабоче-е-енная!
— Я-я-я-я не такая, клянусь!
Сацуки-сан, дразнящая меня, — это было уже достаточно плохо, но когда это делала Аджисай-сан, это был совершенно другой уровень стыда! Я не такая, клянусь! Ух, я уже видела, как у Аджисай-сан прорастают дьявольские крылья…
— Если этот разговор станет слишком диким, — поддразнила она, — ты так накрутишь себя, что не сможешь уснуть.
— Это точно… Но это не так, клянусь! Я не смотрю на своих друзей в таком свете!
— Угу. Конечноооо, — сказала она. Её ответ словно обвивался вокруг моих ушей.
Аджисай-сан перевернулась в своём футоне. Мои глаза уже достаточно привыкли к темноте, чтобы я могла увидеть, как она бросает на меня взгляд, который казался кокетливым.
— Даже если ты и возбудишься, — сказала она, — лучше не пытайся ко мне приставать.
— А?!
Она постучала указательным пальцем по губам и улыбнулась.
— Я знаю, что сбежала из дома, но не будь похотливым волком и не пользуйся моим хрупким сердцем, пока я такая уязвимая, хорошо?
Я не могла вымолвить ни слова.
Затем, прежде чем её взгляд окончательно уничтожил мою способность рассуждать, я натянула одеяло на голову и закричала:
— С-спокойной ночи!
Всё, что я могла сделать, — это молиться, чтобы каким-то образом потерять сознание до утра. Пожалуйста, Аджисай-сан, не дразни так наивную меня… Я умоляла. Я не плохая девочка, клянусь!