Мой голос, слишком громкий для пустого коридора, эхом разнёсся вокруг.
Она, не выказывая удивления, обернулась ко мне.
Её золотистые волосы, колыхнувшись, показались такими красивыми, что не принадлежат этому миру. Я невольно прищурилась от их сияния.
В животе тяжесть. Я не дома, но впервые чувствую такое.
«Что, Куруми?»
Тихий голос. Мягкая улыбка. Свежий аромат. Всё это отличалось от меня, обычного человека. Кажется, в её жестах отражается нечто, что я даже представить не могу — какой-то накопленный опыт.
Какую жизнь прожила Сорахаши-сан?
Неподходящий момент, но я вдруг об этом подумала.
«Лучше не надо».
«…Чего?»
«Громко заявлять, чтобы кто-то стал твоей хозяйкой».
«Почему? Это ведь тебя уже не касается, правда? Ты же не хочешь быть моей хозяйкой».
«Это… да, но…»
Её взгляд был слишком прямым. Не похоже, что она из тех, кто просит незнакомца стать её хозяйкой.
Почему она так уверена? — подумала я.
Обычно люди хотя бы немного смущаются от своих слов.
Нет, я понимаю, что она не из тех, кого можно описать словом «обычная», даже при нашем поверхностном знакомстве. Но всё же…
«Со…»
Я хотела назвать её по фамилии, но остановилась.
Её взгляд заставил меня замолчать. Я поняла, что никакие разумные слова её не остановят. Её абсурдное предложение было на самом деле глубоко искренним, возможно, за ним стоит какая-то неотвратимая причина.
Я глубоко вздохнула.
Если так продолжится, она сама ринется к своей гибели. Это нужно остановить.
…И ещё. Впервые кто-то прямо сказал: «Я хочу именно Куруми», и мне это было не совсем неприятно. Я всегда считала себя заменимой, что нет ничего, где я была бы абсолютно незаменима.
Собачки, питомцы, хозяйки…
Я ничего в этом не понимаю. Не понимаю, но…
«—Сейра».
Сделав ещё один глубокий вдох, я снова её позвала.
Если я не понимаю, то могу действовать только так, как умею. Как я делала с Мизуки когда-то, как делаю с Мутсуки сейчас.
«Нельзя быть такой своевольной».
Я не знаю почти ничего. Что она во мне видит, что я должна делать.
Но я должна сделать всё, что в моих силах.
Так я жила до сих пор.
«Я не знаю, насколько сильно тебе нужна хозяйка, Сейра. Но… это опасно, нельзя говорить об этом Киёмуре».
«…Говоришь «нельзя-нельзя», но это меня ставит в трудное положение».
Сладким голосом ответила она.
Я поняла одно: если я не дам ей то, что она хочет, она не остановится. Чувствуя, как на миг замирает дыхание, я открыла рот.
«Я стану. …Я стану твоей хозяйкой. Опасные вещи делать нельзя. Есть люди, которым будет грустно».
«…Ха. Неужели и тебе, Куруми?»
«Конечно. …Если кто-то, кого я знаю, попадёт в беду, мне будет грустно».
Я сама удивилась, насколько чётко прозвучал мой голос.
Но это правда, и я не стану её исправлять.
Сорахаши-сан на миг показалась удивлённой, а затем тихо рассмеялась.
«Поняла, поняла. Тогда нужно как следует надеть на меня ошейник, да?»
«Ошейник…»
Это метафора или…
Пока я колебалась, она лёгкими шагами приблизилась ко мне.
Она была как фея, зазывающая в нереальный мир. На миг тяжесть в животе стала ещё сильнее, но я уже чувствовала, что пути назад нет.
«Будем дружить, хозяйка».
Она невинно улыбнулась.
Я не знала, что сказать, и только открывала и закрывала рот. Но даже без моего ответа Сорахаши-сан выглядела довольной и пошла прочь.
Правильно ли я поступила?
Когда в животе становится тяжело, обычно это предвещает что-то плохое или значит, что оно уже произошло. Может, был более умный способ, мелькнула мысль. Но почему-то, совсем чуть-чуть…
Совсем чуть-чуть моё сердце затрепетало.
★
Мне было больно, когда Мизуки плакала.
В детстве родители часто были заняты работой и возвращались, когда мы уже спали. Мизуки плакала от одиночества, и мне было грустно и тяжело. Поэтому я оставалась с ней, пока она не переставала плакать, готовила её любимые гамбургеры, и мы засыпали вместе.
Наверное, с тех пор я не могу оставить в беде тех, кому нужна помощь.
Мне нравилось, когда мои действия приносили людям радость. Улыбки других наполняли моё сердце. Теперь родители сменили работу, у нас есть время для семьи, и мне больше не нужно так заботиться о Мизуки.
Но Мутсуки и другие друзья всё ещё на меня полагаются, и это немного приятно. Хотя, конечно, бывает и утомительно.
Кто бы мог подумать, что моя привычка не оставлять тех, кто на меня рассчитывает, приведёт к такому.
Уже и горько усмехнуться не могу.
«Привет, Куруми. Заставила ждать?»
Может, это был сон? — последняя надежда рухнула.
Обычная суббота — которая должна была быть обычной, но оказалась полна странностей. По приглашению Сорахаши-сан я оказалась в незнакомом районе. В прошлом году я была занята домашними делами и почти не гуляла, так что немного нервничаю.
Теперь мне не нужно готовить для Мизуки, так что гулять можно, но…
Я чувствую себя неловко, словно делаю что-то плохое.
«Нет, я только пришла».
«Поняла».
На самом деле я пришла за полчаса до встречи. Слишком переусердствовала, но не скажу об этом.
Сорахаши-сан посмотрела на меня и хихикнула.
«…Что?»
«Ничего-о».
Она легко зашагала вперёд.
Я почти не видела одноклассников в обычной одежде. Живу довольно далеко от школы, да и с друзьями гуляла всего пару раз. Не знаю, из-за этого ли, но одежда Сорахаши-сан кажется мне очень свежей.
Кто-то говорил, что она похожа на принцессу, да? Пожалуй, так и есть. Даже в школьной форме она воздушная, но сегодня — ещё воздушнее. Рюши такие девчачьи.
Раньше я надевала такие вещи на Мизуки. Не помню, что носила сама.
«Эй».
В этот момент её прозрачные глаза оказались совсем близко. Как всегда, она игнорирует личное пространство, и моё тело напряглось.
Мы точно из разных миров. То, что отражается в её глазах, наверняка совсем не то, что вижу я.
«Почему в субботу ты в школьной форме?»
«У меня не так много одежды».
«Правда?»
«Ага. Я редко гуляю, а форма довольно прочная, так что подумала, что можно и в ней».
«Хм-м?»
С любопытством она обошла вокруг меня.
И улыбнулась.
«Ага, точно».
«Что?»
«Тебе идёт форма, Куруми. Ты милая».
Её похвала была прямой, как стрела. Никаких окольных фраз или двусмысленностей. Похоже, Сорахаши-сан чужда таким вещам.
Кажется, я поняла, почему её так любят.
Я неопределённо улыбнулась.
«Ну, хорошо».
Честно говоря, я не привыкла ни к похвале, ни к тому, чтобы хвалить других. Хвалить Мизуки и хвалить кого-то другого — разные вещи. Поэтому я не могу так легко сказать: «Ты тоже милая, Сорахаши-сан». Да и просто быть с ней вдвоём в выходной уже заставляет меня нервничать. Обычный разговор — и то предел моих сил.
Вчерашние события всё ещё тянут за собой, но…
Пока я думала, она пристально посмотрела на меня. Её глаза, чистые, как сегодняшнее голубое небо, просто отражали меня. Я почему-то сразу поняла, что в них — ожидание.
Она так понятна или…
Впрочем, неважно.
Помедлив, я тихо сказала:
«Твоя одежда тоже милая, Сорахаши-сан».
«Одежда?»
«…Ты тоже милая».
На мои слова Сорахаши-сан широко улыбнулась.
Улыбка была невинной, как у ребёнка, но с какой-то взрослой ноткой.
Она так отличалась от её обычной улыбки в классе, что я слегка удивилась.
«Плюс 100 очков хозяйке!»
«Это ещё что?»
«Если наберёшь много, будет что-то хорошее, может быть?»
Сказав это, она пошла вперёд.
«Пойдём, хозяйка!»
Хотелось бы, чтобы она не называла меня хозяйкой при всех, но…
Может, я слишком разволновалась из-за того, что сказала что-то не в своём стиле? Не успев попросить её звать меня нормально, я пошла рядом. Невидимой линии, что я чувствовала в классе, сейчас не было.
Хорошо ли это? Не знаю.