С невинной улыбкой она говорит.
В моей руке зажат нежно-розовый ошейник.
Значит, она серьёзно говорила, что нужно надеть ошейник.
«Ну же, хозяйка».
Она шепчет мне на ухо. Мы гуляли, как обычные подруги, но после того, как она пригласила меня к себе, стало неловко. А теперь она вручила мне ошейник. Я сомневаюсь, реальность ли это, но тяжесть ошейника в руке — слишком настоящая.
Сказать, что я хочу отказаться, я не могу.
Если я откажу, она может попросить кого-то другого. Она выбрала меня, и мне, совсем чуть-чуть, это приятно.
Из-за этой мысли я теперь с ней связана. Если бы я могла отмахнуться, мол, мне всё равно на других, было бы проще, но это невозможно.
Я чувствую её дыхание. Её глаза, полные ожидания, заставляют мою руку дрожать.
«Рука дрожит, да?»
Почему она дрожит, я не знала. Потому что я делаю что-то необычное? Потому что боюсь, что моя обычная жизнь изменится? Или…
Я глубоко выдохнула.
«…Хорошо. Надеваю».
Я обычный человек.
Я родилась в обычной семье, жила обычной жизнью, каждый день общаюсь с друзьями. Я никогда не считала такие дни скучными, я их любила. И всё же…
Я коснулась её белой шеи.
Ошейник с ремешком оказался проще, чем я думала, и легко обхватил её шею.
Это глупо, подумала я. Делать такое с почти незнакомой одноклассницей. Застегнув пряжку, я посмотрела на неё — она улыбнулась.
Это неуместно.
Девочка, всегда в центре класса, сияющая, как звезда, — и ошейник…
Я точно так думаю, но по спине пробежали странные мурашки.
«…Гав».
Она сказала это зазывно.
От одного этого слова мурашки стали сильнее, и я чуть не сказала что-то странное. Но нет. Я действительно стала хозяйкой Сорахаши-сан, но не собираюсь делать ничего слишком безумного.
Разве надеть ошейник — это не безумие?
Если бы меня спросили, я бы не нашла ответа.
Может, я уже не совсем обычная.
Как только начинаешь катиться с горы, остановиться невозможно, только набираешь скорость. Но всё же, пока…
«Надела ошейник, и ничего не делаешь?»
Что бы она ни говорила…
Я понимаю, что она хочет воспитания. То, что она укусила меня на эскалаторе, то, что специально пачкала рот за обедом, — всё это, наверное, чтобы я её воспитывала.
Нет.
Мне приятно, когда на меня полагаются. Я боюсь, что, если не буду хорошей хозяйкой, она попросит кого-то другого. Но воспитывать её, как собаку, — это всё равно слишком.
Но я чувствую, что должна что-то сделать.
Что-то, достойное хозяйки, иначе Сорахаши-сан…
После долгих раздумий я выдавила:
«Р-руку?»
На мои слова, максимально в духе хозяйки, Сорахаши-сан округлила глаза. Посмотрела на мою протянутую руку, на моё лицо и медленно положила свою руку на мою.
«…И всё?»
Она сказала это с лёгким разочарованием. Не зная, чего она ждёт, я слегка сжала её руку.
Гладкая, прохладная.
Это ощущение было немного приятным.
«Молодец, умница».
«…Ладно. Но если не будешь меня воспитывать как следует, я стану капризной собачкой».
«Капризной собачкой…»
«Хочешь узнать?»
Она сказала это с улыбкой. Уже сейчас всё сложно, а если она станет капризной, будет ещё хуже. Надеть ошейник и так было непросто, а требовать от меня сразу вести себя как настоящая хозяйка — это слишком. Слишком, но…
В груди странное чувство. Я надела на Сорахаши-сан ошейник, она дала мне руку, смотрит снизу вверх. Ничего весёлого в этом нет, но сердце бьётся странно, тук-тук.
Пульс немного ускорен, по спине мурашки. Я думаю, что это не я, но сердце не замедляется.
«…Можно воспитывать меня ещё строже. Я же стремлюсь быть послушной собачкой для хозяйки».
Её сладкий голос коснулся уха.
Её горячее дыхание, вырывающееся из приближающихся губ, щекотало ухо. Поддавшись этому, я почувствовала, как слова поднимаются из горла, но…
Прежде чем они вырвались, она встала.
«Если ты не хочешь, я не буду настаивать. …Пока».
Её голос всколыхнул мои мысли. Слова, что были остановлены, застряли в горле, готовые вырваться в любой момент.
Сейчас всё в её руках — в моих.
Ошейник напомнил мне об этом. Я сказала «руку», и она послушалась. Шептала сладким голосом, что я могу её воспитывать. Это странно, но сердце заглушает такие мысли.
Если я ничего не скажу, она снова станет обычной Сорахаши Сейрой. И это нормально. Должно быть нормально.
«—Сейра».
Что?
«Сидеть, Сейра. Я же не сказала, что можно вставать».
Почему я это говорю?
«…Гав!»
Её голос звенел от радости. Она выглядела счастливой.
Это странно. Сорахаши-сан ненормальная.
А я?
«Я ведь ещё не отругала тебя за шалость на эскалаторе. И за то, что ты специально пачкала рот за едой. Сейра — плохая собачка, правда?»
Тук, тук, тук.
Сердце бьётся так громко.
Слова, что я произношу, будто не мои. Но Сорахаши-сан подчиняется им.
Реальность словно перевернулась.
«Ну, оближи в знак извинения. Собачки же могут, да?»
Я протянула руку к её рту.
Она посмотрела на меня снизу вверх и медленно начала лизать мои пальцы.
Её язык двигался, как будто она лижет конфету. Влажное ощущение обволакивало пальцы, даже между ними стало мокро. Я почти никогда не думала о слюне, но сейчас чувствую её так остро, что почти больно.
Мурашки. Не только по спине, но по всему телу, в сердце.
Она шумно лизала мои пальцы, посасывала их, иногда слегка покусывала, и моё дыхание становилось всё тяжелее.
«Раскаялась?»
«Гав, гав!»
«Поняла. …Тогда хватит. Если опять будешь шалить, я так же тебя воспитаю».
Она улыбнулась.
Невинная и одновременно не совсем — странная улыбка.
«…Ха. Ты точно хозяйка, Куруми».
Сказав это, она встала.
«Подожди, я принесу что-нибудь сладкое».
Я глубоко выдохнула. Сердце всё ещё билось громко.
Я посмотрела на правую руку, влажную от её слюны. Это было так нереально.
Лизать человека — это же не весело. Но она от начала до конца выглядела счастливой.
Я поднесла руку к губам — и остановилась. Если я это сделаю, пути назад не будет. Но почему я вообще хотела поднести эту руку, покрытую слюной, к губам? Я спрятала этот вопрос в груди и положила руку на сердце.
Всё в порядке. Пока в порядке.
Я обычный человек, просто подыгрываю Сорахаши-сан, потому что она говорит странные вещи.
Мне не было приятно заставлять её подчиняться с ошейником, я не была взволнована. Ничего такого.
Так и должно быть.