«Почему ты так нервничаешь?»
В торговом центре в городе, похоже, есть множество разных магазинов. Ресторан с гамбургерами на третьем этаже выглядит необычно стильно, и мне неспокойно. Посетители тоже кажутся какими-то утончёнными.
Нет, я не говорю, что в местных заведениях нет изысканности.
Просто… такое чувство, что это другой мир, не мой. Я взглянула на меню — цены просто космические.
«Я редко ем вне дома… Как-то неспокойно».
«Правда? Ты всегда готовишь дома?»
«Да. До прошлого года готовка была моей обязанностью».
«Хм… Наверняка твоя еда очень вкусная».
Мизуки всегда радовалась, но я не уверена, насколько это правда. Еда, которую готовит мама, кажется вкуснее, да и в этом году я почти не готовила. Может, мои навыки уже не те.
«Куруми, у тебя сколько человек в семье?»
«Четверо».
«Ты старшая сестра?»
«Хорошо угадала. У меня есть младшая сестра».
«Это сразу понятно. Ты же всегда помогаешь другим с домашкой, да? Прямо как старшая сестра».
Вчера она уже говорила об этом, но слово «домашка» вызвало ностальгию.
В старшей школе её называют «заданиями», но по сути это то же, что задавали в начальной школе. Просто название изменилось.
Но всё равно кажется, что это другое.
«…Сорахаши-сан, ты очень наблюдательная. Я ведь совсем не выделяюсь».
«Выделяешься ты или нет, ты — Куруми. Я невольно слежу за тобой».
Она сказала это как ни в чём не бывало.
Я не знала, что ответить, но тут принесли гамбургеры. Она ловко достала вилку из футляра для приборов. Но, похоже, рука соскользнула, и вилка упала на пол.
Раздался звонкий стук.
Неожиданно неуклюже, подумала я, поднимая вилку. В футляре ещё несколько вилок, так что звать официанта не пришлось.
«Всё в порядке? Не поранилась?»
На мой вопрос она хихикнула.
«Вот видишь».
Что значит «видишь»? Я удивлённо посмотрела на неё, а она достала из футляра вилку и нож и протянула мне.
«Спасибо, что подняла, Куруми».
«…Не за что».
Я взяла приборы и начала есть гамбургер.
Её слова так меня задели, что я не могла сосредоточиться на вкусе. Всё время обеда она смотрела на меня с улыбкой, и мне было ужасно неловко. Она явно проявляет ко мне какую-то непонятную благосклонность, но радоваться этому или грустить? Быть объектом симпатии Сорахаши-сан, наверное, должно быть приятно, но…
Интересно, что делает Мизуки.
В этом году, став ученицей средней школы, она начала откровенно меня избегать. Раньше она всё время называла меня «сестрёнка», а теперь просто «Куруми». Наверное, это бунт подросткового возраста, но мне немного грустно.
Задания и домашка. Сестрёнка и Куруми.
Название меняется, но суть остаётся той же? Или нет?
Пока я размышляла, я заметила, что уголок рта Сорахаши-сан испачкан соусом. Я считала её взрослой, но в такие моменты она кажется ребёнком.
«Сорахаши-сан, у тебя тут соус».
Я указала на свой рот.
Она мельком взглянула на меня, но продолжила есть, словно не услышав. Я хотела продолжить есть, но, раз заметив, не могла оставить это без внимания. Мы не так близки, подумала я, но она же даже укусила меня за палец…
Тихо вздохнув, я взяла бумажную салфетку.
«Ну всё, ты же не ребёнок. Надо вытирать, а то вся твоя милота пропадёт».
Я вытерла ей рот, и она прищурилась.
«Хе-хе, ты так же делаешь с Мизуки?»
От её слов я на миг замерла.
«Погоди… Я говорила тебе про Мизуки?»
«Не обращай внимания на мелочи. Наверняка милая младшая сестрёнка, да?»
Мизуки — моя сестра. Но она младше на три года, мы не учимся в одной школе, и я не рассказывала о ней никому, кроме друзей.
Сорахаши-сан улыбалась.
Я и раньше думала, что мы из разных миров, но теперь её улыбка кажется чем-то сверхчеловеческим. Но, как ни странно, это не пугало. Напротив, мне хотелось узнать больше — может, это её обаяние? Хотя…
Я не смогла ничего сказать и просто поднесла вилку ко рту. Сорахаши-сан тоже не продолжила разговор и ела дальше. Уголок рта, который я только что вытерла, снова испачкался соусом.
В голове всплыло слово «воспитывать», но как это делать? Ругать и воспитывать — совсем разные вещи.
Я молча вытерла ей рот.
Её глаза, такие непохожие на мои, снова сияли.
Странное чувство. Быть здесь, в выходной, за обедом с девочкой, с которой нас связывает только общий класс. Я начала привыкать к этим неспокойным обедам, но сейчас это неспокойствие другого рода.
«Куруми».
Она позвала меня с ноткой ожидания в голосе.
Раньше эскалатор помешал мне её отругать. Но сейчас ничто не мешает.
Однако…
«Гамбургер вкусный, да?»
«Да, вкусный…»
Разговор был как облако — неуловимый.
Я думала, она скажет: «Отругай меня», но нет. Только что её голос был полон ожидания, а теперь она просто говорит о гамбургере. Я тоже не могу сказать ничего странного.
Разве она не хотела, чтобы её ругали?
Если я спрошу, это будет выглядеть так, будто я сама хочу её отругать. Это странно, и странностей в её причудах и так хватает. Я обычный человек. Хочу быть далёкой от всей этой истории с «приручением» и прочим.
«Ешь спокойнее, а то подавиться недолго».
«Ха-ха, прямо как мама».
«Хотя бы сестрой назови».
Её испачканный рот — мелочь, но из-за неё я почувствовала лёгкую близость. Она такая непредсказуемая, но всё же человек, как и Мизуки.
Во время обеда Сорахаши-сан всё время весело улыбалась. Хотелось бы улыбаться вместе, но ситуация не та, и я закончила есть без улыбки.
«Спасибо за угощение, Сорахаши-сан. Было вкусно».
«Рада».
Выйдя из ресторана, она потянулась.
«Поели, теперь можно неспешно всё посмотреть».
Она улыбнулась мне. Я неопределённо кивнула.
Словно не было той странной атмосферы, Сорахаши-сан наслаждалась прогулкой, как ни в чём не бывало. Рассказывала, что там красивые гирлянды, а оттуда открывается шикарный ночной вид, пока мы гуляли по городу.
В прошлом году в это время я была занята выбором рождественского подарка для Мизуки.
А в этом году у меня есть свободное время, и я гуляю по городу с Сорахаши-сан. Это кажется нереальным, но я точно здесь, вдвоём с ней. Странное чувство.
Если спросить, весело мне или нет, я бы сказала, что весело.
Она знает много такого, чего не знаю я, и показывает мне новые пейзажи. Когда она весело смеётся, мне тоже становится чуть веселее. В её невинной улыбке, не такой, как раньше, есть какая-то магия.
Она милая, подумала я.
Раньше она казалась слишком далёкой, чтобы так думать.
«Зимой не бывает такого беспричинного волнения?»
«Может, и бывает…»
«Да! Рождество, Новый год — столько всего весёлого! О, Куруми, ты придёшь на рождественскую вечеринку? Мы планируем у меня дома».
Кстати, ни Мутсуки, ни Юме о таком не говорят. Как и с любовью, они, похоже, не интересуются сезонными событиями, и пока никто не предлагал пойти куда-то на Рождество.
Сорахаши-сан так легко меня приглашает — это впечатляет.
«…У меня дела с семьёй».
«Жаль. Если бы ты пришла, было бы точно весело».
Интересно, кем она меня считает?
Я не такая уж компанейская.
Когда разговор затих, зимний холод словно впитался в кожу. Она говорит, что зимой волнительно, но я не люблю зиму. Даже в тёплой одежде холодно, кожа сохнет, статическое электричество бьёт, а мыть посуду — целая проблема.
Холодный ветер подул, и я задрожала. Чихнув, я услышала, как Сорахаши-сан, идущая впереди, обернулась.
«Куруми, всё в порядке?»
«Да, просто замёрзла».
«…Хм. Чтобы ты не простудилась, пойдём в тёплое место».
«Тёплое место?»
«Ага, оно прямо рядом. Пойдём!»
Нос немного болит. Наверное, покраснел, но кожа Сорахаши-сан, как всегда, белая и чистая. Хотелось бы, чтобы моя кожа была покрепче. Краснеет быстро, и это немного стыдно, хотя, может, никто и не замечает.
Я засунула руки в карманы пальто и пошла чуть позади неё.
Ветер в городе кажется холоднее, чем дома. Выдохнув, я увидела белое облачко.
Не зная, что за «тёплое место», я шла минут пять. Она остановилась перед зданием. На табличке было написано «Сорахаши».
Неужели…
«Заходи, заходи».
«Это твой дом, Сорахаши-сан?»
«Ну… типа того? Если точно, не совсем».
«…? Можно вот так врываться?»
«Можно. Родителей нет».
«Что?»
Я округлила глаза. Может, у неё какие-то сложные обстоятельства?
«Нет-нет, не в том смысле. Это вроде как вилла, которую держат мои родители. Когда я поступила в старшую школу, захотела пожить одна, вот и живу тут».
«…Вилла».
Вилла, принадлежащая её родителям — это что ещё такое?
Слово настолько незнакомое, что я не сразу осознала, но, если подумать, это логично. В каждом её движении чувствуется какая-то утончённость, воспитание. Может, её желание быть приручённой — следствие того, что её баловали в богатой семье?
Но всё же, вилла…
Я немного оробела. Что за семья владеет виллой в центре города?
«Ага. Так что расслабься, как у себя дома. В каком-то смысле так и будет».
Как это: вещи питомца принадлежат хозяину?
Но для меня, выросшей в самой обычной семье, это слишком тяжёлый груз.
Чувствуя, как напряглись щёки, я вошла в дом, куда она меня повела. Внутри было чисто, уборка явно проводилась тщательно.
По сравнению с моим домом, здесь невероятно просторно, убирать, наверное, тяжело. Интересно, какой у них пылесос.
«Присаживайся. Сейчас заварю чай».
«Не беспокойся».
Диван в гостиной был из чёрной кожи. Настоящая кожа, наверное? В гостиной и столовой стояла дорогая мебель. Ковёр на полу — длинноворсовый, стильный.
Всё так отличается от моего дома, что я нервничаю.
Единственное сходство — цветы на столе.
Я тихо выдохнула. Замёрзшее тело постепенно согревалось. Но, похоже, даже в тёплом месте покой не приходит.
Я рассеянно оглядела дом.
Хорошо это или плохо, но ощущения жизни здесь почти нет. Как Сорахаши-сан проводит время в этом доме?
«Вот, держи».
«Спасибо».
«Не за что. Ой, я же не взяла твоё пальто. Снимай, снимай».
Она поставила чайный сервиз на стол и принесла вешалку. Я хотела снять пальто сама, но она ловко стащила его с меня, и я ничего не могла поделать.
Она повесила моё пальто вместе со своим и села на диван.
«Раньше я часто так вешала пальто папы».
«Молодец».
«Нет, я просто хотела это делать. Куруми, ты нормально с кофеином? Я заварила чай без кофеина, на всякий случай».
«Не хочу, чтобы потом не спалось. Без кофеина — то, что надо».
«Да? Тогда хорошо. Я не дружу с кофеином. От кофе мне сразу плохо».
Говоря это, она поднесла чашку к губам.
Я не то чтобы засмотрелась, но почему-то не могла отвести взгляд от её движений.
Прозрачные золотистые волосы. Весёлые глаза. Тонкие длинные пальцы и тонкие губы. Она как гармоничная картина, подумала я. Она делает самые обычные вещи, но всё кажется особенным — может, потому что она слишком красива?
Раньше я общалась с ней спокойно, но…
Всё же я чувствую пропасть между нами.
Я тихо подняла чашку. Не знаю, что за чай, но пахнет цветами. Попробовала — слегка тёплый.
«…Вкусно».
«Правда? Пей сколько хочешь».
Неловко.
Когда разговор затих, в комнате раздавался только звон чашки о блюдце. Мне нечего предложить для разговора, а Сорахаши-сан молча пьёт чай.
Сколько мне тут быть? Тело уже согрелось, может, пора расходиться? Пока я думала, я вдруг заметила, что Сорахаши-сан исчезла.
В туалет пошла, наверное.
Пить чай одной в гостиной незнакомого дома — крайне неловкая ситуация. Многие были бы рады приглашению в дом Сорахаши-сан, но я — не из них.
Хочу домой готовить еду. На миг мелькнула эта мысль, но теперь готовка — забота родителей. Сколько я уже не делала гамбургеры для Мизуки? Вздохнув, я услышала шаги за спиной.
«Куруми».
«Сорахаши-сан? Что такое?»
Она медленно подошла к дивану и села рядом.
Но что-то было не так, как раньше.
«Я подумала: я стала твоей собачкой, но мы кое-что не сделали».
«Кое-что?»
«Не знаешь? Первое, что нужно сделать с собачкой».
Я наклонила голову. Единственное, что приходит в голову, — это прививки. Может, ей нужно сопровождение на вакцинацию от гриппа? Я ходила с Мизуки раньше.
Пока я задумалась, Сорахаши-сан хихикнула.
«Вот это, Куруми».
Она вложила что-то мне в руку.
Я посмотрела и потеряла дар речи.
«Ошейник. …Собачке ведь нужен ошейник, правда?»