По сравнению с зимой температура обогревателя установлена ниже, но в комнате Мияги всё равно жарко.

Через пару дней начнутся весенние каникулы, так что можно было бы ещё снизить температуру. В такой душной комнате Мияги, даже не сняв пиджак, читает мангу.

Слишком мёрзнет, что ли?

Когда двое в одной комнате с разными представлениями о комфортной температуре, кому-то приходится уступать. Обычно приоритет отдают гостю, но я, похоже, не гость, и предпочтения Мияги всегда на первом месте.

Меня это не особо волнует, но я уже сняла пиджак, и снимать больше нечего. Верхняя пуговица блузки тоже давно расстёгнута.

Я встаю с кровати, беру газировку. На столе ещё лежит пакет попкорна.

Обычно тут только газировка, странно.

Смочив горло нелюбимой газировкой, я расстёгиваю ещё одну пуговицу блузки. Затем беру из пакета два белых комочка попкорна и закидываю в рот.

«На каникулах куда-нибудь поедешь?» — спрашиваю, садясь рядом с Мияги, но ответа нет.

Грубо.

Она была в плохом настроении с самого моего прихода. Или, точнее, в последнее время она всё время такая. Если быть совсем точной, с того дня, как я приготовила карааге.

Если причина в том дне, то сердце у Мияги уж слишком узкое. Не кошачий лоб, а мышиный.

Я забираю у неё мангу и открываю обложку с нарисованным мальчиком с мечом. Прочитав пару страниц, слышу её колючий голос:

«А какие у тебя планы, Сендай?»

«Ну, наверное, с Хабики и остальными погуляю. И на подготовительные курсы».

«Ты и на зимних каникулах туда ходила, да?»

«Ага».

В апреле я стану третьекурсницей, абитуриенткой.

Путь уже определён.

Следовать за моей успешной сестрой.

Но я не уверена, что смогу. Моя сестра, на два года старше, учится в университете, куда берут только очень умных. От меня ждут, что я поступлю в такой же, и мне уже сейчас надо ходить в репетиторский центр. Но я отлыниваю, так что хотя бы курсы на каникулах приходится терпеть, иначе меня выгонят из дома.

«Ты любишь учиться, да?»

«Не особо».

Не знаю, как я выгляжу в глазах Мияги, но это правда. Раньше я любила учиться, но с тех пор, как родители начали сравнивать меня с сестрой, это стало не так.

«А ты никуда не поедешь?»

«С друзьями погуляю».

«Уцуномия?»

Я называю имя её одноклассницы, с которой она часто тусуется.

«Ага», — коротко отвечает Мияги, забирает мангу и открывает страницу чуть дальше середины.

Разговор окончен.

Она не сказала этого вслух, но это ясно по тому, как она уткнулась в мангу. От нечего делать я беру попкорн и кладу в рот.

С маслом или карамелью — вот как надо есть попкорн, но в этой комнате только солёный. Это в духе Мияги, но скучновато.

Чтобы убить время, беру ещё один кусочек, и Мияги хватает меня за запястье.

«Что?»

«Я тебя покормлю».

Началось.

Она не сказала «приказ», но её улыбка ясно даёт понять, что началась «игра в приказы». Правда, у меня нет хороших предчувствий.

Мияги берёт пакет попкорна.

Высыпает горсть на ладонь.

«Вот».

Она протягивает левую руку с аккуратной кучкой попкорна.

Я примерно понимаю, чего она хочет.

Но я отгоняю эту мысль, беру один кусочек и кладу в рот.

«Ешь без рук, как собака», — поправляет она, пока я ещё жую.

Так и знала.

Значит, ради этого тут появился непривычный попкорн.

Я как-то думала, что лучше бы она приказала быть послушной, как собаке, но когда мне реально велят стать собакой, это не радует. Но приказ есть приказ, и я подчиняюсь.

Поворачиваюсь к ней, приближаю лицо к её ладони и беру попкорн губами.

Без рук, по одному.

Кладу в рот и ем.

Едя попкорн из её руки, я чувствую себя не собакой, а голубем. Поднимаю взгляд, думая, неужели ей это весело, и вижу, что у Мияги тоже не особо довольное лицо.

«Ешь всё», — говорит она, потянув меня за чёлку.

Похоже, даже скучный приказ она не собирается отменять.

Как птица, клюющая крошки из рук, я продолжаю есть попкорн. Иногда Мияги гладит меня по голове, словно напоминая, что я не голубь, а собака, как она сказала.

Это невероятно глупо, но я съедаю весь попкорн до последнего кусочка.

Напоследок я лижу её пустую ладонь.

Её рука вздрагивает, и Мияги пытается её отдёрнуть.

Но ведь это она сказала «как собака».

Я хватаю убегающую руку и снова сильно прижимаю язык. Медленно лижу от основания пальцев до центра ладони — вкус тот же, что у попкорна.

«Может, в следующий раз с карамелью?» — говорю я, выполнив её желание быть собакой, и добавляю просьбу.

«Следующего раза не будет».

Мияги берёт салфетку из коробки с крокодилом, вытирает ладонь, комкает бумагу и бросает в мусорку. Затем внезапно хватает меня за галстук.

Я напрягаюсь, ожидая чего угодно, но она ловко снимает галстук и без колебаний расстёгивает одну пуговицу на блузке. Я отталкиваю её руку.

«Эй, это нарушение правил! Я не собираюсь быть с тобой в таких отношениях».

У блузки и так были расстёгнуты две пуговицы, а теперь из-за Мияги грудь почти открыта. Не то чтобы это что-то отнимает, но мы не настолько близки, чтобы расстёгивать третью.

«Я только сняла галстук, а ты уже про отношения. Перебор», — говорит Мияги тоном, будто у неё и в мыслях такого не было.

Но для меня, у которой сняли галстук и расстегнули пуговицу, это выглядит именно так.

«Тогда что ты собираешься делать?»

Ответ грубоватый.

Мияги расплетает мою косу и резко толкает меня в плечо.

Она будто забыла, что такое сдержанность.

Когда она кусала мне палец, сила была поразительной.

Сейчас она толкает так сильно, что я теряю равновесие и падаю на пол.

«Ай!»

На кровати было бы терпимо, но на жёстком полу без подушки больно бьёт по рукам и спине. А Мияги ещё и садится на меня верхом, так что я не могу встать.

«Так и знала, ты именно это и задумала!»

Я пытаюсь её сбросить.

«Нет», — отвечает она холодным голосом.

Я смотрю на неё — ни похоти, ни растерянности в её лице нет.

Тогда что она хочет?

Мияги, с почти спокойным выражением, тянется к столу.

Что?

Она берёт пакет с попкорном.

И в следующий момент на меня сыпется белое.

Короче, она высыпала на меня попкорн.

«Эй, Мияги!»

Я, вся в попкорне — на лице, в волосах, на блузке, — хватаю её за галстук.

«Это уже не шутка!»

На волосы я трачу время.

Использую дорогой уход, фен с ионами.

Попкорн в форме зёрен ещё ладно, но мелкие крошки и пудра — это кошмар. Они путаются в волосах, и я реально злюсь.

«Это не шутка. Хотела ещё покормить тебя попкорном», — говорит Мияги без тени эмоций, подбирает кусочек с пола и засовывает мне в рот.

Я в ярости кусаю её палец вместе с попкорном, а она берёт со стола стакан.

«…Серьёзно?»

Над моим лицом колышется газировка.

Мияги ухмыляется.

Стакан наклоняется, я зажмуриваюсь и отпускаю её галстук. Закрываю лицо руками, и тыльная сторона ладони намокает, как под дождём. Открываю глаза — стакан пуст.

«Это уже перебор», — мой голос невольно становится ниже.

«Надо же, Сендай тоже умеет злиться».

Я человек.

Обычно я не злюсь, потому что сдерживаюсь.

«Не злиться на такое было бы странно».

«Я считаю, это мило».

«Что тут милого?»

«Пиджак, галстук, юбка — всё цело. Блузку можно постирать, а если не успеешь, есть запасная, так что не страшно, да?»

«…Ты с самого начала это задумала?»

Мияги не отвечает, просто встаёт.

Без её веса я сажусь и стряхиваю попкорн.

Действительно, из формы намокла только блузка.

Но это не оправдывает того, что она высыпала на меня попкорн и облила газировкой. У меня не один, а сто поводов пожаловаться. Но прежде чем я открываю рот, ко мне летят полотенце и кофта с длинным рукавом.

«Переоденься, это тебе. Не возвращай», — говорит Мияги и выходит из комнаты.

Лишившись объекта для жалоб, я снимаю блузку, вытираю полотенцем намокшие руки и волосы. Смотрю на брошенную кофту — она чуть больше, но мне подойдёт.

Не хочу её надевать.

Вспоминая, что сделала Мияги, я так думаю. Но мокрую блузку не наденешь, так что я надеваю её кофту, и тут открывается дверь.

«Провожу», — говорит Мияги, держа пакет для мокрой блузки, решив за меня, что я ухожу.

Я не могу не сомневаться в её принципах, раз она даже сейчас, после всего, собирается меня провожать. Но Мияги с самого начала была странной. Предложить однокласснице игру в приказы — уже ненормально, так что надо просто принять, что она такая.

Всё равно, если жаловаться, она будет делать что хочет, и ничего не изменится. Да и нечего ожидать изменений в таких отношениях.

Приказывающий и подчиняющийся.

Между нами деньги, так что такие дни случаются. Лучше принять это, так проще. Но чувство несправедливости остаётся.

«Сендай».

Она зовёт, будто подгоняя, и я надеваю пальто. Как обычно, мы выходим из её дома, спускаемся на лифте и доходим до входа.

«Пока», — говорит Мияги раньше, чем я успеваю сказать «До встречи», и отворачивается.

«Я верну это!» — кричу я ей в спину.

Блузку испачкала Мияги. Но даже если она говорит «возьми», я не хочу просто так принимать её вещи. Как с деньгами — то, что нужно вернуть, я верну.

Скоро каникулы, и до конца второго года я, скорее всего, не увижу Мияги. Следующая встреча — в апреле.

Я смотрю в небо — видны звёзды.

Ветра нет, для марта тепло.

Если соединить звёзды линиями, можно найти созвездия.

Если бы не сегодня, я бы подумала, что это хорошая ночь.

Но вспоминая, что произошло, это кажется худшей ночью. А когда я возвращаюсь домой, на столе лежит брошюра подготовительного центра, куда, похоже, мне придётся ходить с апреля.

Не хочу.

Я тяжело вздыхаю.