Смущённая Мияги — забавная.

Звучит, будто у меня плохой характер, но проблема в том, что Мияги реагирует так, словно сознаётся в преступлении.

«Не двигайся».

Я тяну руку к Мияги, которая сидит напротив за столом и читает мангу. Но не успевают мои пальцы коснуться её, как она подозрительно спрашивает:

«Что?»

«У тебя волос на голове».

Я объясняю причину, и она отрывается от книги, спрашивая: «Где?»

«Я уберу».

Я опираюсь на стол, наклоняюсь вперёд.

Пальцами, направленными к её груди, я касаюсь её шеи.

Не сильно.

Совсем легко, на мгновение.

Словно случайно задела, но Мияги отшатнулась сильнее, чем нужно.

Несколько дней назад.

В тот день, когда я заснула в этой комнате, я проснулась от щекотки на шее. Но голова была ещё наполовину во сне, и я не поняла, что произошло.

Но всё же.

То, что я считала сном, явно не было сном.

Реакция Мияги подтверждает это.

В тот день её губы коснулись моей шеи.

Я тяну её за волосы, длиннее плеч.

« Ай!»

«Прости, ещё не вытащила».

Очевидно, я тянула не выпавший волос, но так говорю.

«Нарочно, да?»

«Мне показалось, что волос выпал, хотела убрать».

Я не отрицаю, что это было нарочно.

Я застегнула одну из двух обычно расстёгнутых пуговиц блузки.

Галстук тоже завязала аккуратнее, чем обычно, прежде чем войти в эту комнату, и она отвела взгляд.

С тех пор Мияги ведёт себя странно.

Вот и сейчас — я чуть поддразнила, а она реагирует слишком бурно.

«Делай домашку быстрее», — недовольно говорит Мияги.

Дикая кошка, которую я считала приручённой, снова показывает настороженность.

Сегодня Мияги кажется именно такой.

«Не торопи, я почти закончила».

«Делай домашку».

Приказ, данный час назад, стал немного хлопотным после разделения классов. Когда мы были в одном классе, домашка была одинаковой, и я просто давала ей списать. Но теперь задания разные, и мне приходится делать её домашку отдельно.

У Мияги оценки не выдающиеся, есть предметы, которые ей даются тяжело, но в целом не так уж плохо.

У неё впереди экзамены, могла бы заниматься серьёзнее.

Всё, что можно классифицировать как «хорошее», открывает больше возможностей.

Уметь учиться лучше, чем не уметь.

Больше вариантов университетов, больше выбора в будущем. Конечно, у всего есть пределы, и некоторые усилия могут быть напрасны, но всё же.

«Университет выбрала?»

В начале апреля я задавала похожий вопрос, и она ответила «не знаю». Теперь её ответ похож, но немного другой:

«Не выбрала. Если поступлю, то куда получится».

«Как-то слишком безответственно».

«Мне неинтересно. Лучше делай домашку».

«Да-да, поняла».

Жалко.

Я не собираюсь говорить, чтобы она ходила на те же курсы, что и я, или выкладывалась на полную, но Мияги слишком равнодушна.

Всегда какая-то отстранённая.

Но в тот день она была активной — или скорее, без спроса коснулась меня губами.

Я касаюсь своей шеи.

Не понимаю, зачем ей пришло в голову целовать это место. Я думала, может, это продолжение её желания ставить засосы, но тогда на моей шее остался бы след.

Какой смысл просто касаться?

Если это приближает нас к дружеским отношениям, которые она отрицает, то ладно. Но её действия будто стремительно меняют наши отношения в сторону чего-то, что не дружба.

Мне приятно, что она привязалась, но если такое продолжится, это проблема.

Я боюсь, что связь с Мияги станет слишком глубокой.

Я не хочу настолько близких отношений.

Достаточно дружбы серого оттенка — ни слишком светлого, ни слишком тёмного.

Иначе мне кажется, что в следующем году я не смогу нормально попрощаться.

К тому же я не так уж сильно возражала против того, что она сделала.

Но это неправильно.

Я не могу объяснить, что именно, но это не так.

Я беру ластик и бросаю в Мияги.

Он летит по плавной дуге, пролетает над учебником и падает рядом с ней.

«Ты сегодня мало говоришь. Что-то случилось?»

Я окликаю её, поднимающую взгляд, и расстёгиваю вторую пуговицу блузки. Она отводит глаза слишком явно.

Мне неприятно, что только я теряю равновесие.

Пусть и Мияги немного растеряется.

«Ничего», — холодно отвечает она и тут же возвращается к книге.

«Поговорим о любимом человеке?»

«Не хочу».

Знаю.

Она не выглядит любительницей таких разговоров.

Я думала, она не в курсе сплетен, но ошиблась. Раз она знала о моём признании, у неё, похоже, есть свои источники.

«Мияги, у тебя нет любимого человека?»

«Не люблю такие разговоры».

«Тогда зачем в прошлый раз сама завела такую тему?»

Она специально спрашивала, почему я отказала тому парню, будто хотела поговорить.

Я не дам ей притвориться, что она забыла.

«…»

Похоже, она не собирается отвечать, слышно только шуршание страниц манги.

«Мияги».

Я требую ответа, но она не шевелится.

Но если присмотреться, между её бровей появилась морщина.

Я слегка глажу свою шею.

Это потому, что ты поцеловала меня туда.

Сама виновата.

Пора бы раскаяться.

Но сидеть в одной комнате с Мияги, которая меня игнорирует, тоже не весело.

«Кстати, одолжи книгу на Золотую неделю».

Решаю её простить и меняю тему.

«Не дам».

«Так и думала».

Вот это — привычная Мияги.

Хочу, чтобы она всегда была такой.

Если всё будет повторяться как обычно, мирное время продлится дольше.

Я не хочу эмоциональных американских горок.

Поэтому её неизменный ответ успокаивает.