Проснулась я лучше обычного.

Причина очевидна — Хамина.

Она таскала меня по делам не только в субботу, но и в воскресенье, так что я устала, не оставив места лишним мыслям, и крепко спала. Два дня гулять не планировала, но, оттеснив мысли о Мияги на задворки сознания, я выспалась.

Благодаря этому я, как обычно, сходила на курсы и пришла к Мияги.

Если закрыть глаза на лёгкую неловкость, всё нормально.

Мы с Мияги, как с запретным ларцом, не касаемся пятницы. Она дала мне пять тысяч за репетиторство, молча разложила задачник, а я пишу ответы в тетрадь.

Сейчас в комнате царит спокойствие.

Мы обе знаем, что пятница спрятана в задачнике, и пока мы решаем задачи, её как будто не было. Но лучше учиться в притворно спокойной атмосфере, чем в неловкой.

Разговоры у нас и так не особо оживлённые, теперь только молчание, но это мелочь. Тишина не разрушит мир или наши отношения.

Слишком тихо, но лучше, чем слишком шумно.

Я беру стакан со стола, пью холодный ячменный чай.

Мияги, похоже, перестала заботиться, и сегодня температура для меня чуть жарковата.

Хочу пару раз попросить понизить, но молчу.

Снаружи жарче, и я не хочу повторять пятницу.

«Сендай».

Мияги внезапно зовёт меня.

«В воскресенье была у станции?»

«Была, а что?»

Отрываюсь от задачника, смотрю на неё — она тоже смотрит.

Может, жара на пути сюда выжгла мои низменные мысли, но сегодня её присутствие меня не так волнует.

«Видела тебя с Ибаруки».

Я чуть не говорю, что могла бы позвать, но сдерживаюсь.

У нас не такие отношения.

«Ты с Уцумией?»

Задаю другой вопрос.

«Да, гуляла с Майкой и другими».

«Что делали?»

«Шопинг».

В начале каникул она не отвечала, куда идёт с Уцумией, а теперь легко говорит.

«А ты что делала, Сендай?»

«То же самое. Ходила с Хаминой за покупками».

«Было весело?»

Ей надоело решать задачи или молчать, раз задаёт такие вопросы.

«Ну, в общем».

Коротко отвечаю, и она смотрит с сомнением.

Не то чтобы было скучно. «Ну, в общем» наполовину правда. Хамина вымотала, но весёлые моменты были.

«А тебе было весело, Мияги?»

Лень опровергать её взгляд, спрашиваю про её воскресенье.

«Я не делаю то, что не весело».

«Понятно. Что купила?»

«Разное».

«Что именно?»

«Какая разница».

Бонусное время ответов закончилось, разговор обрывается. Но, судя по голосу, вчера ей было весело.

Я мало знаю об Уцумии, но знаю, что они с Мияги близки. Как давно и насколько — не спрашивала, но, наверное, хорошие подруги.

Таких отношений у меня сейчас нет.

У меня только расчётливые связи, и я немного завидую им. В голову лезут ненужные мысли.

Может, Уцумия может касаться Мияги, не задумываясь?

Я понимаю, что странно думать о подруге с оговоркой «не задумываясь». Для друзей такие оговорки не нужны.

Думала, что низменные мысли исчезли, но половина тлеет, раз я об этом думаю.

— Отстой.

Я бросаю ручку и падаю лбом на стол.

Глухой стук, но мне всё равно.

«Что вдруг?»

Слышу удивлённый голос Мияги, но, не поднимая головы, спрашиваю:

«Есть что не понимаешь? Скажи, объясню».

«Кроме того, почему ты вдруг уткнулась в стол, непонятного нет».

«Тогда продолжай задачник».

«Что за дела?»

«Просто разочаровалась в себе».

Если оставить себя как есть, я повторю пятницу, и это противно.

Я не думала, что так мало доверяю своему разуму. Считала Мияги сложной, но я сама стала ещё сложнее.

«Хватит нести чушь, делай нормально».

Мияги говорит то, что обычно сказала бы я.

«Утром делала нормально».

«Это про курсы. Здесь тоже делай нормально».

Если бы серьёзная учёба освобождала от этих дурацких навязчивых мыслей, я бы училась изо всех сил. Но не верю. Лучше прогуляться под солнцем, чтобы сменить настроение.

«Кстати, Мияги, есть тостовый хлеб?»

Я поднимаюсь и смотрю на неё.

«Хлеб?»

«Ага. И молоко с яйцами».

«Нет, но если бы были, то что?»

«Не хочешь французские тосты?»

«Не хочу».

«А я хочу».

Мы не в тех отношениях, чтобы звать гулять, и без причины одной выйти нельзя. Тогда нужен повод.

Хочу чуть сменить настроение, чтобы, вернувшись, сидеть рядом с Мияги и решать задачи без мыслей.

Она редко предлагает еду, но иногда перекусить вдвоём не плохо.

«Куплю продукты, жди».

Её желание не важно, я встаю, беру сумку.

«Мне плевать на тосты, учи нормально», — ворчит она, и коробка с салфетками в виде крокодила летит в меня.

Я ловлю её, возвращаю на место.

«Редко ты так говоришь, Мияги».

«Просто не хочу, чтобы ты затевала что-то, потому что это приводит к проблемам».

«Звучит, будто я только и делаю, что создаю проблемы».

«А разве нет?»

«Не создаю, сегодня просто сделаю тосты».

Я не говорю, но хочу сделать тосты, чтобы избежать проблем, так что не мешай.

«Схожу быстро. Пойдёшь со мной?»

Я заявляю, что не передумаю, и добавляю волшебные слова, чтобы она отпустила меня одну.

«Не пойду. Хочешь — иди одна».

Как и ожидалось, она говорит и опускает взгляд на задачник.

«Тогда жди».

Я бы не хотела выходить в летний город.

Идти под небом без облаков, в безветренной жаре — ад.

Но сейчас надо выйти в эту баню.

Оставляю Мияги, иду к выходу, сажусь в лифт.

Выхожу из подъезда, и пот тут же выступает на лбу.

Сладкое должно поднять настроение.

Без оснований, но я верю и иду по раскалённому тротуару.

Это так похоже на Мияги.

Ищу тень и вздыхаю.

Непоследовательная, убегает, если что-то случается.

Мы проводим много времени вместе, и я становлюсь похожей на неё. Не хочу в это верить. Это случайно, только сегодня.

Тру висок, выгоняя Мияги из головы.

Хлеб, яйца, молоко.

Не спрашивала, но сахар-то у неё есть.

Я ускоряю шаг, чтобы выполнить простое поручение.