Ячменный чай не убывает в стакане, покрытом каплями воды.
Мияги не пьет второй стакан чая, который она просила, и молчит.
Мы проводим воскресенье, которое кажется таким же, как обычно, но в то же время чем-то отличается.
"Да, кстати, про сережки. Когда пойдем их покупать?"
Я завожу безобидную тему, вспоминая о нашем обещании, которое висит в воздухе с четверга.
Хоть меня и беспокоит ситуация с Уцуномией, но я хочу хоть немного направить наши мысли в другую сторону.
"Еще не решила", - говорит Мияги, вытирая пальцем капли на стакане.
"Понятно".
"Можно в любое время, верно?"
"Да. У тебя есть какие-нибудь сережки на примете?"
"Разве не ты должна выбирать?"
"Я собираюсь выбрать, но хотела бы узнать твои предпочтения".
Сережки напоминают мне о нашем обещании и являются для меня чем-то особенным.
Те, что я вдела в уши Мияги, словно метка, показывающая, что она принадлежит мне. И даже если это будут уже не те сережки, я хочу, чтобы они все равно имели для меня особое значение.
Поэтому я хочу купить их на деньги, заработанные на подработке, а не на те, что лежат в кошельке, подаренном родителями.
Мияги не из тех, кто всерьез захочет что-то настолько дорогое, что я не смогу купить на свои деньги с подработки. Но я настолько хочу, чтобы в ушах Мияги были сережки, купленные мной, что готова подарить ей и что-то дорогое, если она захочет. Поэтому я хочу заранее знать, есть ли у нее какие-то предпочтения.
Хотя, если я скажу, что собираюсь использовать деньги с подработки, она наверняка скажет, что не нужно их покупать. Поэтому я не собираюсь ей об этом говорить.
"...Ничего особенного, выбирай, что тебе нравится", - сухо отвечает Мияги.
"Тогда покажи мне свои сережки".
"Зачем мне их показывать?"
"Хочу использовать их как ориентир при выборе".
Сегодня сережки Мияги снова скрыты за волосами. Я знаю, какие они, но все равно хочу увидеть.
"Покажу, когда пойдем покупать".
Я не ожидала хорошего ответа, но это слишком скучный ответ.
Немного поколебавшись, я встаю и тянусь к Мияги.
Но прежде чем моя рука коснулась ее волос, Мияги отстранилась. Ножки стула скрипнули, и я остановила руку, не успев дотронуться до нее. Моя рука, потерявшая цель, опустилась на стол, и я тихо выдохнула.
Интересно, Уцуномии было бы легко увидеть сережки Мияги?
Как только эта мысль приходит мне в голову, чувство, тлевшее в моем сердце, разгорается сильнее.
Я хочу прикоснуться к Мияги.
Еще недавно я бы уже дотронулась до Мияги, заправила ей волосы за ухо и посмотрела на сережки. Но воспоминания о прошлой неделе слишком свежи, и я колеблюсь. И Мияги тоже отреагировала, кажется, чересчур остро.
"Не нужно так пугаться", - говорю я легко и улыбаюсь.
Не хочу портить атмосферу, которая кажется спокойной.
Но если оставить все как есть, у меня такое чувство, что я больше никогда не смогу дотронуться до Мияги.
"Я не собиралась делать ничего странного".
На этот раз я медленно протягиваю руку.
Мияги не убегает.
Моя рука, исполненная желания прикоснуться, впервые за неделю касается ее. Хотя я схватила Мияги за руку в доме Уцуномии, тогда у меня было только желание забрать ее домой.
Хотя я просто коснулась ее волос, мое сердце бьется так сильно, что, кажется, Мияги может его услышать.
Я удивляюсь тому, что так нервничаю из-за такой мелочи.
Я пропускаю мягкие волосы сквозь пальцы и заправляю их за ухо. Я глажу сережку, чувствуя твердость серебра, а затем провожу пальцем по мочке уха.
Мияги почти хватает мою руку, но останавливается.
Наши глаза встречаются, но она не жалуется.
То, что рука, которую должны были схватить, осталась свободной, то, что меня не отвергли недовольным голосом, заставляет меня думать, что прикосновение, которое мы повторяли много раз, теперь имеет другое значение.
Пользуясь тем, что Мияги не сопротивляется, моя рука становится смелее.
Я скольжу рукой от мочки уха к шее.
Сильно прижимаю палец к горлу и веду вниз. Гладкая кожа приятна на ощупь, и воспоминания о прошлой неделе оживают. Когда я вспоминаю голос Мияги в тот момент, мое сердце сжимается, а Уцуномия исчезает из моих мыслей.
Медленно касаюсь ключицы.
Когда я глажу кость, тело Мияги слегка вздрагивает, и наконец она хватает мою руку.
"Не трогай меня не там, где уши".
Она крепко сжимает мою руку.
"Я понимаю".
Я убираю руку, которую тянет Мияги.
Я послушно сажусь на стул и смотрю на нее.
Она не встает и не сверлит меня взглядом.
И мое сердцебиение явно учащено.
Это мелочи, но они отличаются от обычного.
Мы меняемся постепенно, как небо меняет цвет от ночи к утру. Но есть и чувство, что хочется измениться драматически, опережая эти постепенные изменения.
Если после того, что произошло, ничего не изменилось, то нигде не найдется повода для изменений. Но если мы останемся прежними, Мияги будет здесь как соседка по комнате все студенческие годы. Если пытаться что-то изменить силой, Мияги может снова убежать и больше не вернуться.
"Я скоро вернусь в свою комнату", - говорит Мияги неприветливым тоном.
"Подожди".
"Не буду".
"Почему?"
"Потому что Сэндай, кажется, собирается сделать что-то странное".
Мияги встает.
Я хватаю ее за руку, прежде чем она успевает уйти в свою комнату.
"Что значит 'что-то странное'?"
"Приложи руку к своей груди и подумай".
Если бы я могла приложить руку к груди Мияги, я бы с удовольствием подумала.
Пока я думаю о таких глупостях, я слышу недовольный голос Мияги.
"Сэндай, отпусти меня".
Я отпускаю руку Мияги и беру ее за руку.
"Я не об этом".
Я понимаю, но не хочу отпускать Мияги в ее комнату.
Мои чувства и чувства Мияги не совпадают.
То, что мы все еще можем быть вместе, это благодаря тому, что в воскресенье мы сохранили слово "соседки по комнате". Хотя для меня это слово тесное, и я хочу когда-нибудь избавиться от него, я колеблюсь, стоит ли избавляться от него прямо сейчас. Однако я хочу вернуться к отношениям, в которых мы могли делать то, что делали раньше. Если говорить прямо, я хотела бы хотя бы целоваться. Но чтобы сделать это сейчас, нужна смелость, как для обращения к незнакомому человеку.
Подумав немного, я выбираю одно из нескольких действий, которые, как мне кажется, Мияги может позволить сейчас, и прикасаюсь губами к кончикам ее пальцев.
Рука Мияги напрягается.
"Мияги, это странно?"
Ответа нет, но она и не убегает.
Я успокаиваюсь, видя Мияги перед собой, и целую ее выше второго сустава пальца.
Палец слегка дергается.
Я прижимаюсь губами так сильно, что чувствую твердость кости больше, чем мягкость кожи, и Мияги произносит "Сэндай" голосом тверже кости.
Лучше не делать ничего больше.
Нужно удовлетвориться тем, что я поцеловала ее, пусть и не в губы, и закончить на этом.
Так я думаю, но не могу остановиться и провожу языком по ее пальцу, и Мияги касается моих волос.
Рука, которая обычно хватает или дергает за волосы, не двигается. Я осторожно прижимаюсь губами к тыльной стороне ее ладони.
Я делала такое много раз в прошлом по приказу Мияги.
Для нас это не должно быть чем-то особенным.
Я отрываю губы и снова прижимаю их.
Когда я облизываю гладкую кожу кончиком языка, Мияги пытается отдернуть руку.
Я не хочу, чтобы она говорила, что сегодня нельзя, после того как столько раз приказывала мне делать это. Я крепко сжимаю ее руку и слегка прикусываю кончик пальца.
Я не слышу ее голоса.
Я думаю, что было бы хорошо, если бы она издала хоть какой-нибудь звук, пусть даже тихий, как в прошлое воскресенье.
Я прикусываю кожу так, будто хочу оставить след, и прижимаю кончик языка к подушечке пальца. Когда я слегка посасываю палец, как будто высасывая кровь из раны, Мияги пинает меня по ноге.
"Достаточно, не так ли?"
Я слышу низкий голос и отпускаю палец Мияги. Когда я поднимаю голову, я вижу Мияги, нахмурившую брови.
"Ты все-таки делаешь странные вещи. Сэндай, ты сразу переходишь к непристойностям".
"Ты считаешь это непристойным?"
"Нельзя так думать?"
"Но ведь ты много раз приказывала мне делать это".
Не только то, что я делала по приказу, но и Мияги сама делала подобные вещи. Я не ожидала, что Мияги назовет "непристойным" то, что мы делали много раз раньше, особенно в такой день, как сегодня.
Я слышала такие слова много раз в прошлом, но когда я слышу их в такой день, как сегодня, это звучит так, будто Мияги связала прошлое воскресенье и то, что я делаю сейчас, так же, как это сделала я.
"Меня это как-то раздражает".
Мияги говорит недовольным голосом и наступает мне на носок.
Боль довольно сильная, потому что она давит точечно.
"Может, мне лучше больше не делать этого?"
Я спрашиваю, вытаскивая ногу из-под ее ноги.
"Если ты правильно раскаешься, этого будет достаточно".
Сказав это, Мияги уходит в свою комнату, не глядя на меня.