Радиовышка, устремлённая в небо, улицы с вкуснейшими сяолунбао и жареными булочками.
Пешеходные маршруты и парки развлечений.
Хоть я и отвергла все варианты утром, Сэндай, кажется, не собирается сдаваться. Уже пообедали, скоро вечер, а она между бессмысленными разговорами продолжает вставлять планы на зимние каникулы.
— Мияги, как насчёт ботанического сада? Говорят, там красивая иллюминация по вечерам.
Сэндай, которая искала в телефоне места, куда можно съездить без ночёвки, смотрит на меня.
— Если задержимся до вечера, возвращаться будет сложно.
— Ну, может быть.
Она кладёт телефон на мою кровать и недовольно добавляет:
— Мияги всё отвергает, так что мест совсем не осталось.
— Это ты виновата, что не предлагаешь ничего стоящего.
Да, возможно, я не слишком помогаю, но проблема ещё и в том, что каникулы ещё не скоро. Планы легко меняются, поэтому я не хочу загадывать так далеко.
В какое-нибудь простое место я бы с Сэндай съездила.
Но чем дальше «день обещания», тем сильнее нарастают чувства в ожидании.
Я не хочу ждать с нетерпением, но если это случится, то, когда планы так и останутся планами, я не смогу простить Сэндай. И, наверное, разочаруюсь в самой себе.
— Давай оставим планы на каникулы на потом и посмотрим кино.
Смотреть, как Сэндай размышляет о зимних поездках, не так уж плохо, но планировать всё это сейчас — выше моих сил.
— Ну ладно.
Она тихо соглашается и переводит взгляд на планшет.
— Каникулы ещё не скоро.
— Ага.
Её голос звучит устало, и она добавляет ещё более вяло:
— Тогда, как и сказала Мияги, забудем про каникулы и посмотрим кино.
— Ты что, сдаёшься?
— Мияги же не говорит, куда хочет поехать.
Она протягивает мне планшет, и я хмурюсь.
— Мне просто некуда хотеть.
— …Но на каникулы ты всё же куда-нибудь поедешь?
Её голос тихий, но не даёт уклониться от ответа.
— Зависит от места.
— Но ты же не хочешь никуда?
— Разве не Сэндай должна найти место, которое мне понравится?
— Тогда какое место тебе подойдёт?
— Я уже говорила за обедом: где не холодно, не устанешь и не заскучаешь.
— Похоже, кроме кинотеатра, таких мест нет.
— Ну и ладно.
Мой голос прозвучал суше, чем я ожидала. Я смотрю на Сэндай, а она делает преувеличенно сложное лицо.
— Ладно, до каникул ещё есть время подумать.
— Можно и так.
В такие моменты хочется сказать что-то подходящее. Но мой язык будто наливается свинцом, и никакие подходящие слова не приходят.
Я не могу даже предложить парк развлечений.
Поэтому я опускаю глаза и смотрю на аллигатора.
— Тогда, Мияги, выбери фильм.
— …А у тебя нет желания посмотреть что-то?
Я спрашиваю, глядя на расслабленную морду аллигатора.
По поводу каникул я почти не уступила и не собираюсь. Но с фильмом могу пойти на компромисс.
— Я хочу посмотреть то, что хочешь ты.
— Опять так говоришь.
— Но если я скажу «ужасы», ты рассердишься.
— …Если не слишком страшно, можно.
Фильмы с потусторонним мне не нравились — они слишком влияли на меня по ночам. Да и сейчас не нравятся.
Ужасы из фильмов дают форму темноте и превращают обычные звуки в нечто пугающее. Детские страхи, рождённые из мелочей, невозможно победить в одиночку — приходится терпеть их до утра.
Но сегодня Сэндай будет рядом до самого утра.
— Выбери что-нибудь подходящее.
Я передаю ей планшет.
Сэндай пристально смотрит на меня, затем опускает глаза и бормочет:
— М-м, ладно.
Мне интересно, что она выберет, и я заглядываю в экран. Там список названий, которые я бы никогда не выбрала, и от них у меня мурашки по спине. Я быстро перевожу взгляд на беззаботную морду аллигатора, стараясь выкинуть названия из головы.
Проходит некоторое время, и я слышу весёлый голос Сэндай:
— Он снят по игре, так что, думаю, подойдёт.
Не глядя на экран, я спрашиваю:
— По какой игре?
— Там есть зомби.
— …Звучит страшно, я в такие не играла.
— Понятно. Тогда не будем смотреть?
— Нет, давай посмотрим.
Я поднимаю глаза на планшет.
Экран заполнен зомби.
Хотя нет, это просто женщина — пока ничего страшного. Сэндай ставит планшет на стол и нажимает кнопку воспроизведения.
Изображение оживает, звучит музыка.
Вечер приближается, но за окном ещё светло.
Всё равно я придвигаюсь к Сэндай поближе, прижимая к себе аллигатора.
Проходит десять минут, двадцать…
Время идёт, сцены, от которых хочется закрыть глаза или уши, становятся чаще, и я напрягаюсь. Краем глаза я вижу, как Сэндай увлечённо смотрит на экран.
Если говорить, страшно или нет, то страшно.
Но не настолько, чтобы не выдержать.
Сюжет захватывающий, так что, думаю, это «подходящий ужастик».
Но всё равно мне не нравится бояться.
От громкого звука за спиной я вздрагиваю.
Оборачиваюсь на шум — не из планшета — и слышу:
— Прости. Это мой телефон.
Сэндай появляется в поле зрения, берёт телефон с кровати.
Но звонок не прекращается.
Она садится рядом, но не двигается, уставившись в экран.
— Сэндай, телефон звонит.
Она не отвечает.
Похоже, Сэндай остановила фильм, и в комнате звучит только звонок.
— Не будешь брать?
Тихий вопрос. Через паузу она монотонно отвечает:
— Отключила.
Звонок и правда прекратился.
Но почти сразу телефон снова начинает трезвонить.
Сэндай лишь смотрит на него, не двигаясь.
— …Кто звонит?
Хотя лучше бы не спрашивать.
— Родители, — бормочет она.
Её слова проникают в меня. Голос был тихий, почти неслышный, но они тяжело осели внутри, парализуя меня.
В комнате продолжает звонить телефон, а мы просто смотрим на него.
Минута? Десять?
Время теряется, и наконец телефон замолкает, издав короткий звук сообщения.
— Пришло письмо.
Сэндай спокойно говорит и начинает читать.
Её лицо не меняется.
Только глаза движутся по тексту. Через некоторое время она кладёт телефон на кровать.
Не говоря ни слова.
Комфортная температура, комфортное расстояние.
Приятная суббота окрашивается в серый.
— Всё в порядке?
Я спрашиваю обычным тоном, и она так же спокойно отвечает:
— Со мной всё хорошо. Но не с ней.
— …Что ты имеешь в виду?
— Сестра. Простудилась.
Её голос ровный, без эмоций.
Не понять, о чём она думает.
— У неё температура?
— Да. …Короче, родители пишут, чтобы я проведала её, раз она больна. Они слишком опекают её.
Я хочу спросить: «Ты поедешь?» — но меняю вопрос:
— Вы с сестрой общаетесь?
— Нет. Но она писала мне с тех пор, как я здесь.
— Понятно.
Не ехать.
У Сэндай есть право так поступить.
И учитывая, что она ни разу не была у родителей с тех пор, как переехала, вряд ли ей нужно ехать к сестре.
У сестры наверняка есть друзья, к которым можно обратиться. Может, она уже попросила их о помощи, а родители просто переживают.
Так что можно не беспокоиться.
Простуда — не страшно.
Можно проигнорировать просьбу проведать её.
Я должна подтолкнуть её: «Не езжай».
— …Сэндай.
— Хочешь продолжить фильм?
Её мягкий голос щекочет ухо, и я хватаю её за рукав.
— Не надо. Тебе стоит поехать к сестре.
Я думаю, что можно не ехать.
Но сестра Сэндай, которую я никогда не видела, может быть такой же болезненной, как она сама когда-то. Может, ей сейчас так же плохо.
— Далеко она живёт?
— Не близко.
Сэндай отвечает, не глядя на меня.
— Если не очень далеко, поезжай. …Болеть одной неприятно.
Дом, где никого нет.
Дом, где обещания вернуться нарушаются.
Даже привыкнув к одиночеству и перестав верить обещаниям, во время болезни хочется, чтобы кто-то был рядом.
Даже зная, что можно не заметить температуру, если не измерять её, и заглушить боль таблетками, бывали дни, когда это не помогало.
Я встаю и достаю из сумки футляр для ключей.
— Сэндай, это ведь то, что защищает ключ от чего-то важного?
Я показываю футляр, и она кивает.
— Я дам тебе свой ключ с футляром. Собаке он больше подходит, так что давай поменяемся на сегодня. Принеси свой ключ.
На футляре Сэндай изображена кошка, но мой ключ защищает собака. Оба футляра могут защищать ключи, но Сэндай говорила, что собачий футляр всегда будет охранять мой ключ.
Поэтому он должен вернуться ко мне.
Это не клятва на серёжке, но я не хочу отпускать Сэндай без обещаний, пока она выполняет наше.
— Хацуки. Ты обязательно вернёшь мне мой ключ и футляр.
Я передаю ей футляр и касаюсь ожерелья.
— Хорошо. Я скоро вернусь и отдам. И прости, что прервала фильм.
— Фильм можно посмотреть в любое время.
— Ага. Верно.
Она тихо говорит это и сжимает моё ожерелье вместе с рукой.