«Спасибо за обеденный перерыв».
«Добро пожаловать обратно. Быстро вернулась, могла бы ещё погулять».
Юи-сан отрывает взгляд от монитора. Похоже, пока я была на перерыве, она, как обычно, работала. Интересно, поела ли она?
Я скользнула взглядом к мусорному ведру у её стола и заметила пакет из супермаркета.
«Юи-сан, я же всегда говорю, надо нормально отдыхать. Переработки вредят здоровью».
Беспокоясь о своей трудолюбивой возлюбленной, я укоризненно говорю это, поворачиваясь к своему столу, чтобы убрать кошелёк в сумку. Вдруг раздаётся звук, и я оборачиваюсь к Юи-сан.
«Каната».
Она резко встаёт и подходит ко мне. Её красивые брови нахмурены, она смотрит на меня с недоверием.
«Д-да. Что случилось?»
«Это ведь не твой, правда? Это… Мицуя-сан?»
«Э?»
Проследив за её взглядом, я понимаю, что она говорит о пиджаке на мне.
«А, да. Это её…»
Не успеваю договорить, как её рука тянется ко мне. Она внезапно хватает воротник, пытаясь снять пиджак, и я в удивлении отступаю.
«Ч-что вы делаете? Это Мицуя-сан дала, потому что сегодня холодно…»
«Если холодно, я дам свой. Снимай, сейчас же».
«Э? Но ваш пиджак мне велик, рукава будут висеть…»
«И что, какая разница».
Я вздрагиваю, видя, как мрачнеет её лицо. Она явно не в духе, и я прекращаю сопротивляться.
Спорить с такой Юи-сан — плохая идея. Я уже не раз убеждалась, что это чревато последствиями.
Юи-сан очень собственническая. Это её черта, о которой я узнала, только начав с ней встречаться.
Она не ограничивает меня и всегда ставит мои чувства на первое место, но стоит кому-то из противоположного пола приблизиться ко мне, она моментально это замечает и устраняет угрозу. Словно волк, охраняющий свою территорию, она всегда настороже, с чуткими ушами, готовая к любому вторжению.
Если я неосторожно выскочу за пределы её «территории», она тут же схватит меня за загривок и затащит обратно.
Есть линия, которую нельзя пересекать. Иногда я ошибаюсь, и Юи-сан «воспитывает» меня, показывая, что это недопустимо.
Вместо слов она учит меня телом, словно дрессируя. В такие моменты нежная Юи-сан превращается в волка, и для неопытной меня это всё ещё слишком волнующе.
Её горящий взгляд, полный страстной любви, заставляет моё сердце дрожать.
Я совершенно бессильна перед ней.
Стянув с меня пиджак Мицуя-сан, она, всё ещё недовольная, вешает его на вешалку и хватает свой. С обидой глядя мне в глаза, она надувает губы.
«…Каната. Никаких чужих вещей. Только мои. Поняла?»
Покорно позволяя надеть её пиджак, рукава которого мне велики, я думаю. Действительно, если бы Юи-сан дала свою одежду кому-то другому, я бы тоже расстроилась.
Только сейчас я понимаю, что сделала то, что ей неприятно, и жалею о своей недальновидности.
«…Простите».
Я честно извиняюсь, и она крепко обнимает меня. Я собираюсь обнять её в ответ, чтобы помириться и вернуть ей хорошее настроение, но она вдруг хватает меня за плечи и резко отстраняет.
Моё тело пошатнулось.
«Ой!»
Я невольно вскрикиваю. Неужели я так её обидела? Я тревожно смотрю на неё, а её лицо становится ещё мрачнее.
«Э, Юи-сан…?»
Она никогда не отказывала мне в объятиях. Что делать, неужели она так сильно злится? Как её задобрить?
Я в панике, а её брови сходятся ещё сильнее.
«…Это не твой запах».
«Э?»
О, точно. Мы были в тесной комнате, полной сигаретного дыма, и он, наверное, впитался в меня.
«Может, это запах сигарет Мицуя-сан. Вам неприятно?»
Я спешу извиниться и пытаюсь снять её пиджак, но она останавливает мою руку.
«…Ты же замёрзла, носи».
Она улыбается, но её глаза не смеются, и я понимаю — я попала.
Пиджак, вероятно, был на грани её «запретной линии».
Но «чужой запах» явно за неё вышел.
Я не могу не думать, что в университете Юи-сан не раз возвращалась с запахом чужих духов, но молчу.
Ведь если бы сейчас Юи-сан пахла другой женщиной, я бы сгорела от ревности.
Я бы дулась, злилась и не простила бы её, что бы она ни говорила.
Юи-сан, в отличие от меня, отходчива. Её «наказание» возвращает её к обычной доброй Юи-сан.
Но это «наказание» так сложно и коварно, что я хочу его избежать.
Теперь мне остаётся только бежать, пока её эмоции не улягутся.
Я слегка отступаю. Хорошо, что сегодня четверг. Если бы был вечер пятницы и я ехала бы к ней, было бы гораздо хуже…
«…Каната».
«Д-да».
«Сегодня ночуй у меня».
«Э… но, Юи-сан, сегодня же четверг…?»
«И что с того?»
В её любимых чёрных глазах пылает ревность, и я сглатываю.
Её взгляд не терпит возражений, и я сдаюсь.
«…Нет, ничего…»
Я качаю головой. Если откажусь, она скажет, что раз я не еду, то займётся мной прямо здесь. Я натягиваю улыбку, стараясь не провоцировать, и понимаю, что у меня нет выбора.
---
Ровно в конце рабочего дня Юи-сан, словно похитив меня, тащит в паркинг. Открыв пассажирскую дверь, она улыбается, побуждая сесть.
«Поехали домой, Каната».
«…Э, Юи-сан. Можно спросить?»
«М?»
Перед тем как сесть, я робко смотрю на неё. Она, держа дверь, наклоняет голову.
«…Вы всё ещё злитесь?»
Обычно Юи-сан целует или обнимает меня прямо в офисе, но с тех пор она держит дистанцию.
Дым сигарет, наверное, уже выветрился… Но она так хорошо скрывает эмоции, что я не знаю, насколько она злится.
«…Не злюсь».
«Правда?»
«Да, правда».
«Тогда… ничего не сделаете?»
Я робко спрашиваю, и она усмехается.
«Хм, не знаю. Не могу обещать».
Я замираю, собираясь сесть в машину.
Обычно она говорит: «Если ты не хочешь, я ничего не сделаю».
«Что такое? Не хочешь ко мне?»
Я молчу. Я знаю, что меня ждёт дома…
Юи-сан вредная. Она знает, что овца не пойдёт к волку, зная, что её съедят.
Я смотрю на неё с тревогой, а она дерзко улыбается.
«…Решай, Каната. Если хочешь домой, поезжай».
Она говорит, что я могу выбрать, но не отпустит. Эта вредина хочет, чтобы я сама выбрала быть съеденной.
Обычно она такая добрая — этот контраст кружит голову.
Ещё до наших отношений она была такой притягательной. Но после того, как мы стали парой, это стало ещё заметнее.
Я люблю её целиком, включая это, и чувствую, что тону в бездонном болоте.
С горящими щеками я молча сажусь в машину. Она довольно улыбается и закрывает дверь.
Обойдя машину, она садится за руль, берёт мою руку, надувшую губы, и нежно целует её тыльную сторону.
«…Не будьте слишком вредной, ладно?»
Я прошу, и она, сохраняя в глазах волчью дикость, щурится и улыбается.
---
Мы приехали в её квартиру недалеко от офиса, купленную для работы.
Открыв тяжёлую дверь, она почти силой заталкивает меня внутрь, и, как только замок щёлкает, показывает клыки.
Она обнимает меня, зарывается в мою шею, глубоко вдыхая, будто проверяя запах.
Я не чувствую своего запаха. Только её парфюм и мягкий аромат волос заставляют моё сердце биться быстрее.
«…Запах всё ещё не твой».
Её обиженный голос звучит у уха. Я напряжена с самой машины, и от её мягкого голоса моё тело дрожит так, что ноги подкашиваются.
Я точно странная последнее время. Теперь я понимаю тех девушек из университета, которые, зная, что Юи-сан не будет серьёзной, всё равно говорили: «Мне всё равно».
Она, наверное, родилась под такой звездой. Прирождённая соблазнительница, умеющая завладеть сердцем и телом девушек.
Я думала, что она не унаследовала от отца способности любить глубоко и преданно, но, переосмыслив, понимаю, что она унаследовала это в избытке.
Я рада, что это её суть. И благодарна себе, что в университете у меня не было легкомысленных взглядов на отношения.
Если бы я была легкомысленной и Юи-сан видела во мне лишь игрушку, я бы сейчас была в аду.
Попав в её сети, выбраться невозможно. Юи-сан как наркотик. Зная мягкость её губ, жар её пальцев, сладкий шёпот у уха, я не могу не желать этого.
Я глажу её затылок сквозь шелковистые чёрные волосы. Мои пальцы касаются цепочки ожерелья, которое я подарила.
Она поднимает голову, всё ещё с недовольным лицом, целует мою щёку, отстраняется и молча тянет меня за руку.
Она ведёт меня не в спальню, а в раздевалку. Её аккуратные ногти цвета красной меди развязывают ленту на воротнике моей блузки и касаются верхней пуговицы.
«Э, Юи-сан…!»
Я не против близости, но быть раздетой под таким ярким светом слишком стыдно.
Я пытаюсь возразить, но она резко притягивает меня и заглушает поцелуем. Не глядя, она ловко расстёгивает пуговицы одной рукой, и я злюсь на её умелые пальцы, привыкшие к женскому телу.
Расстегнув все пуговицы, она, целуя меня, снимает блузку и бросает её в корзину для белья.
«Юи-сан, под таким светом слишком стыдно…!»
«Ты же ещё в белье».
«Это не то…»
Она снова целует меня, заглушая, и ловко расстёгивает мою юбку, которая падает к ногам.
Она сбрасывает свою блузку, небрежно кидая её на пол. Когда наши губы размыкаются, я вижу её белые округлые плечи и тёмно-синие бретельки белья, и поспешно отвожу взгляд.
Её рука заходит мне за спину и расстёгивает лифчик. Я инстинктивно прикрываю грудь руками.
Наверное, я красная до шеи, но она смотрит на меня и улыбается.
Её пальцы скользят по моей талии к белью, и я хватаю её левую руку, останавливая.
Я умоляюще смотрю на неё, и её страстный взгляд пронзает меня.
«…Не хочешь, чтобы я раздевала? Можешь сама. Хорошо, если хочешь, подожду немного».
Её тон и голос нежные, но слова совсем не добрые.
Она поднимает мою юбку с пола и аккуратно складывает её в корзину.
Если я разденусь, она меня простит? Не похоже, и я растерянно отвожу взгляд.
Тем временем она снимает застёжку ожерелья, которое я подарила, и осторожно кладёт его на мою юбку.
Что делать, как правильно? Самой раздеться, возможно, менее стыдно, но всё равно неловко, и я медлю.
Юи-сан, сняв брючный костюм и оставшись в белье, смотрит мне в глаза, затем улыбается: «Время вышло» — и толкает меня в ванную.