Естественно, но я знаю о сексе между женщинами только с Юи-сан.
Я уверена, что в будущем никогда не отдам своё тело никому, кроме неё, и именно поэтому у меня есть свои мысли на этот счёт.
Например, когда она так сильно и страстно меня желает, как сейчас.
Только что затолкав меня в ванную, она срывает лифчик, всё ещё цепляющийся за мои руки, хватает меня за запястье и тянет к себе.
Я отступаю, пытаясь сопротивляться и взять дистанцию, но, конечно, позади тупик, и бежать некуда.
Я отступаю на шаг, она делает шаг вперёд. В итоге она заключает меня в объятия и нежно прижимается губами к моей шее.
«Юи-сан», — зову я дрожащим голосом. Но она, похоже, не собирается ждать, загоняет меня к стене и, не спрашивая разрешения, одним движением стягивает мои трусики до бёдер.
В отчаянной попытке сопротивления я обнимаю её, впиваясь ногтями в её спину, чтобы она не видела моего тела. Она смеётся мне на ухо.
«Каната, если так прижиматься, я не смогу тебя раздеть».
«Но…»
Оранжевый свет в ванной мягче, чем в раздевалке, но всё равно ярче, чем в постели с ней.
Яркость, при которой видно всё тело без напряжения, вызывает волну стыда.
«Такое милое бельё, не жалко, если растянется?»
Она дразнит, но ведь это она меня раздевает. Стоять голой в таком свете так волнительно и тревожно.
«…Не хочу».
«Тогда подними ногу. Я сниму, хорошо?»
Она говорит мягко, как будто уговаривая непослушного ребёнка, прижимаясь губами к моему уху. Только что она злилась, а теперь вдруг такая нежная — я всегда теряюсь от её перемен.
Я ослабляю объятия и слегка отстраняюсь. Зачем она привела меня в ванную? Что собирается делать, раздев меня?
Заметив мою тревогу, она успокаивающе целует меня в щёку.
Её левая рука гладит моё бедро, медленно стягивая трусики к ногам.
Сначала ключица. Затем живот, талия, бёдра — её губы следуют по контурам моего тела, и я невольно зажмуриваюсь.
Сняв бельё с моих ног, она бросает его в раздевалку.
Дверь между ванной и раздевалкой захлопывается, и теперь мне точно некуда бежать. Я как мышь в ловушке.
Её чёрные глаза смотрят на меня. Я знаю, что стыдиться наготы перед ней глупо, но её страстный взгляд всё равно заставляет меня чувствовать себя неловко.
«…Ты такая красивая».
Она всегда называет меня «милой». Но когда я голая, она неизменно говорит «красивая».
Эти слова щекочут моё сердце, и я не могу усидеть на месте.
Честно говоря, я не уверена в своей фигуре. У меня нет длинных рук и ног, как у Юи-сан, и тело не такое выразительное. Я не знаю, каких женщин она предпочитает. Не спрашивала и боюсь спросить.
Но её взгляд, полный любви и желания, в такие моменты заставляет моё сердце пылать.
«…Не смотри так».
От стыда в глазах наворачиваются слёзы. Заметив, что я вот-вот заплачу, она удивлённо округляет глаза.
Затем смеётся и крепко обнимает меня.
«…Не делай такое лицо. Ты такая милая».
Её голос, смешанный с вздохом, мягкий и нежный, как всегда.
«Но я же просила не быть вредной…»
«Прости, прости. Больше не буду. Только, пожалуйста, не плачь».
Она целует уголки моих глаз, вытирая слёзы, и гладит меня по спине. Я вздыхаю с облегчением, понимая, что она меня простила.
Она всегда такая — не поймёшь, добрая или вредная. Эти качества кажутся противоположными, но она умудряется их балансировать.
Я всегда теряюсь от этих перепадов, словно на карусели, и не могу выбраться из этого бездонного болота.
Её характер, очаровывающий женщин, правда нужно как-то обуздать.
Я злюсь и крепко обнимаю её, а она смеётся: «Больно, больно».
«Юи-сан, глупая».
«Но я не могла вынести, что от тебя пахнет кем-то другим. Хотела скорее смыть это».
«…Но можно же было не быть такой вредной. Вы сами в студенчестве постоянно возвращались с чужими запахами. Забыли?»
«Правда? Я не помню ничего из студенчества, кроме тебя».
Всего несколько лет назад, а она «не помнит». Юи-сан всегда такая, ей это удобно.
Я надуваю губы, а она, смеясь, берёт душевой шланг и открывает кран.
Вода брызжет на ноги, и я вздрагиваю от холода.
Вскоре пар заполняет ванную, она проверяет температуру и направляет душ на меня.
Тёплая вода приятна, но я всё ещё смущаюсь.
«Извинюсь, вымою тебя».
«Я сама могу…»
«Нет. Я сделаю».
Она говорит, что купила новый гель для душа, берёт дорогой флакон и, улыбаясь, взбивает пену.
Её рука скользит по моей влажной коже, словно заменяя запах сигарет цитрусовым ароматом.
От шеи к ключице, к груди. Погладив плечи, она нежно обводит мои пальцы, и я начинаю чувствовать что-то странное.
«Юи-сан, вы же промокнете».
«Ой… точно, увлеклась и забыла раздеться».
Я голая, а она всё ещё в белье, и это немного раздражает.
Её идеальная фигура позволяет ей раздеваться передо мной без стеснения, и обычно на просьбу «Юи-сан, разденьтесь» она сразу соглашается.
Но сейчас, занятая мытьём меня, она, похоже, не собирается выполнять эту просьбу.
Она стала чуть добрее, но жар в её глазах никуда не делся.
Её красивая внешность обманчива. Она выглядит так, будто у неё нет никакого желания, но внутри — полная противоположность.
Её хищный, волчий взгляд всегда поджигает моё тело, мгновенно заставляя меня терять контроль.
Я задыхаюсь. Я знаю, что она просто моет меня, но когда её пальцы касаются моей талии, я вздрагиваю, и она, заметив, тихо улыбается.
«Юи-сан, д-до куда вы собираетесь мыть…?»
Она, сидя на корточках, гладит моё правое бедро, распределяя пену. Когда она касается чувствительных мест, моё тело невольно реагирует, и я смущённо спрашиваю. Она смотрит на меня снизу и озорно улыбается.
«До куда ты хочешь, чтобы я мыла?»
Её рука скользит по внутренней стороне бедра, затем по икрам, нежно поглаживая.
Моё сердце колотится. Я редко смотрю на неё сверху. Её белая грудь, выглядывающая из тёмно-синего белья, притягивает мой взгляд.
До встречи с ней я не знала, что женское тело может так сильно заставлять моё сердце биться.
Её рука доходит до лодыжки, а затем медленно поднимается обратно — по икрам, под коленями, по внутренней стороне бёдер.
Моя спина дрожит, и я понимаю — всё, я пропала. Меня окончательно захватило.
Чтобы успокоить разгоревшееся тело, мне нужна только она. Только её пальцы, голос, тепло.
Теперь я понимаю её цель.
Она с самого начала это планировала. Не собиралась трогать меня сама, а хотела заставить меня просить.
Сказала, что не будет вредной, а сама лжёт. Я хочу возмутиться, но боюсь, что она станет ещё вреднее. Я сдаюсь и закрываю глаза.
«Юи-сан».
«Что?»
«Хватит быть вредной».
«Я не вредная. Просто мою тебя, разве нет?»
«Это и есть вредность…»
Смотреть на меня таким страстным взглядом, трогать так, чтобы зажечь моё тело, и говорить, что это просто мытьё — это нечестно.
«Правда?»
В ванной всё эхом отдаётся. Шум воды, бьющей о пол, и стук моего сердца у уха вызывают головокружение.
Её взгляд ждёт моих слов. Похоже, она не даст мне ничего, пока я не скажу.
Но если я, переборов стыд, попрошу, она наверняка даст мне всё, что я хочу.
Всего одно слово. Одно.
«Юи-сан».
Я зову её дрожащим голосом. Моя грудь вздымается от учащённого дыхания. Она продолжает гладить мои ноги, глядя на меня.
«Что, Каната? …Скажи словами, иначе не пойму».
Наши взгляды переплетаются. Я чувствую, что она видит меня насквозь, играя мной, как на ладони.
Она знает, что я скажу именно то, что она хочет, потому что хорошо меня понимает.
Она всегда на шаг впереди. Такая уж она.
«Пожалуйста… тронь меня по-настоящему».
Слова, сорвавшиеся с губ, такие тихие, что их почти заглушает шум воды.
Она ждала этого, и её губы изгибаются в улыбке.
Она встаёт, не заботясь о том, что её бельё промокло, и я, почти цепляясь за неё, обнимаю её. Наши губы нежно соприкасаются.
«Хорошо… Молодец».
Она отстраняется, и её взгляд, полный желания, пронзает меня. Я дрожу, так сильно желая её, что не могу ждать, пока мы доберёмся до кровати.
---
«Эй… Юи-сан, я голодная».
Сидя на диване, пока она, высушив мои волосы, сматывает шнур фена, я ворчу, выплёскивая обиду.
После работы она почти силой притащила меня к себе, и, не поев, мы занялись этим в ванной. Я вымоталась, и мой живот урчит.
Я очень жалею, что поддалась ей в ванной.
Я не знала, что там так сильно всё слышно, и, хоть она меня поддерживала, стоять было впервые, и это вымотало. А ещё она долго не останавливалась.
«Проголодалась? Закажем доставку?»
Она обнимает меня сзади, но я не в настроении. Я ужасно обижена и качаю головой.
Сегодня я хочу, чтобы меня побаловали. После такой вредности я имею право.
«Не хочу. Сделай что-нибудь, мне всё равно».
«Всё равно? Ладно… что у меня есть…»
Как всегда, Юи-сан легко соглашается, отпускает меня и идёт на кухню. Я отвожу взгляд от следа укуса на её белом плече, выглядывающем из домашней футболки, и кутаюсь в плед.
Осень почти закончилась. Мы начали встречаться в конце лета, и эта первая осень вместе стала сезоном счастья и бесценных воспоминаний.
Я смотрю на спину любимой, которая серьёзно размышляет у холодильника, что приготовить.
«Эй, Каната, паста подойдёт?»
Она оборачивается, и я киваю.
Скоро зима. А после зимы придёт весна. Тогда она наконец будет свободна, и мы преодолеем ту весну, которую не смогли четыре года назад.
Я больше не сдамся. Я никогда не отпущу Юи-сан.
Что бы ни случилось, вместе мы справимся.
Потому что я, несмотря на её вредность, люблю её всем сердцем — бесконечно добрую и бесконечно любимую.