Привычка коротко подстригать ногти осталась со мной до университета.
Я подпиливала их, делая короткими, круглыми, гладкими. Особенно глубоко обрезала ногти на среднем и безымянном пальцах левой руки, проверяла пальцами, чтобы не было заусенцев, и красила их сама.
Эта привычка, как мне кажется, была не для кого-то, а для меня самой.
Просто чтобы не оказалось, что ногти слишком длинные, когда я «кого-то» уложу в постель. Вот и всё.
После расставания с Канатой я перестала коротко стричь ногти. Не было какой-то причины. Просто я не видела смысла проводить ночи с кем-то, кроме неё.
Когда мы только познакомились, я и не мечтала, что она ответит на мои чувства.
Наверное, подсознательно я искала кого-то похожего на неё.
Сначала мне этого хватало. Но скоро стало мало.
Пока я находила в других девушках черты, похожие на Канату, всё было нормально.
Но со временем различия стали бросаться в глаза, и я всё яснее понимала, что никто не заменит её. Это приносило только пустоту.
Не прошло и года с нашей встречи, как я поняла, что не могу обнимать других девушек.
Так что после расставания с Канатой привычка коротко стричь ногти исчезла.
Напевая, я подпиливаю ногти левой руки, когда Каната выглядывает из-за спинки дивана, заглядывая мне через плечо.
Чувствую её взгляд и оборачиваюсь — она смотрит на мои ногти.
«М? Что такое?»
«Юи-сан, вы такая довольная, вот я и подумала, что вы делаете…»
«Ногти подправляю».
Я показываю ей чистые ногти без лака.
Каната отводит взгляд, её щёки слегка розовеют, и она тихо бормочет: «Понятно».
Её смущённая реакция наводит на мысль. Хочу лучше разглядеть её милое выражение, заглядываю ей в лицо, но она пытается отойти от дивана.
Я хватаю её за руку, не давая уйти, и она растерянно оглядывается.
«Каната, куда собралась? Иди сюда».
Раньше я ухаживала за ногтями ради себя, но теперь делаю это для Канаты, и это придаёт мне энтузиазма и хорошее настроение.
Сладкие выходные ночи вдвоём — это то, чего я всегда жду с нетерпением.
Зимний холод и недельная усталость исчезают в миг. Время с любимой — бесценно.
Каната, наблюдавшая за мной, поняв, что у меня нет скрытых мотивов, обходит диван и садится рядом.
Она внимательно смотрит на мои не накрашенные ногти.
«…Юи-сан всегда с маникюром, так что без него как-то непривычно. Вы так ловко красите, любой цвет вам идёт, я завидую».
«Правда? У нас в компании свободный дресс-код, так что ты тоже можешь делать, что хочешь».
Я беру её руку и глажу её маленькие, бледно-розовые, как сакура, ногти.
Короткие ногти. В отличие от меня, Канате не обязательно их так обрезать, но после того, как она случайно поцарапала мне спину, она стала стричь их короче.
Мне плевать, если Каната оставит царапины, даже если останутся шрамы.
Наоборот, мысль, что она так увлечена, что забывает об этом, меня безумно заводит. Но я не скажу ей, а то она засмущается и надуется.
«Юи-сан… После университета вы ведь отращивали ногти, да? Тогда тоже сами всё делали?»
«Нет, ходила в салон. Но теперь думаю, лучше самой. Хочу, чтобы они всегда были короткими».
Каната отводит руку и опускает взгляд.
О, она смутилась. Это так мило.
Когда она так явно показывает, что всё понимает, во мне просыпаются не самые невинные чувства.
Я знаю, что если поддразнить её, она покажет ещё более милое выражение, и сдержать это желание — настоящая пытка.
«Эй, Каната».
«…Что?»
«Помнишь, как в университете ты один раз ухаживала за моими ногтями?»
«…Что?»
Её глаза дрожат от волнения, щёки снова розовеют.
Не дам ей сказать, что забыла.
Тогда Каната вдруг заявила, что хочет подстричь мне ногти.
Не дав мне возразить, она велела протянуть руку и начала подпиливать, а потом спокойно спросила, какие пальцы я использую, когда обнимаю девушек.
Я была в шоке, чуть не задохнулась.
Честно, тогда я растерялась. Я протянула правую руку, но она захотела обработать и левую, и я была в отчаянии.
Зачем ей ухаживать за ногтями, которые я готовлю для других девушек?
Воспоминания возвращают те сложные эмоции.
Я не знала, понимала ли тогда серьёзная Каната истинный смысл этого, но чувствовала себя виноватой, позволяя ей это делать.
«Не помню, это было так давно…»
Её покрасневшие щёки и надутые губы выдают, что она всё прекрасно помнит.
Сдерживая смех, я заглядываю ей в глаза.
Раньше я делала это ради других. Но теперь — нет.
Значит, можно попросить снова, правда?
Может, это немного злобно, но я хочу видеть её смущённой. Моя плохая привычка.
Но когда она так себя ведёт, я не могу себя контролировать.
«Забыла? Жаль. Каната, раз так, сделай это ещё раз. Мои ногти».
«Что?»
Я уверенно протягиваю левую руку. Каната замирает, её взгляд ищет в моих глазах подвох.
Какая милая. Хочу обнять её, поцеловать. Я скрываю это за улыбкой и вкладываю пилочку в её правую руку.
«Вот, пожалуйста».
«Юи-сан, серьёзно? Я неуклюжая, маникюр точно не смогу сделать красиво».
«Тогда просто подправь длину. Только средний и безымянный».
Я шепчу это с лёгкой насмешкой, и её лицо, пока она держит пилочку, становится совсем красным.
Если она так мило реагирует, я захочу просить её каждый раз.
«Но…»
«Пожалуйста. Правой рукой это делать неудобно».
Это ложь. Я делала это тысячу раз и привыкла. Но хочу видеть смущённую Канату, ничего не поделаешь.
Каната, похоже, поверила и неохотно взяла мой средний палец, аккуратно касаясь пилочкой.
Ногти и так короткие, нужно лишь слегка подправить уголки. Средний и безымянный — дело пары минут. Я смотрю на неё, пока она, покраснев, сосредоточенно работает.
Она знает, что значит подстригать эти ногти, и, несмотря на смущение, делает это так старательно, что я не могу не умиляться.
Это невыносимо. Не могу ждать до ночи, но раз она старается, я сдерживаюсь, пока не закончит.
«…Юи-сан, так нормально?»
Я глажу подправленные ногти среднего и безымянного пальцев. Они гладкие, привычной длины.
Я улыбаюсь, глядя на её беспокойное лицо, пока она вертит пилочку, и касаюсь её мягкого плеча подправленными пальцами.
«Спасибо. Хочешь проверить, всё ли в порядке?»
«…Что?»
Я наваливаюсь на неё. Её тело мягко опускается на диван. Каштановые волосы рассыпаются.
Я смотрю на неё сверху, её влажные глаза, полные ожидания и тревоги, смотрят на меня.
В последнее время Каната часто так смотрит. Она понимает, что это как приглашение, правда?
«Э, Юи-сан…»
«М?»
«Мы… будем?»
«Ага».
Я касаюсь большим пальцем контура её губ. Убедившись, что она не против, я наклоняюсь и целую её.
В университете я просто любила секс с девушками.
У меня не было предпочтений, мне было всё равно, лишь бы симпатичная.
Обнимая мягкое тело, я на миг прощала себе, что не могу любить мужчин, и свои греховные чувства к женщинам.
Но такой секс был лишь обезболивающим, не решая проблемы, просто временное облегчение.
Я поняла, что секс без взаимных чувств бессмысленен, только встретив Канату.
Я хочу касаться её, потому что люблю.
Но мои чувства к ней — не только чистая любовь. Её кожа заставляет мой разум испаряться.
Любовь и желание переплетаются, разжигая пожар в глубине груди.
У женщин нет физического завершения, как у мужчин, так что желание только растёт, без конца.
Я хочу любить её до утра.
Хочу, чтобы она была одержима мной.
Её взгляд, жаждущий меня, я обожаю.
Я хочу, чтобы Каната приняла мои греховные желания. Только она.
Но этого мало.
Я хочу, чтобы она желала меня с той же страстью.
Жадность, да? Я так счастлива, что мы вместе, но всё равно хочу большего.
Слишком долгое счастье делает людей ненасытными.
Я снимаю её милую домашнюю одежду вместе с бельём и бросаю на край дивана.
Я мягко обхватываю её белую, округлую грудь, чувствуя её сердцебиение.
Я провожу пальцами по её рёбрам, и она пытается свести колени, но я хватаю её под коленом и проскальзываю между её ног.
Я целую её веки, щёки, шею, словно цепляясь за неё.
Хочу, чтобы она знала, как сильно я её люблю.
Мне так хочется касаться её, что нет времени даже снять свою одежду.
Я прижимаю средний и безымянный пальцы левой руки к её губам.
«Каната… Открой рот».
Она нерешительно приоткрывает губы, и её тёплый рот встречает мои пальцы. Я глажу её маленький язычок, это слегка щекотно.
В сексе Каната удивительно послушна. Смущается, но делает, что я прошу.
Но если переборщить, она может серьёзно надуться, и тогда завтрашнее свидание под угрозой. Я недавно усвоила, что всему есть мера.
Я медленно вынимаю пальцы и целую её, отвлекая, пока влажные пальцы скользят вниз.
Сначала мягко средний палец. Потом, чуть позже, безымянный.
Коснувшись, я думаю, что, наверное, не стоило просить её лизать пальцы, но молчу.
Её сладкий вздох и горячее тело под моими пальцами кружат голову.
Я не удерживаюсь и слегка прикусываю её белую шею.
Я скольжу языком по её потной шее, к выступающей ключице.
Слёзы в её глазах, её сладкий голос, не похожий на обычный, зовёт моё имя.
«Не больно? Нормально?»
«Н-нет…»
«Хорошо… Тебе правда приятно?»
Её лицо, голос и то, как она сжимает мои пальцы, говорят сами за себя.
Но я хочу слышать. Хочу, чтобы она это сказала. Хочу, чтобы она хотела меня.
Я притворяюсь и мягко спрашиваю, и она, смущаясь, тихо говорит: «Приятно».
Я глажу её дрожащий живот правой ладонью.
Я знаю её тело. Её предел близко.
Когда слёзы потекут из её глаз, мне останется только готовиться к её укусам.
Я не чувствую физического удовольствия напрямую, но прикосновения к Канате доставляют мне невероятное наслаждение. Я не могу остановиться.
Укусы больно, но её удовольствие важнее, и эта боль ничего не значит.
«Юи-сан… Я… Уже…»
Её слёзные глаза умоляют. Она всегда так мило и трогательно показывает, когда на пределе.
Если сказать «ещё рано», она старается терпеть. Если сказать «можно», она смотрит на меня с облегчением и растворяется. Я обожаю это.
Я хочу видеть её такой вечно, но завтра свидание, так что не буду слишком дразнить.
«Уже предел?»
Она быстро кивает.
«…Хорошо. Можно».
Я крепко обнимаю её потное тело. Она кусает моё плечо, и боль почти заставляет застонать, но в этот момент любовь переполняет меня, и боль исчезает.
---
«Может, теперь ты будешь ухаживать за моими ногтями?»
В ванне, обнимая Канату сзади, я предлагаю это, и она оборачивается с укоризненным взглядом.
«Ни за что. Больше не буду».
«Почему? Давай. Я буду делать твои ногти».
«Нет. Вы только о пошлом думаете. Сегодня же с самого начала это планировали, да?»
Её надутые щёки заставляют меня рассмеяться. Странно, я же не сильно дразнила, но, похоже, уход за моими ногтями её сильно смутил.
«То есть ты знала, что я это задумала, и всё равно сделала? Может, надеялась?»
Я дразню, и она сжимает мои средний и безымянный пальцы так сильно, что больно.
«Больно, Каната! Так сломаешь!»
«Хватит такое говорить, подумайте о своём поведении!»
«А если правда сломаются? Правой рукой я не так ловко справлюсь».
«Это вас волнует!? Всё равно только о пошлом думаете! Юи-сан, извращенка!»
Я знаю, что она смущена и дуется. И это так мило, что я не могу устоять.
«Прости, прости. Не злись. Я сама буду ухаживать за ногтями. Ради тебя».
Я целую её щёку, и она наконец отпускает мои пальцы.
Я сжимаю и разжимаю руку, чтобы восстановить кровоток.
Я смотрю на чистые ногти. Средний и безымянный, которые Каната так старательно подправляла, кажутся особенно дорогими.
Всё-таки это здорово.
И сегодня, несмотря на её слова, всё прошло отлично.
«…Что? Неужели правда сломала?»
Я смеюсь, видя её обеспокоенный взгляд.
«…Каната, а можно как-нибудь попробовать правой рукой? Ну, вдруг левую травмирую, надо же тренироваться».
Я представляю, как она будет смущаться, если попробую правой, но она, угадав мои мысли, плещет мне водой в лицо и краснеет от возмущения.
Странно. Я же вроде серьёзно говорила.
Но когда-нибудь я точно попробую.
Уверена, Канате понравится.