«…Сорахаши-сан».
Так вот почему ты просила пластиковые стаканы.
Ты с самого начала планировала это?
Но какой в этом смысл?
«Не нужно воспитывать? Щенок забрался на стол и уронил стаканы».
Нет.
Я думала, что мы с Сорахаши-сан могли бы стать хорошими подругами. Иногда ужинать вместе, болтать о пустяках, смеяться. Я только что думала, что быть обычными подругами было бы весело. Думала.
Почему.
Почему я…
Я падаю. Уже не знаю, откуда начала катиться, но всё ниже, ниже, кувырком.
«Нет», «не так», «это странно» — расплывчатые, невесомые слова всплывают в голове и исчезают.
«— Сейра».
«…Ха».
Я не хочу этого. Это благодарность. Благодаря Сорахаши-сан я не выбросила продукты и провела время весело. Это просто благодарность, поэтому я немного подыгрываю её игре. Я хочу её порадовать, и сейчас это единственный способ — её игра.
Я точно не хочу этого.
Я ведь обычный человек. Хочу быть с Сорахаши-сан обычной подругой. У меня нет таких наклонностей, совсем.
«Хозяйка».
Она достала из кармана пиджака ошейник и поводок.
В момент, когда я взяла их, внутри меня что-то щёлкнуло.
Словно мыльный пузырь лопнул.
Ощущение слабости и лёгкое волнение в груди. Я вспомнила, как в детстве чувствовала себя так, когда мы с семьёй ехали куда-то развлекаться.
Почему именно сейчас?
Но это неважно.
Это наверняка не плохо. Сейра хочет этого, а если я стану её хозяйкой, она будет рада.
Когда люди радуются, я тоже счастлива.
Она столько раз меня радовала.
Поэтому я хочу ответить тем же. Как извиняются за плохое, так и за хорошее нужно благодарить.
«Ты с самого начала это задумала. Я искренне хотела просто весело провести время с тобой, Сейра. Это подло. …Плохой щенок».
Я надела на неё ошейник.
На этот раз он легко застегнулся на её шее, поблёскивая в свете ламп. Я прикрепила поводок и слегка потянула.
Сердце подпрыгнуло. Я перестаю быть собой. В этом доме я всегда жила спокойно с Мизуки, а теперь делаю что-то совсем не спокойное.
Но почему моё сердце так бьётся?
«Ну же, слезай. Если так хочешь воспитания, я тебя воспитаю. …Сейра ведь не собака, а щенок, да?»
Мой голос звучал чужим. Но сейчас это неважно.
Я легонько шлёпнула её по щеке.
Настоящих собак бить нельзя, но Сейра — не собака. Она мой щенок. И явно хочет, чтобы с ней делали то, чего с собаками не делают. Плохим щенкам нужно воспитание.
Я потянула поводок, побуждая её слезть со стола.
Но она лишь вызывающе улыбнулась, не собираясь двигаться.
Я провела пальцами по её губам. Медленно раздвинула их и зажала язык. Вытянутый язык, как всегда, ярко-красный. Почему меня так тянет к этому цвету? Не знаю, но продолжаю тянуть.
Я чувствую, как моё тело перестаёт меня слушаться.
«Обычная я» никогда бы такого не сделала.
Но почему-то быть необычной кажется… неплохо.
«Где извинения?»
«О-енна…»
«Не так, да? Сейра ведь щенок, она не говорит на человеческом, верно? Или, может, Сейра — извращенка, которая, будучи человеком, носит ошейник?»
Я слегка надавила пальцами, и она посмотрела на меня влажными глазами.
Почему её это радует?
Она правда странная. Не стоило бы подыгрывать таким странностям, но это благодарность.
Благодарность, так что ничего не поделаешь.
«…Гав, гав».
«Ха-ха, ничего не понимаю. Совсем не чувствую, что ты извиняешься».
Чем больше я говорю, тем сильнее она дрожит от радости.
По спине пробежал холодок.
Невинная улыбка. Крутой вид на физкультуре. Красивое лицо, притягивающее взгляды у турникетов.
Всё это смешалось в голове и отразилось на её лице передо мной.
Всё это — выражения одного человека, Сорахаши Сейры. Но, наверное, именно это растаявшее, покрасневшее, дрожащее от удовольствия лицо — её настоящая суть.
Её искажённое наслаждением лицо было чисто звериным. Кто поверит, что это лицо той самой Сорахаши-сан? Что подумают люди, узнав, что это её сущность? На миг я задумалась, но тут же мне стало всё равно.
В голове лёгкий туман, а за ним — пушистое удовольствие. Я уже не понимала, что делаю и что чувствую.
«Гав, фу».
Я почувствовала сопротивление на языке и отпустила его. Она тут же лизнула мою руку. Я вздрогнула от щекотки, а она приблизила губы к моему лицу и лизнула щёку. От этого ощущения по телу побежали мурашки.
«Ты правда раскаиваешься?»
«Гав, гав…!»
«Хм…»
Она отчаянно лизала меня. Только что у неё было человеческое лицо, а теперь — чисто звериное. Это было забавно.
«— Сидеть. Сидеть, Сейра».
По моему приказу она плюхнулась на пол.
Она правда слушается меня.
Мурашки по коже. Грудь невесомая, я становлюсь всё больше незнакомой собой.
«Хорошая девочка, умница. Послушалась».
Я положила руку на её щёку и погладила по голове. Она тяжело дышала, прижимаясь ко мне. Тут я заметила, что её юбка промокла.
«Сейра, юбка мокрая, давай снимем. А то простудишься».
Я улыбнулась и коснулась её юбки. Похожа на мою, но чуть короче, кажется. Ткань та же, что мне знакома. Но сам факт, что я трогаю её юбку, будоражит.
Я расстегнула застёжку и медленно спустила молнию.
И аккуратно сняла юбку.
Я никогда не испытывала возбуждения, глядя на чужое бельё. В раздевалке я сотни раз видела бельё подруг, но мне было всё равно. Но сейчас, глядя на её бельё, я не могу остановить бешеное сердцебиение.
Дыхание тяжёлое. Я дышу, как собака, теряя равновесие.
Слишком жарко работает кондиционер или это я так разгорячилась? Не знаю, но мне жарко. Я расстегнула ещё одну пуговицу на блузке, чтобы вдохнуть воздуха. Но тело всё равно пылает, и я ничего не могу с этим поделать.
«Милое бельё, да?»
Я никогда раньше не говорила таких слов.
Но сейчас я произношу их как ни в чём не бывало.
«Тонкий узор, такое человеческое, милое бельё. …Но».
Я потянула за край белья пальцем. Растянутая ткань ощущалась нереально.
«Щенку такое не нужно, да? Снимай».
Я не знаю, каким должен быть её «щенок». Но мой тормоз сломался, я не могу остановиться и несу что-то непонятное. Но глядя на меня такую, она счастливо улыбалась.
«…Гав».
Она потянулась к белью.
Увидев, что она собирается его снять, я инстинктивно схватила её руку. Она удивлённо посмотрела на меня.
Тело, которое только что пылало, вдруг остыло.
Что я делаю?
«…Шучу. Если всё снять, точно простудишься. Погоди, я принесу тебе что-нибудь надеть».
Сказав это, я ушла в свою комнату.
Сердце грохотало, готово было разорваться. Дыхание не выравнивалось, мурашки по спине не проходили.
Это было… приятно.
«Нет».
Если бы я сняла с неё бельё, всю одежду, лишила бы её человеческого облика, то…
«…Нет».
Мы бы обе ещё больше возбудились, было бы ещё веселее.
«Нет, нет. Я не такая…!»
Я хотела видеть её лицо, полностью растворённое в наслаждении и радости. Чтобы её невинная улыбка, красивое лицо — всё стало ложью, утонуло в грязи. Если бы я это увидела, я…
«…Я должна быть нормальной».
Это была благодарность.
Я хотела отблагодарить её за то, что мы поели вместе, сделать то, что её радует. Так должно было быть, но на самом деле всё иначе.
Потому что…
«…Я улыбаюсь».
В зеркале я увидела себя — улыбающуюся. Такую же улыбку, как у Сорахаши-сан, растаявшую от удовольствия. Я не знала, что могу так улыбаться. И не хотела знать.
Это неправильно. Радоваться, превращая человека в собаку, — это ненормально.
Так нельзя. Если продолжу, незнакомая я сделает с ней что-то ещё более странное. Надо вернуться и сказать. Предложить быть обычными подругами. Она сейчас, наверное, согласится.
Иначе я…
Я взяла из шкафа плотные штаны и вернулась в гостиную.
Сорахаши-сан всё ещё сидела на полу.
«Сорахаши-сан, вот одежда».
«Гав».
«Сорахаши-сан? Хватит, всё кончено. Сора…»
Удар потряс тело, холод пола проник сквозь форму, замораживая спину. Я поняла, что меня повалили, когда почувствовала боль в шее.
Тело дёрнулось.
Она расстёгивала пуговицы моей блузки, слегка покусывая кожу у белья. Я онемела, но, придя в себя, заговорила.
«Эй, хватит…!»
«Если остановиться на полпути, это не воспитание, хозяйка».
«Это…»
«Невоспитанный щенок может укусить».
Когда она укусила у груди, тело снова дёрнулось.
«Это ненормально. Так нельзя, надо остановиться».
«Почему?»
«Потому что…»
«Тебе ведь тоже было весело, да?»
Она схватила мои руки, прижала меня, и я не могла пошевелиться. Я знала, что вырываться бесполезно, и расслабилась.
Расслабившись, я сильнее ощутила её вес. Вес жизни.
Она коснулась губами моего уха.
«Ты так весело улыбалась. …Мне весело, тебе весело. Зачем останавливаться?»
«Это называется весело?»
Я спросила, игнорируя себя. Её смешок прилип к уху.
«Да, весело. Быть отруганной, быть обласканной. Я всегда мечтала о таких отношениях. Ты ведь тоже возбудилась, да?»
Свежий аромат.
Как весеннее море, свежий, человеческий. И сейчас — не тот запах, который мне нужен.
Я почувствовала, что хватка ослабла, и сама потянулась к её блузке. Расстёгивая пуговицы, я увидела её потную грудь.
Наверное, это был инстинкт.
Я приподнялась и прижалась носом к её влажной коже.
Запах жизни. Не чистый, но будоражащий инстинкты. Наверное, я всегда тосковала по этому запаху. Потому что моё сердце так колотится. Спина дрожит. Сердце тает, как мёд.
«Ха, Куруми, ты как младенец».
«…Не то».
Это не было возражением на её слова.
Она тихо рассмеялась.
«Не то? Мы с тобой одинаковые».
Она поняла, что я имела в виду.
Разум, людские взгляды, общество. Всё, чему меня учили, что я чувствовала, рушится. Как ни притворяйся, человек, похоже, не может противиться инстинктам.
Но это…
Растерянной мне уже ничего не понятно.
«Давай станем зверями, Куруми. Люди ведь в итоге просто звери. …Это не плохо».
«…Но».
«Мы обе можем чувствовать себя хорошо, разве не здорово жить по инстинктам? Постоянно быть разумной утомительно, правда? Так что, давай».
Она крепко прижала меня к своей груди.
Мягкость, усиливающийся запах.
Её аромат, почти удушающий, трясёт мой разум. Кажется, что слёзы наворачиваются, но это не противно. Запах, напоминающий, что люди — звери.
«…Пахнет… эротично?»
«…Да».
Я услышала, как треснула оболочка, покрывавшая моё сердце.
Когда все мои прежние убеждения разлетелись вдребезги, чего я захочу от Сорахаши-сан? Не зная ответа, я прижалась носом к её груди.
Нет. Не так. Всё-таки нет.
Эти слова борются в моей голове, и обычная я исчезает. Но одно точно — её запах мне приятен.