«Давай перестанем притворяться людьми, Сейра. Какая разница?»

Почему-то так.

Провести Рождество с Мутсуки и Юме было весело. Получить подарок от Мизуки — радостно. Это точно, но чувства радости и веселья уже блекнут.

Я сейчас чуть не плачу, сама не знаю почему.

Может, рождественская атмосфера, может, перевозбуждение сбило мои эмоции. Ничего не понимая, я ощущаю Сорахаши-сан.

«Тогда и ты, хозяйка… перестань быть человеком».

Её рука коснулась моего шарфа.

Тихо снятый шарф упал на пол. Когда его запах отдалился, мне показалось, что последняя частичка моей человечности лопнула и исчезла.

Плевать, подумала я.

Друзья, моя роль, сестра, как меня зовут.

Если приятно, всё остальное неважно. В этот момент я — единственная, незаменимая. Она для меня, я для неё — уникальны. Мы смотрим друг на друга, подтверждая это.

Будто сговорившись, мы начали снимать одежду друг с друга. Всё, что привязывает нас к людям, мешало, раздражало, хотелось не только душой, но и телом стать зверем. Снимая одежду по одной, я даже полюбила нарастающий холод.

«У хозяйки, кстати, грудь побольше, чем кажется».

«…Ты специально говоришь такие извращённые вещи?»

«А если да?»

«И без того ясно».

Я коснулась её шеи.

По сравнению с тем, как мы касались друг друга после ванны, её кожа была прохладнее. Это, наверное, её настоящая температура.

Я улыбнулась.

«…Но сначала. Надо вручить рождественский подарок».

Я подтянула сумку и достала кое-что.

Увидев это, она растаяла в улыбке.

«Новый ошейник».

Я купила ей в подарок чёрный ошейник. Хотела подарить книгу, которая ей понравится, но мой инстинкт кричал: ошейник. Я знала, что чёрный ей пойдёт.

Она смотрела на него с нетерпением.

Безнадёжная, низкая, отвратительная… и самая милая.

Мой живот сжался. Когда одиноко, больно, приятно — тело реагирует само, показывая мои чувства. Сейчас я возбуждена до безумия.

Я тоже отвратительна. Но если в её глазах я прекрасна, то это и есть правда.

Я аккуратно надела чёрный ошейник на её белую шею. Как и ожидала, он ей шёл. То, что я выбрала, пачкает её красивое тело, делая её такой, какой никто не должен видеть. От этой мысли я рассмеялась.

Шарф, выбранный Мизуки для меня, — полная противоположность.

Я выбрала ошейник для Сейры, но больше для себя самой.

Я тихо взяла телефон и сделала фото. Чёрный ошейник, восторженное лицо, красивое бельё. Какая нелепая картина.

«Ха, мило. Очень, очень, по-идиотски мило!»

Мой голос был громче, чем я ожидала.

Не глядя в зеркало, я знала, что улыбаюсь.

«…Хи-хи. Хозяйка, ты такая радостная».

Радостная?

Может быть. Я хотела видеть радость других, но, похоже, искала место, где могу быть собой. Инстинкты, которые Сорахаши-сан вытащила из меня, моя истинная суть — аморальны и приятны до смеха.

Я положила руку на её грудь. Её сердце билось так же быстро, как моё, она тоже возбуждена. Желая сильнее чувствовать её пульс, я скользнула рукой под бельё — гладкое, мягкое, но твёрдое ощущение жизни.

Радость от осязаемой жизни — это, наверное, инстинкт. Может, поэтому она с радостью лизала мою кровь из носа.

Другие сочтут нас ненормальными. Я сама так думаю.

Я не собиралась этим заниматься. Но почему так вышло? Не понимая, я гладила её грудь. Дыхание стало тяжёлым, я невольно приблизила лицо к её груди.

Прижав нос к её груди, я глубоко вдохнула.

Запах жизни. Из-за прогулки в пальто он сильнее, чем её обычный морской аромат, и мне хотелось вдыхать его вечно.

«Хозяйка…»

Прежде чем она что-то сказала, я слегка укусила её грудь.

Её ноги дёрнулись и ударили меня по спине.

«За странные слова Сейра получает наказание».

«…!»

«Больно? Или приятно?»

«И то, и то».

Я сама больше похожа на собаку. Укусив, я лизнула след и взглянула на её глаза. Они, обычно чистые, были мутными от эмоций. Мои, наверное, такие же.

Сдвинув бельё, я поцеловала центр её груди.

Вкус жизни.

«Сейра — мой щенок. Была и будет. …Пока этот ошейник не износится, я буду тебя воспитывать».

Я потянула ошейник.

«Я воспитываю тебя, как ты хочешь, так что поблагодари как следует».

«…Гав».

Ей, похоже, так понравилось, что её укусили, что она, с растаявшей улыбкой, лизнула мне щёку. Мурашки, противно, нелепо. Люди обычно не лижут друг друга. Это здравый смысл.

Глупости, подумала я.

Её маленький язык скользил по моему телу. Она лизала плечи, грудь, слегка укусила внутреннюю сторону бёдер. Как собака выражает любовь, но её чувства больше возбуждают. Она инстинктивно лизала, кусала, иногда ласково гладила.

Как я, она прижалась носом к моей груди. Непривычное ощущение вызвало мурашки.

«Пахнет чем-то пошлым».

«Что это значит?»

«Запах жизни. Мне нравится».

Моё тело задрожало. Кончик её носа щекотал. Ноги дрожали, слёзы текли. Не от грусти и не от радости.

Заметив мои слёзы, она снова лизнула щёку.

Я тихо встала.

«Сидеть».

Она послушно села.

Покрытые потом и слюной, мы смотрели друг на друга звериными глазами. Она мой щенок, но, может, я тоже её щенок.

Мы обе не можем сбежать от инстинктов.

«Лапу».

«Гав».

«Другую».

«Гав!»

«Ха-ха, умница, милая».

Я не понимаю её желания быть наказанной, но ругаю, как она хочет, а потом хвалю и балую.

Что мы вообще делаем?

В нижнем белье в прихожей, лижем друг друга, заставляем вести себя как собаку. На Рождество так, наверное, только мы. Рождество — привилегия людей, а мы отбрасываем человечность. Всё в хаосе.

«Точно. Я тоже должна подарить хозяйке рождественский подарок».

«Что?»

«Я же обещала».

Она пошла в гостиную. Я вытерла слёзы тыльной стороной руки.

В гостиной было тепло от обогревателя. На столе остались следы вечеринки. Не хотелось на это смотреть, и я села на диван. В белье ощущение было иным.

Может, пора одеться?

«Вот, хозяйка. С Рождеством».

Она коснулась моей шеи.

Я удивилась, почувствовав, как что-то сдавило шею. Она весело рассмеялась.

«Я тоже хотела подарить хозяйке ошейник. …Мы правда на одной волне».

«…Ха».

На выключенном экране телевизора отразилось моё лицо. Она выбрала белый ошейник — противоположность моему подарку.

Я невольно рассмеялась. Мы и правда на одной волне. Выбрать ошейник на Рождество — такое редко совпадает. Не зная, радоваться или чувствовать отвращение, я смеялась.

«Ну, хозяйка, лапу. …Шучу».

Она протянула руку.

Я осторожно коснулась её.

«Гав».

Я прежняя рушилась с треском. Если бы Мизуки меня увидела, она бы презирала. Назвала бы отвратительной, осудила.

Но мне всё равно.

«…Ха-ха. Хозяйка, а сама слушается щенка».

Она невинно улыбнулась и села мне на колени.

«Мы безнадёжны».

Она обняла меня за шею. В следующий миг крепко прижалась.

Без одежды я сильнее её ощущала. Приятное касание кожи вызывало дрожь.

«Давай и дальше делать безнадёжные, приятные вещи, хозяйка».

Шёпот в ухо заставил лишь кивнуть.

Мы так близко всего месяц, но я уже не могу вернуться к прежней себе.

А она? Она, кажется, всегда была Сорахаши Сейрой, даже до того, как стала моим щенком. Изменилась ли она, как я?

Я обняла её за спину. Ощущение лопаток было необычным. Закрыв глаза, я заметила, что её природный запах отступил, уступив морскому аромату.

Я глубоко выдохнула.

Моё тело, утонувшее в Сорахаши Сейре, было тяжёлым, вязким, будто не моим. Она проникла в трещины моего сердца, прилипла к нему и не отпускает.

Вдруг она вздрогнула.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.