Она предложила проводить меня до половины пути.

Когда я сказала, что иду домой, Сендай вдруг это предложила, но я отказалась. Ещё светло, дорогу я запомнила, причин провожать нет. Да и говорить нам не о чем.

По пути к её дому мы тоже почти не разговаривали.

К тому же, одной возвращаться проще.

После всего, что было сегодня, вместе неловко.

Я несколько раз повторила, что пойду одна, но почему-то теперь молча иду с Сендай по дороге домой.

Она такая теплолюбивая.

Не знаю, когда я потеряла право приказывать.

Она проигнорировала мои слова, что это приказ, и решила выйти вместе.

Я тихо вздыхаю, чтобы она не услышала.

Я попросила отвести меня к ней домой, потому что она вела себя слишком эгоистично.

Будто на каникулах можно всё, она добавляла правила без спроса и делала, что хотела. Тогда я решила, что тоже могу навязать ей что-то сложное, и приказала отвести меня в её комнату, даже не зная, где она.

Мне было чуть любопытно, в какой комнате она живёт.

Думала, она откажется.

Теперь жалею, что так легко отдала этот приказ.

Среди того, что я сегодня увидела, было то, что Сендай не хотела показывать. То, что она скрывала и собиралась скрывать дальше.

Сендай, которую, кажется, любят в семье.

У меня был такой образ, но эта Сендай существовала только в моём воображении. Её мать, с которой мы столкнулись в дверях, ушла, не взглянув на дочь, а Сендай выглядела растерянной.

Сразу понятно, что их отношения не лучшие.

Между ними точно что-то было.

Я облажалась.

Хотя я болтала, чтобы разогнать тишину, сегодня я слишком много говорила. Из-за этого Сендай так себя вела.

Сейчас она молчит.

Я тоже молчу, будто компенсируя свою болтливость.

Если извинюсь за лишние слова, станет легче, но Сендай точно разозлится. Так что я просто иду рядом молча.

Даже идя вместе, мы молчим, так что это почти как идти одной.

Не могу посмотреть на неё, только вниз.

На тротуаре тени от заходящего солнца.

Мы идём медленно, Сендай, как и по пути к ней, шагает рядом.

«Мияги, какие впечатления?»

Впервые за дорогу её обычный голос нарушает тишину.

«Впечатления?»

Не понимая, о чём она, я смотрю на неё.

«Ты же хотела увидеть мою комнату».

Я подстраиваюсь под её лёгкий тон, будто она забыла о случившемся.

«Не совсем. Просто хотела сменить обстановку».

«Ладно, пусть так. Но скажи хоть что-то про комнату».

Её комната не была ни чрезмерно украшенной, ни пустой. Самое подходящее слово — обычная. Похожа на мою.

Но книжный шкаф отличался.

Большую часть занимали задачники и учебники, а не журналы, которые любит Ибаруки. Но говорить об этом кажется неправильным, и я выбираю безопасный ответ.

«Обычная комната».

«Это как? Какую ты ожидала?»

«Более девчачью?»

«А, такой образ».

«Ты в школе такая».

Сендай не из ярких, но в школе она заметная, с сияющим образом. Я бы не удивилась комнате, полной милых или стильных вещей.

«Не обязательно про комнату, есть что сказать?»

Мой ответ её не устроил, и она настаивает.

Потом я читала книгу с её полки.

Я не взяла ни распечатки, ни задачники, других дел не было, так что выбора не осталось. Сендай тоже читала.

В общем, время прошло, как обычно.

«Не было ничего, о чём говорить».

«Ну, правда», — легко отвечает она и останавливается.

Я тоже останавливаюсь. Её указательный палец тянется к моей шее, но замирает.

«Тут нормально? Ещё немного красное».

Сендай, повалившая меня, не сдерживалась.

Зубы впились в шею так, что я думала, пойдёт кровь.

Она кусала меня раньше, но это был самый сильный укус.

«Больно было, и всё ещё болит».

Она касается места, которое, наверное, покраснело.

На самом деле уже не болит.

Но кажется, что пульсирует.

«Ещё бы. Я так и хотела», — серьёзно говорит она.

«Не делай, как я».

Я чуть не говорю это, но замолкаю.

Осознаю, сколько гадостей я делала, и выдыхаю.

Сбрасываю её руку, гладившую мою шею.

Всё нормально.

Это ерунда.

Может, ещё красное, но не болит, и следа не останется.

«Извращенка Сендай».

«Может, и так».

Обычно она бы возразила, но соглашается.

С начала каникул всё идёт наперекосяк.

Сендай, которую я знаю, знает меру, не валит людей и не придаёт большого значения действиям вне приказов.

Касаться языком кожи.

Лизать — это просто действие. Но тогда она, кажется, вкладывала в это больше смысла.

Нет, показалось.

Всё это мелочи, которые завтра забудутся.

«Пойдём?»

Её голос, почти теряющийся в городском шуме, звучит, и она идёт дальше.

Как и по пути к ней, я не понимаю её темпа.

С другими шаг сам подстраивается, но с ней — нет.

Идти рядом или чуть поодаль?

Я медлю, не зная, а она рядом.

С самого выхода мы идём по городу вместе.

Сендай шагает, как и туда, довольно медленно, но я не знаю, это её обычная скорость или она подстраивается под меня.

Просто медленно меняются городские пейзажи.

Быстрее было бы удобнее.

Но мысль, что мы, возможно, больше не будем так вдвоём гулять по городу, не даёт ускорить шаг и изменить скорость этого пейзажа.