Медленно провожу пальцами по серёжке, затем глажу щёку Мияги.
«Сэндай-сан, обмен».
Мияги бормочет это, вырывается из моих рук, поднимает с пола ключницу и протягивает мне.
Я подтягиваю к себе сумку, брошенную ранее, и достаю свою ключницу.
«Спасибо за пёсика».
Передаю ей ключницу, мы меняемся.
Я беру у неё кота, шепчу «я дома» и убираю в сумку.
«Мияги, ты сказала, что просто спала… Но зачем здесь?»
Когда я задаю вопрос, Мияги смотрит не на меня, а на плед на полу.
Ответа нет.
Тишина становится такой густой, что, кажется, слышно, как течёт воздух.
Мияги, выглядевшая так, будто упала.
Плед, в который она была завёрнута.
Ключница с котом, выскользнувшая из её рук.
Всё это — прямо перед моей комнатой.
Собрав воедино все детали, понимаю: её слова «просто спала» — чистая правда.
Рада, что она не падала, но даже так не могу понять, зачем ей было спать на полу у моей двери, а не в кровати.
«Мияги».
Зову её, не собирающуюся разрешать мои сомнения, но ответа нет.
Мияги молчит, но и не пытается встать.
Обычно она бы уже ушла к себе. Почему сейчас остаётся? Почему не жалуется, как обычно? Вопросов всё больше.
Мысленно возвращаюсь назад, пытаюсь разложить всё по полочкам.
Я оставила Мияги дома и пошла к сестре.
Перед этим мы смотрели кино.
Это был ужастик, который Мияги не любит…
«Может, ты спала здесь, потому что… испугалась?»
«Нет».
Мияги отвечает тихо, натягивает плед и отодвигается.
Знаю, в такие моменты она не станет объясняться.
Но мои фантазии уже рисуют желанный ответ:
После ужастика Мияги стало страшно одной, и она пришла к моей двери, надеясь на меня. Ей хотелось быть в моей комнате, а не в своей. Но войти без спроса не могла, поэтому осталась снаружи.
Это лишь мечты, но было бы здорово, если бы так и было.
«Если не поэтому, то зачем тогда?»
Приближаюсь настолько, насколько она отдалилась, хватаю плед и дёргаю.
Мияги тянет его обратно, бросает равнодушное:
«Какая разница?»
«Скажи мне».
«Причины нет».
Её резкий тон заставляет меня отступить.
«Ладно, причины может и не быть. Но не спи на полу, простудишься».
«Я не спала. Бодрствовала».
«Но когда я пришла, ты спала».
Сильнее дёргаю плед, Мияги ворчит:
«Сначала бодрствовала».
«Ну, все бодрствуют перед сном».
В ответ она резко выпускает плед из рук и толкает его в мою сторону. Теперь у меня перед носом не Мияги, а смятый плед.
«…Мияги, если уж спать не в своей комнате, заходи в мою и спи сколько влезет. Нечего тут на полу простужаться».
Если бы она действительно испугалась ужастика и пришла ко мне — это было бы мило.
Но также означало бы, что я оставила её в таком состоянии, что ей пришлось спать в коридоре. Сердце сжимается.
Надо было вернуться раньше.
Даже если причина не в страхе, я всё равно показала ей ужастик, зная, что она их боится, а потом ушла. Ей было одиноко.
Я не ставила сестру выше Мияги, но заставила её ждать слишком долго.
«…Сэндай-сан, когда ты вернулась?»
Мияги игнорирует моё предложение зайти в комнату и меняет тему. Но я обязана ответить — задержалась дольше, чем планировала.
«Только что. Сестре было хуже, чем я думала».
«Она в порядке?»
«Наверное. Я накормила её и дала лекарства».
«…Я не о ней. Сэндай-сан».
«М-м? Обо мне?»
«Ты в порядке?»
Её голос тихий, но серьёзный. Поднимаю взгляд.
На её лбу нет морщин.
Не сердитая Мияги смотрит на меня.
Неожиданно.
Не думала, что она переживает не о сестре, а обо мне.
Откладываю плед в сторону, осторожно отвечаю, чтобы не волновать самого дорогого человека:
«Всё хорошо. Потому что ты здесь».
Без Мияги я не знаю, смогла бы сохранять спокойствие у сестры. Могли бы всплыть старые чувства, и я сказала бы то, о чём лучше молчать.
Хотя, скорее всего, я бы вообще не пошла к сестре. А если бы с ней что-то случилось — пожалела бы и бросила всё.
Но Мияги была со мной, поэтому этого не произошло.
Мне больше не нужно сравнивать себя с другими, не нужно становиться сестрой.
Я не должна быть такой же, как она. Я должна быть «своей» для Мияги.
«Спасибо, Мияги».
Прикасаюсь губами к её щеке, провожу пальцами по чёрным волосам.
«Я тут ни при чём».
«Как же».
У меня есть место, куда хочется вернуться — «Мияги Сиори».
Поэтому я смогла пойти к сестре.
Пусть я и не идеальна, но я сделала, что нужно, и вернулась, не погрузившись в темноту.
«…Хадзуки».
Её шёпот касается уха, пальцы дотрагиваются до моего кулона.
Она проводит по цепочке, трогает четырёхлистный клевер и дёргает.
Кулон впивается в шею, я наклоняюсь к Мияги.
Её лицо приближается, наши губы соприкасаются.
Удивлённо смотрю на неё, но она отводит взгляд и прислоняет лоб к моему плечу.
«Сейчас можно».
Не понимаю её бормотание.
«А?»
«Обещание».
«Обещание?»
Тупо переспрашиваю, и Мияги отвечает еле слышно:
«…Мы же договорились. Что в следующий раз… Сейчас можно».
В тот день, когда Мияги попросила помочь с вечеринкой для Мио, мы заключили договор. О том, что я смогу обнять самое дорогое внутри самого дорогого. Я так ждала этого.
«Мия—»
Мой голос перебивает странный звук.
«Э-э?»
Вместо имени Мияги я издаю глупый звук.
Это было урчание, прозвучавшее так громко, будто не оставило времени на слова. Моя рука тянется к источнику.
Живот Мияги.
Звук уже стих, но я всё равно прикасаюсь.
«Ты проголодалась?»
Глажу её живот, явно подававший сигнал голода, но Мияги поднимает лицо от моего плеча.
«Нет. Это твой живот».
Она отрывает мою руку от себя и прижимает к моему животу.
«Это точно твой».
«Нет. Я не голодна».
«Ты поела?»
«Да».
«Что?»
«…Кое-что».
Мияги даёт уклончивый ответ и толкает мой живот.
Её слова и поведение так по-детски, что я не могу сдержать смех.
Всё-таки моё место — здесь, и Мияги необходима мне.
«Я тоже не ела. Давай поужинаем вместе».
Накормила сестру, но сама не поела. Пока шла сюда, не чувствовала голода, но теперь, успокоившись, осознаю — хочу есть.
«…Если будем есть, тогда сейчас — не считается».
Честно говоря, жаль.
Даже если живот пуст, я хочу прикасаться к Мияги, обнимать её.
Но если и она голодна, тогда другое дело.
«Хорошо. Я приготовлю, и мы поедим вместе».
«…А обещание?»
«Подождёт, пока ты снова не разрешишь».
«Сама предлагать… больше не буду».
«Тогда завтра».
«Почему ты решаешь?»
«Если не нравится — решай сама».
Улыбаюсь, сжимаю её руку. В ответ слышу «бесишь», но она не вырывается.
«…Отложим».
Мияги бормочет это, затем добавляет: «Пойдём есть».
«Эй, Мияги. Давай завтра».
«Завтра решим».
«Я верю, что ты не откажешь».
Встаю, чтобы приготовить запоздалый ужин. В ответ раздаётся тихий голос:
«Быстрее готовь».