Том 1 - Глава 25: Мы с тобой не люди, часть 2

Я редко теряю вещи. Обычно, кто подбирает мою вещь, использует это как повод заговорить со мной. Но она, похоже, совсем не интересовалась мной. Скучно, подумала я и вернулась в класс, где встретилась глазами с подругами.

— О, платок доставили?

— А?

— Да вот, только что Нахана-чан везде расспрашивала: «Чей это платок?» Я сказала, что, наверное, Сейры, и она побежала.

— …

Зачем так стараться ради упавшего платка? Можно было просто сдать в учительскую, он бы всё равно ко мне вернулся.

— Нахана-чан всегда на полную, да?

— Это и есть её крутая сторона.

— Ух… Мутсуки, когда ты успела?

— Только что вернулась. Сплетни про Куруми?

— Не сплетни, а факты.

— Хм… Если хочешь что-то от Куруми — ко мне. Я посредник, но беру комиссию.

— Это ещё что?

— Одна конфетка хватит.

— Дёшево.

Незаметно перед нами возникла Накамура-сан, похоже, подруга Наханы. Увидев меня, она слегка помахала. Я немного растерялась, но помахала в ответ.

— Классно реагируешь. С сегодняшнего дня ты тоже моя подруга, Сорахаши-сан.

— У тебя с дистанцией всё нормально вообще?

— Если забуду домашку — дай списать, ладно?

— Ха-ха… Ладно.

У Наханы странные друзья. Ни Накамура-сан, ни Футами-сан не особо выделялись в классе, поэтому я их раньше не замечала.

С того дня я начала следить за Наханой глазами.

— Куруми-и! Пойдём после уроков куда-нибудь!

— Куда-нибудь — это куда?

— Придумаем после уроков! Юме просто хочет погулять с Куруми!

— Ладно… А с тестом всё нормально будет?

— Завтрашний ветер завтрашний…

— Ну ничего не поделаешь.

Нахана была в маленькой компании — в основном с Накамурой и Футами-сан. С Футами она ближе, Накамура иногда присоединяется.

Люди, которые не могут пройти мимо чужой беды, были и в средней школе.

Но с ней что-то другое. Я чувствую к ней странное родство, хочется больше разговаривать. Не понимаю почему, но доверяю интуиции.

Когда она пошла в туалет, я встала следом.

Просто так заговорить — разговор не клеится. Подумав, я уронила платок у входа в туалет.

Выйдя, она подняла платок, огляделась и заметила меня.

— Сорахаши-сан, это твой, да?

— А, да. Опять уронила. Я, похоже, рассеянная?

— Без платка руки вытереть нечем, надо осторожнее.

Она улыбнулась.

Не ругала, но сердце чуть дрогнуло. Впервые мне такое говорят — грудь сжало. Если бы она поругала по-настоящему, что бы со мной было?

Тук-тук.

— Да, спасибо, что подняла.

— Не за что. Я и раньше думала — милый платок.

Не ожидала похвалы платку. Пастельные тона мне нравятся, но не до фанатизма. Просто они подходят моему образу.

Я уже думала его выбросить, но раз ей нравится — поношу ещё.

Она какая-то… беззлобная. Не знаю, что значит «злобная», но она точно не такая.

— А ты каким пользуешься?

— Обычным тёмно-синим.

— Любишь синий?

— Не особо, но он самый надёжный.

— Хм…

Мы шли в класс, болтая.

Её профиль был таким красивым, что я невольно смотрела. Естественные каштановые волосы, форма — всё отличалось от меня. Эти различия радовали. Я начала искать её взглядом постоянно.

Она всегда была на полную: помогала нести тяжёлое, подходила к тем, кто в беде. Даже без благодарности выглядела довольной. Странно.

Мне помогать людям не приносило радости. А ей — да?

— Слушай, Куруми.

— Сорахаши-сан? Что?

— Ты почему помогаешь людям? Потому что весело?

К лету я уже звала её Куруми. Мы не то чтобы сильно сблизились, просто по имени быстрее сокращается дистанция. Жаль, она меня по имени не зовёт.

— Хм… Скорее не могу пройти мимо. Когда вижу, что кому-то плохо, мне самой больно. Если могу помочь — хочу.

Вот так, значит.

Я смотрела на неё. В глазах нет лжи, но и не вся правда. В глубине что-то скрыто. Может, поэтому я чувствую к ней родство?

Хочу знать.

Хочу вытащить всё, что она прячет. Обычно мне плевать на чужие тайны, но её хочу знать полностью. Странно.

Моё сердце постепенно склонялось к ней.

К осени я поняла: она живёт тем, что заботится о ком-то.

Однажды осенью она никому не помогала. Накамура сама сделала домашку, Футами ничего не просила. И Куруми вдруг стала как потерянная — бродила по школе. В тот день ни в других классах, ни у старшеклассников не было проблем.

Она дышала, будто задыхалась без воздуха. Жалко.

Тогда я поняла: она не просто добрая. Ей нужно помогать другим, иначе она не может. Спасает себя, спасая других. Узнав это, я улыбнулась.

Любить в людях то, что нельзя исправить, — наверное, потому что я сама безнадёжна.

Под маской доброты — лицо потерянного ребёнка. Поэтому я и почувствовала родство. Я тоже потерянная — без хозяина.

На лестничной площадке я уронила платок перед ней.

Она посмотрела вверх — будто вот-вот заплачет. Очень мило.

— Ой, опять уронила. Подбери, Куруми.

— …Да.

Она пыталась улыбнуться как обычно.

Совсем не получилось.

Я улыбнулась вместо неё — как она обычно. И она улыбнулась, будто подражая мне.

У неё точно есть тайна, которую нельзя никому говорить. Хочу знать. Хочу видеть её добрую улыбку, её страдания, всё-всё-всё.

Что это за чувство?

Не знаю, но я точно сильнее влечена к ней, чем раньше.

К счастью, в школе была девочка из её средней школы — удалось разузнать про сестру, про то, что в средней школе она ни с кем особо не общалась.

Чем больше узнавала, тем сильнее хотелось говорить с ней. На уроках я роняла ручки и ластики, создавая поводы.

К зиме я решила признаться ей в своём желании.

Какое у неё будет лицо? Отвращение? Страх? Или… В любом случае, она в итоге станет моей хозяйкой. Она же понимает, что в своей обычной жизни не спасётся.

Её желания и мысли я пока не знаю.

Но покажи мне всё.

Только мне. То, что никому нельзя показывать. Искажённые чувства, сломанные улыбки, потерянность. Я приму всё.

Как будто на далёкой планете нашла единственного родича. Мы с ней похожи, значит, всё получится.

К концу года я закончила приготовления и поскорее позвала её.

И…

— Стань моей хозяйкой, Куруми.

Так начались наши ненормальные отношения.