Том 1 - Глава 5: Это всё из-за учительницы

Самые длинные в моей жизни летние каникулы закончились.
Хотя сегодня начались обычные занятия второго семестра, в классе всё еще витает атмосфера каникул.
Кто-то загорел, кто-то покрасил волосы, кто-то нашел девушку, кто-то обрел уверенность, усердно занимаясь — похоже, у всех произошли какие-то изменения.
Но, честно говоря, мне не до других. У меня у самой этим летом произошли довольно большие перемены.
Я смотрю в окно. Пасмурно. Я ловлю себя на мысли, что жалею об отсутствии сегодня урока языковой культуры.
В последнее время я не могу сосредоточиться на учебе. Беспричинно вздыхаю. Даже когда гуляю с друзьями, настроения нет. ...Это всё из-за учительницы.
Обманывать себя больше не получается. Внутри меня Какей Рио — эта невзрачная, серьезная и, казалось бы, скучная учительница японского — занимает всё больше места.
Всё стало странным с той летней ночи, когда я осталась у неё дома.
Эмоции, которых я раньше не знала, пытаются обрести форму независимо от моей воли, и это лишает меня покоя.
Чем больше времени я трачу на мысли об учителе, тем больше мне кажется, что я теряю себя, и это пугает.
Только недавно я изливала душу о том, что боюсь влюбляться, и тут же мучаюсь от того, что не могу выкинуть из головы человека, которому это рассказывала. Для учителя это наверняка выглядит непостижимым поведением.
Почему я хочу коснуться её? ...Почему хочу, чтобы она коснулась меня?
Нет, я просто специально хожу вокруг да около, а ответ наверняка знаю. Просто отворачиваюсь от своих чувств, думая, что осознавать это нельзя.
Ведь если я это признаю, я... не смогу остановиться.
☆
Пока я витала в облаках, четвертый урок закончился, и наступил обеденный перерыв.
По дороге во внутренний двор вместе с Сузукой я заметила человека в простой, неброской одежде, идущего с идеальной осанкой.
Человек, с которым у меня не было возможности поговорить с того дня, как я осталась у неё с ночевкой. Человек, чье лицо я не видела со вчерашней церемонии открытия семестра.
В тот момент, когда я увидела спину Какей-сенсей — бессменного лидера моего личного рейтинга «Людей, с которыми хочется поговорить даже без повода», — мои щеки расплылись в улыбке, и я не смогла сдержаться.
— Учи-и-тель-ни-ца ♡
Я подбежала к ней и заглянула в лицо. Большие глаза со светлой радужкой обратились ко мне. Одно это подняло настроение еще выше.
— Добрый день, Уэхара-сан.
— Э-э? Почему так официально?
— Ничего подобного. Чтобы выветрилось настроение летних каникул, потребуется время, но давайте соберемся с духом во втором семестре.
Учительница, как всегда, говорит только формальности, но мне странным образом приятно.
— Ха-а-ай. Учительница, приходите снова поесть в «Парм» ♡
— Пожалуй. Было вкусно, и я хотела бы прийти снова, но мне всё же неловко идти туда во время смены ученицы, так что я приду, когда Уэхары-сан не будет.
— Ну почему? В этом же нет смысла!
Пока я, смеясь, легонько хлопала учительницу по спине, Сузука склонила голову набок.
— Мейса и Какей-сенсей, вы что, так сдружились?
— Ну да. Не будет преувеличением сказать, что у нас особые отношения.
— Будет преувеличением.
— Жестоко. Ну и ладно. Пока, учительница.
— До свидания.
Мы с Сузукой продолжили путь во внутренний двор, как ни в чем не бывало. Словно разговор с учителем был лишь обычным событием.
И всё же, когда я села на скамейку и собралась есть дынную булочку, Сузука сбросила бомбу.
— Слушай, Мейса. Ты ведь реально втюрилась в Какей-сенсей, да?
— Э? С чего ты взяла!?
— Ну, у тебя настроение явно улучшилось. И выглядишь ты счастливой.
Когда тебе указывают на это с таким невинным видом, становится чертовски стыдно.
...Как бы третье лицо назвало мои чувства к учителю? ...Я хочу услышать объективное мнение.
И на этот раз спросить учителя нельзя.
Я искоса взглянула на Сузуку. Притворяясь максимально естественной, я заговорила с подругой, которая открывала маленькую коробочку с бенто.
— С-слушай, совсем другая тема! В последнее время... есть один человек, который мне, типа, немного нравится...
Голос предательски дрогнул, и прозвучало это совсем не естественно — видимо, тема всё же слишком волнительная. ...Заметила ли Сузука?
— Я хотела отреагировать бурно, но прости. Я, кажется, знаю, кто нравится Мейсе.
— Э!? Врешь!?
Взволнованная, я подняла голову. Сузука, с улыбкой на губах, пристально смотрела мне в глаза.
— Повторю то, что сказала раньше. Мейса, ты любишь Какей-сенсей, верно?
Этот прямой, как стрела, вопрос пронзил мое сердце.
Я потеряла дар речи. Открытая «тупость» Сузуки, возможно, была лишь моим заблуждением. Кажется, Сузука догадывается о гораздо большем, чем я предполагала.
В ней чувствовалось не столько невинное любопытство, сколько чертовщинка — она словно знала ответ, но нарочно склоняла голову.
Я не хотела сболтнуть лишнего и вырыть себе яму, и не хотела, чтобы чувства, с которыми я сама еще не смирилась, были выставлены напоказ.
— Не-не, она же на семь лет старше! Она школьный учитель! И вообще... она женщина!
— Зачем ты пытаешься отмазаться? Ты точно неравнодушна, разве нет? И вообще, по тому, как Мейса смотрит на Какей-сенсей, по тому, как смягчается твоя аура — я была уверена, что не ошибаюсь.
— Э-э? Это просто домыслы и фантазии Сузуки, нет?
— Кстати, меня давно интересовало: почему в отношениях Мейсы всегда подразумевается, что партнер — парень? Если любишь, какая разница, мужчина это или женщина?
Я невольно моргнула. Эти слова были слишком неожиданными для Сузуки.
— Я думала, Сузуке такое не нравится... или у тебя предрассудки...
Ведь Сузука — признанная любительница красавчиков, у неё любовь с Фувой, да и в средней школе она встречалась с парнями.
— Вообще нет. Я из тех, кто считает: если им самим норм, то и ладно. Ну, сама я вряд ли влюблюсь в девушку.
— В-вот как...
Похоже, это я навесила на Сузуку ярлыки. Надо исправляться.
— Но в однополых отношениях есть юридические ограничения, так что, наверное, это трудно. Думаю, такие отношения не продержатся, если не любишь человека по-настоящему сильно.
Услышав это, я неосознанно представила учителя. Действительно ли у меня есть чувство, которое можно назвать «любовью», несмотря ни на что?
Я опустила взгляд на дынную булочку в руках.
Такими парами, как Сузука и Фува, все восхищаются.
Они красивые, видно, что обожают друг друга, и просто глядя на них со стороны, чувствуешь счастье.
Ходят на свидания, делают фото, выкладывают в соцсети, где были и что делали. Держатся за руки в городе, и никто не смотрит косо — наоборот, с улыбкой. Обычная пара старшеклассников.
Я не столько восхищаюсь, сколько завидую Сузуке, которая принимает это обычное счастье как должное.
Я тоже хочу попробовать просто сладкую любовь.
Хочу отношения, которые можно обсудить и которыми можно похвастаться.
— Но. Если любовь — это когда тебя тянет к человеку так, что никакой разум не может это контролировать...
Пока я сама не смогу принять это, я не хочу, чтобы кто-то вмешивался.
Приняв одно важное решение, я наконец смогла твердо посмотреть в глаза Сузуке.
— Знаешь, Сузука. Хотя я сама хотела посоветоваться... можешь немного подождать?
— Ага, поняла. Захочешь поговорить — говори в любое время.
Её легкий ответ доказывал нейтральную позицию, и только за это ей можно было верить.
Я еще не знаю, куда приведут эти чувства, но решила: если что-то случится, я обязательно расскажу Сузуке.

Я бессмысленно открываю чат в мессенджере, убеждаюсь, что ответа от учителя нет, и закрываю. Вздохнув после этого бессмысленного и грустного действия, ставшего рутиной в свободное время.
В тот день, когда я ночевала у учителя, она наконец дала мне свой контакт.
Но я радовалась только вначале. Я впервые узнала, как это одиноко — когда не приходит ответ от человека, с которым хочешь общаться.
Для учителя мессенджер — лишь инструмент для передачи информации, поэтому на мои бессмысленные сообщения, отправленные просто ради связи, она не отвечает. Только если в конце задать какой-нибудь притянутый за уши вопрос, приходит короткий ответ.
Игнор трех сообщений и ответ на четвертое — это норма. Желание узнать другого человека, постоянная проверка чата в ожидании ответа — такого со мной раньше не было.
『Когда пойдем покупать тарелки к вам домой?』
Последнее сообщение я отправляла с волнением, поэтому время ожидания ответа тянется особенно мучительно. Из-за того, что я не выпускала телефон из рук, я тут же заметила сообщение от Ватару, который был у меня в беззвучном режиме.
『Есть важный разговор. Я сейчас рядом с домом Мейсы, можешь выйти ненадолго?』
...Рядом с домом — это уже сталкерство.
Я подумала проигнорировать, так как он наверняка снова будет просить вернуться, но если он взбесится и вломится в дом, будет еще хуже.
Время — около восьми вечера. Люди на улице еще есть, так что, может, лучше быстро встретиться и лично убедить его сдаться на этот раз.
Назначив Ватару место и время встречи, я переоделась из домашней одежды. Перед выходом я еще раз проверила чат.
Ответа от учителя всё еще нет.
☆
Ватару, ждавший в кафе у станции, облегченно улыбнулся, когда я села напротив.
— Мейса. Спасибо, что пришла.
Хоть мы и были парой, теперь от одного звука моего имени его голосом в груди поднимается неприятное чувство.
— Что за важный разговор? Ты меня выдернул, это супер неудобно. Давай быстрее.
— Но ты же пришла. Значит, я могу немного надеяться?
— Хватит уже. Прекрати. Назойливый бывший — это только стресс.
Я уже знаю, как одиноко, когда не отвечает тот, с кем хочешь общаться, но, видимо, это не значит, что я могу ответить взаимностью, когда хотят общаться со мной.
...А что если учительница считает мои сообщения такими же надоедливыми и неприятными, как я считаю сообщения Ватару?
Я старалась не думать об этом, но разговор с Ватару словно ткнул меня носом в реальность, и меня охватила резкая тревога.
— Ты сейчас думаешь о ком-то другом, да? Нормально так не сосредотачиваться на мне?
У меня мурашки по коже побежали от ужаса и изумления, словно он прочитал мои мысли.
— Завязывай с такими фразочками, звучит как нарциссизм. Даже 2D-персонажам такое не всем идет.
Взгляд Ватару, смотрящего на меня, притворяющуюся спокойной, пугал. Инстинкт подсказывал: только он не должен узнать о чувствах, которые я начинаю испытывать к учителю.
И всё же мне казалось, что ситуация катится к худшему сценарию.
— Мейса. Выслушай меня еще раз, пожалуйста.
Он говорил медленно, словно увещевая, но я чувствовала, что Ватару нервничает. Мужчины, предлагающие мне встречаться, всегда излучают специфическую ауру из смеси ожидания, напряжения, тревоги и решимости, так что это всегда легко понять.
Наученная прошлым опытом, я легко догадалась, что сейчас Ватару собирается признаться мне в любви.
— Я всё-таки люблю тебя, Мейса. Хочу начать всё сначала.
— Прости. Я уже много раз говорила: я не собираюсь возвращаться.
Я отвечаю вежливо. Точнее, притворяюсь вежливой. Это расчетливая игра ради соблюдения приличий и чтобы заставить Ватару окончательно сдаться.
Наши взгляды скрещиваются. В них нет ничего, кроме напряжения, мы словно прощупываем друг друга. Шум сердца совершенно иного качества, чем при влюбленности.
После тишины, в которой, казалось, замерло дыхание, Ватару, который хотел что-то сказать, тихо выдохнул.
— Вот как... Понятно. Эх... значит, «честный бой» не сработал.
Он столько преследовал меня, а тут вдруг стал таким покладистым. Я удивилась, но решила, что он наконец-то собирается отступить.
Наконец-то я избавлюсь от проблем с Ватару. От этой мысли плечи стали немного легче.
— Давай снова станем друзьями, как до отношений. Будем тусоваться все вместе, с Фувой и Сузукой.
— Со всеми — это хорошо, но... сейчас мы оба свободны, давай как-нибудь сходим куда-нибудь вдвоем. Есть место, куда я хочу сходить с Мейсой.
— Нет, вдвоем с бывшим без причины — это невозможно.
— Ха? Мы же просто погуляем?
— Не хочу. Свидание с человеком, которого не люблю — пустая трата времени.
Сначала Ватару удивился, но потом его губы скривились в саркастичной усмешке.
— ...Ты изменилась, Мейса. До того как мы начали встречаться, ты была девушкой, которая легко соглашалась на предложения. Типа «попробовать всё», особо не задумываясь.
Я не то чтобы не думала. Я, не понимавшая чувства любви, заставляла себя действовать, пробовать, надеясь, что так смогу что-то обрести.
Меня разозлило, что Ватару отрицает мои усилия.
— Ты чего? Нарываешься?
— Вовсе нет. ...Честно говоря, я не очень хотел использовать этот метод.
Мы встретились взглядами. У меня было плохое предчувствие. Глядя, как Ватару манипулирует смартфоном, я почувствовала, как сжалось сердце, а по спине потек холодный пот.
Между нами текли тревога и напряжение, не имеющие ничего общего со сладостью.
— ...Это ведь ты, да?
Он показал мне фото, где я сижу на пассажирском сиденье машины учителя.
Может, потому что я была настороже, ожидая подвоха? Получив удар, от которого в голове побелело, я в то же время сохранила достаточно хладнокровия, чтобы мгновенно просчитать последствия.
Первым, о чем я подумала, было положение учителя.
Даже если мы одного пола, личная встреча во время летних каникул, да еще и ночью, несомненно вызовет осуждение.
Боясь, что голос подведет от паники, я напрягла живот.
— Обознался, наверное? И вообще, давно хотела сказать: я терпеть не могу парней, которые называют девушек «омаэ» (ты/эй ты).
— Я не мог перепутать Мейсу. Если будешь отпираться, я попрошу подтвердить друзей. Точно. На всякий случай лучше показать это многим людям, да?
Мне захотелось выплеснуть напиток ему в лицо.
Я хотела избежать того, чтобы это фото увидело больше людей. Бесило, что всё идет по плану Ватару, но мне пришлось слушать.
— Ты следил за мной?
— Просто проверил местоположение в приложении. Ты удалила меня, но у тебя есть связь с Манами, верно? В тот день я тусил впятером, включая Манами. Мы заговорили о том, чтобы позвать Мейсу... и через приложение узнали, что ты на работе. Я опоздал, и когда шел мимо ближайшего комбини... случайно увидел, как ты садишься в машину к Какей.
Худший расклад. Я была слишком наивна. Сегодня же удалю это приложение, которым пользовалась только потому, что «все друзья так делают».
— То есть ты хотел прийти ко мне на работу после того, как разошелся с ребятами? Прекрати. Мерзость.
— Та Мейса, которую я знаю, умная. Ты так быстро вываливаешь недовольство мной, чтобы отвлечь мое внимание от Какей. Верно?
Я кусаю губу от досады. Почему такой тип видит меня насквозь?
— Просто Какей-сенсей случайно зашла поесть ко мне на работу и подвезла меня домой.
— И сколько людей в это поверят? Слухи быстро обрастают подробностями и разносятся весело и задорно, так?
— Если Ватару не расскажет, не разнесутся.
— Думаешь, в такой ситуации я просто послушаюсь?
— ...Подонок. Снимать исподтишка.
Ватару глубоко вдохнул. У него было лицо человека, принявшего решение.
— Если не хочешь, чтобы про ваши отношения с Какей узнали, вернись ко мне.
Я поняла, что он имел в виду под «честным боем» ранее. Значит, если бы по-хорошему не вышло, он планировал использовать подлые методы.
Мое и без того невысокое мнение о Ватару рухнуло на дно, перейдя в стадию полного разочарования. И одновременно перед глазами всплыло лицо учителя.
Легко обругать Ватару и выплеснуть гнев. Если бы я могла, я бы прямо сейчас влепила пощечину, чтобы он понял, какую низость творит.
Но я не могу допустить, чтобы из-за этого я упустила возможность переговоров и поставила под угрозу карьеру учителя.
— ...Что ты несешь? Разве Ватару был таким человеком?
Я постаралась говорить спокойно, пытаясь убедить его, но шипы гнева скрыть не удалось. Но Ватару не разозлился и не съязвил, он был странно спокоен.
— Мейса ведь никогда никого не любила по-настоящему, да?
Я вздрогнула и запнулась. Как он узнал мой секрет, который я так старалась скрыть?
Потому что, пока мы встречались, я ни разу не сказала «люблю»? Потому что часто находила причины не держаться за руки? Или, может, при поцелуях я неосознанно делала недовольное лицо?
Ватару смотрит на меня глазами, полными какой-то печали. Этот взгляд вызывает у меня чувство вины. ...Я понимаю, что поступила очень жестоко.
— ...Критерии любви у всех разные, нет? Просто у нас с Ватару разная глубина чувств и способы их выражения.
Ватару усмехнулся, глядя, как я пытаюсь уйти от ответа, не подтверждая и не отрицая.
— Поэтому Мейса и не понимает. Того чувства, когда хочешь сделать любимого человека своим, даже если тебя будут презирать, даже если ты что-то потеряешь.
— ...Ты просто оправдываешь свои подлые действия.
— Говори что хочешь. Ну? Что будешь делать? Вернешься ко мне? Или...
Я отшатнулась от Ватару, который и не думал отступать. Перед человеком, который готов показать свою уродливую сторону и не скрывает хитрости в выборе средств, я была бессильна.
Мне дали выбор, но вся инициатива в его руках — это угнетало.
Нет. Я ни за что не хочу снова встречаться с Ватару.
От одной мысли о том, чтобы проводить время с таким типом, спать с ним, плести ложь словами, которых я не чувствую, меня тошнит.
...Но испортить учителю жизнь — еще хуже.
Мы с учителем не делали ничего предосудительного.
Учительница считает меня просто одной из учениц, и никогда не делала ничего, что унизило бы мое достоинство ни словом, ни телом.
Но слухи никто не остановит.
Как люди, судящие по внешности, не смотрят внутрь, так и здесь: взрослый и ребенок, учитель и ученица, две женщины — одной этой информации хватит, чтобы поползли пропитанные любопытством и злобой слухи, отрицающие наши личности.
Учительница, которая стала педагогом, восхищаясь Хисако-сан, которая всегда старается вести уроки понятно, несмотря на то, что ей говорили, что это не её — её могут уволить из-за беспочвенных слухов обо мне.
Этого я должна не допустить любой ценой.
— ...Ватару. Ты... говорил кому-нибудь обо мне и учителе?
— Пока никому.
Похоже, выбора у меня и не было.
Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
Всё нормально, я не собираюсь быть жертвой. Просто вернусь к отношениям, которые были до пересдачи. Вот и всё.
— ...Ладно. Давай сойдемся снова.
Слова, выдавленные с решимостью, даже мне самой показались мучительными.
— Я рад. Я верил, что Мейса так скажет. ...Дай руку.
Я неохотно протянула правую руку, лежавшую на колене, и Ватару, с лицом доброго парня, сжал её своей большой ладонью.
При этом в его глазах горела ревность, когда он произнес ожидаемые слова:
— Ты знаешь, я ревнивый, так что пообещай мне одну вещь. Не встречайся с Какей наедине. Не говори с ней больше, чем нужно. ...Мейса сможет, да?
— ...Угу, поняла.
Мне стало всё равно. Впав в апатию, я отвернулась от неприятного взгляда Ватару, который отчаянно пытался прочесть мои мысли по лицу.
— Я не упущу этот шанс. Я заставлю тебя повернуться ко мне.
Ватару знает, что мне неприятно, что мне так тяжело, что я готова расплакаться, но делает это, потому что влюблен в меня.
Влюбляться всё-таки страшно.
Эта сила, игнорирующая мораль, меняет даже обычно добрых людей до неузнаваемости.
...Знаете, учительница. Похоже, я всё-таки... не смогу никого полюбить.
☆
『Насчет покупки посуды: мне подходит любое воскресенье. Я подстроюсь под Уэхару-сан, так что укажите удобное для вас время.』
Я игнорирую (оставляю прочитанным, но не отвечаю) сообщение учителя, и каждый раз, глядя на экран чата, задыхаюсь от боли в груди, какой раньше не знала.
Прошло две недели с тех пор, как я вернулась к Ватару и получила приказ не разговаривать с учителем.
Я не нарушила приказ только потому, что учительница сама не заговаривала со мной.
Для учителя я всё-таки была лишь одной из многих учениц. Наверное, она ничего не думает о том, что мы не разговариваем уже много дней.
Я знала это, но я удивительно сильно подавлена.
Возможность сходить вместе за посудой, вероятно, упущена навсегда. Когда я думаю, что кто-то другой, не я, однажды выберет посуду для дома учителя, у меня невыносимо печет глаза.
— Чувства, которые хотел выразить автор в этот момент, вложены в это вака (стихотворение).
Каждый раз, когда учительница приходит в класс на урок, я пристально смотрю на неё.
Всё та же невзрачная одежда, ровный голос. Пока больше половины класса слушает вполуха, только я ловлю каждое слово учителя.
Хорошо, что Ватару в другом классе. Только во время уроков, вне его надзора, у меня есть единственное время с учителем.
— Аристократы эпохи Хейан посылали вака, чтобы передать чувства возлюбленным. Поколению смартфонов, вероятно, трудно понять это чувство, но даже для одного признания требовались время, усилия и знание поэзии.
«Нет, вы же тоже из поколения смартфонов, учительница», — мысленно язвлю я.
Среди знаменитостей полно пар с разницей не то что в десять, а в тридцать лет... так почему разница в семь лет между мной и учителем кажется такой огромной?
Учительница на кафедре и я за партой.
Между нами, противостоящими друг другу через расстояние, проведена невидимая граница.
Это, конечно, и статус «учитель-ученик», и разница в возрасте, и то, что мы обе женщины... сложная линия, сплетенная из множества факторов.
Перед этой чертой, которая становится тем проблематичнее, чем больше пропасть, я застыла.
Если бы я с самого начала действовала честнее, только на чистых эмоциях, было бы что-то иначе?
Что бы я ни думала теперь, когда меня поймал Ватару из-за того, что я слишком много думала о границах, — уже поздно.
Слушая голос учителя, я уткнулась лицом в парту.
Простите за плохое поведение на уроке, учительница.
Просто я не хочу, чтобы вы видели, что я вот-вот заплачу.
☆
— Эй, Мейса-а. Опять сегодня не можешь погулять?
После уроков Сузука, сев на стул впереди меня, спросила с надутым лицом.
— Угу, прости. Свидание с Ватару.
Меня чуть не стошнило от слова «свидание», которое я сама произнесла.
Эти две недели — с тех пор, как мы с Ватару сошлись — я обязана тратить на него всё свободное от работы время после школы.
Словно укрепляя оборону, Ватару растрепал повсюду, что мы снова вместе.
Я надеялась, что до учителя это не дойдет, но, зная Ватару, он мог специально ей сказать.
— С тех пор как ты вернулась к Ватару-куну, ты стала такой необщительной, Мейса. Бесит.
— Это только сейчас, пока он на радостях. Скоро успокоится, и контроль Ватару ослабнет.
Сузука, как и обещала, не вмешивается в мои чувства и действия по отношению к учителю, поэтому, услышав о нашем воссоединении с Ватару, она лишь округлила глаза, но ничего не сказала.
Это меня спасло. Я боялась, что если Сузука начнет говорить об учителе, мое сердце не выдержит, и я не смогу общаться с ней как раньше.
— Знаешь... ты изменилась, Мейса. Ты никогда не ставила парня настолько в приоритет.
Я легко извиняюсь перед надувшей губы Сузукой, отчаянно подавляя истинные чувства.
На самом деле я хочу всё рассказать. И про учителя, и про шантаж.
Но сможет ли промолчать Сузука с её обостренным чувством справедливости? Что если она пойдет разбираться с Ватару? Что если Ватару взбесится? ...Что будет с учителем?
Я доверяю Сузуке. Именно потому, что я знаю, что она хороший человек, есть вещи, которые я не могу ей сказать.
— Точно, давай съездим куда-нибудь вдвоем в ближайшее время. Завтра спланируем.
— Обещаешь? Я выберу Мейсу, даже если Сома-кун позовет!
Слыша, как Сузука капризным голосом говорит, что предпочтет меня, я думаю, что она искренне милая. Наверное, Фува ценит в ней и это тоже.
...Всё-таки я не могу сказать Сузуке. Я не хочу показывать такую уродливую форму отношений подруге, у которой прекрасная любовь.
— Мне пора. Фува поздно за тобой сегодня?
— Сегодня свидания нет. Я тоже скоро пойду.
— Хм, редкость. Ну, пока.
Я помахала рукой и вышла из класса. Ватару хочет показать друзьям, что у нас всё гладко, поэтому требует, чтобы я ждала, пока он заберет меня прямо из класса для свиданий после школы.
Как глупо. Сколько еще мне придется участвовать в этом фарсе?
Чаще всего мы ходим в семейные рестораны.
— Эй, Мейса. Ты слушаешь?
— Слушаю. Про одежду на послезавтрашнее свидание, да? Я же сказала, оденусь, как ты просишь.
— Да, но... Ха-а, ладно, проехали.
Ватару недовольно вздохнул и уткнулся в смартфон.
Наверное, опять изображает обиду. Если он не собирается прощать, пока я не извинюсь, то пусть мы будем в ссоре вечно.
Ватару говорит, что заставит меня полюбить его, но пока ни одно его слово или поступок меня не тронули.
Невозможно полюбить человека, просто проводя с ним время. Если бы это было так просто, я бы уже давно кого-нибудь полюбила.
— Слышал, друг недавно признался Какей.
— ...Э? Врешь. Кто? Как? Учительница согласилась?
Засыпав его вопросами, я осеклась. Взгляд Ватару, словно изучающий меня под микроскопом, пронзил насквозь.
— Когда речь заходит о Какей, у тебя меняется лицо. Реакция совсем другая.
— ...Я же старшеклассница. Конечно, я реагирую на сплетни о любви.
Я сама понимаю, что это плохая отмазка. Ватару знает, что обычно мне плевать на чужие романы.
— ...Уходим.
— М, ладно.
Ватару, который обычно тянул время, на удивление рано закруглился.
Всё еще играет в обиженку? Бесит. Но мне же лучше, раньше вернусь домой.
По сравнению с каникулами чувствуется дыхание осени, но жара еще осталась. Я рассеянно смотрела в небо, думая о том, что темнеть стало раньше, когда...
— Мейса.
Вместе с голосом я почувствовала руку на талии.
Отвращение пронзило тело, как электрический разряд. Я считаю, что проявила чудеса выдержки, не отбросив его руку рефлекторно, чтобы не подвергать риску учителя.
— Что? Что такое?
Я попыталась мягко отстраниться с улыбкой, но Ватару не отпустил.
— Пойдем туда, где можно побыть вдвоем.
— Э... з-зачем?
Я не могла скрыть волнения. Он угрожал мне многим, но секс не навязывал, поэтому я расслабилась.
Я не думала, что мужчина, который говорит, что заставит меня полюбить его, прибегнет к худшему из возможных методов.
— Как зачем, мы же встречаемся, это нормально?
— Не, что значит «нормально»? Я не хочу, чтобы Ватару действовал по таким скучным шаблонам.
Я попыталась мягко отказать, улыбаясь, но рука Ватару не исчезла с моей талии.
— До расставания мы ни разу этого не делали. Ты была мне важна, и я решил не трогать тебя, пока твое сердце не повернется ко мне. Но хватит уже, да? Если так и продолжать, ничего не изменится. Может, любовь родится только после того, как тела соединятся.
Глаза Ватару изменились. Это софистика, он просто хочет секса.
Нет. Мне было невыносимо противно, что на меня направляют сексуальное желание — неважно, Ватару это или кто-то другой.
Надо сказать твердое «нет». Ватару просто зациклился, он не такой подонок. Если я нормально откажу, он поймет.
— Слушай, Ватару, я не хочу секса. Давай попозже, когда повстречаемся подольше. Подождешь?
— Где гарантия, что мы провстречаемся дольше? Твои чувства ни на миллиметр ко мне не приблизились.
Его голос звучал иначе. Посмотрев на лицо Ватару, я увидела выражение отчаяния, в котором не было даже насмешки над собой.
— ...Я знаю, что я веду себя подло. Но для меня дни с Мейсой — как сон. И мысль о том, что завтра эти отношения могут закончиться... вызывает у меня постоянную тревогу и нетерпение.
Его вид был настолько отчаянным, что я замолчала.
Я никогда не любила кого-то так серьезно, как Ватару. Поэтому я не могу понять его страдания и его действия.
И меня пугает собственная холодность: меня так любят, а я спокойно анализирую чувства Ватару. Может, такая, как я, и правда никогда не сможет полюбить.
И всё же я подумала, что эту черту переступать нельзя.
Если я поддамся жалости или перестану сопротивляться и позволю ему это, я перестану быть собой.
— Прости, что не могу понять твои чувства. Но секс — это невозможно. Пожалуйста. Подумай и о моих чувствах.
Хватка Ватару на моей талии ослабла. Наверное, дошло.
В момент, когда я с облегчением выдохнула, мой смартфон завибрировал. Бездушный звук повис в тишине между нами.
— ...Кто это? Ответь.
Ватару сильно схватил меня за левое запястье. Испугавшись его пугающей ауры, словно одна ошибка — и меня убьют, я посмотрела на экран: «Учительница».
Хотя он только что сказал «ответь», Ватару вдруг изменился в лице, выхватил у меня смартфон и сбросил звонок.
— Почему она звонит? Я же сказал порвать с Какей?
— Я сама не знаю, почему она звонит. И ты не говорил «порвать».
— Нет, говорил. Ты нарушила обещание, Мейса?
Я не знала, что сказать Ватару с его узким кругозором и паранойей, и, разрываясь между страхом перед ним и шоком от того, что первый звонок от учителя был сброшен, я была близка к пределу.
— Слушай, пожалуйста. Дай мне сегодня уйти домой.
Я попыталась сбежать, но Ватару не отпустил. Запястье болело так, будто останется синяк.
— Я же сказал, не заставляй меня повторять. ...Хочешь, чтобы про Какей узнали?
...Почему я встречалась с таким типом?
Злюсь на себя за отсутствие вкуса. Но еще большую вину чувствую за то, что заставила его говорить такие слова.
Ватару добрый, веселый... методы у него радикальные, но он любил меня и хотел беречь. Наверное, проблема и во мне, раз я не смогла вернуть любовь и заставила его тревожиться.
Чувство вины перед Ватару подавило мой бунт и сопротивление.
Подумаешь, секс. Просто смирюсь. Если это защитит учителя, то ладно.
Увидев, что я замолчала, и, видимо, приняв это за согласие, Ватару потянул меня за руку к месту назначения.
Теперь я понимаю, что это был план Ватару с самого начала. Семейный ресторан, где мы сидели, был рядом с отелями, так что мы дошли мгновенно.
Мне, притихшей, Ватару сказал, пожалуй, самым мягким голосом, на который был способен:
— Я буду нежным. Я буду стараться, чтобы Мейса меня полюбила.
Как это глупо. Сердце так просто не откроется только потому, что соединились тела.
В мире полно людей, для кого это связано, и я знаю, что нельзя отрицать это полностью.
...Но Уэхара Мейса не такая.
Маленькая гордость внутри меня встряхнула мою готовую поддаться душу.
Я ставлю свое «я» выше эйфории или чувства безопасности, которые может дать секс. Я не могла вынести мысли, что Ватару думает: «Если переспим, она меня полюбит».
Я резко остановилась, и высокий Ватару посмотрел на меня сверху вниз.
— Даже если мы это сделаем, ничего не изменится. Я не полюблю Ватару.
— Не узнаешь, пока не попробуем. Ну же, пошли. Я покажу тебе, как сильно я тебя люблю.
Ватару сильный, и меня охватил инстинктивный страх: обычная девушка ничего не сможет сделать, если мужчина прижмет её силой, сколько ни сопротивляйся.
От мысли, что сейчас этот мужчина мной овладеет, по спине побежал озноб.
Не могу. Страшно. Не хочу. Не хочу, чтобы меня трогали.
Что делать. Пожалуйста. Помогите. Кто-нибудь, помогите.
Помогите... Учительница!
— Это не похоже на согласие.
Мне показалось, что я услышала голос человека, которого звала в сердце, голос, который так хотела услышать. Я рефлекторно обернулась и увидела запыхавшуюся, вспотевшую учительницу.
— ...Учительница...!
Только увидев её фигуру... почему? Мне захотелось плакать.
Подойдя, учительница схватила Ватару, державшего меня, за запястье.
— Я не могу закрыть глаза на действия, принуждающие человека против воли.
Глаза за красивыми очками строго обвиняли Ватару.
Спина учительницы, вставшей между нами, чтобы защитить меня, выглядела тонкой и, на первый взгляд, ненадежной, но она давала мне такое чувство безопасности. Мне захотелось обнять её прямо сейчас.
Но учительница тоже женщина, силой ей не тягаться, и Ватару грубо стряхнул её руку.
— Какей... Ты чего здесь? Всё время следишь за Мейсой? Преследовать ученицу своего пола — да ты реальная извращенка (хентай).
Голосом, полным яда, какого я никогда не слышала, Ватару провоцировал учителя.
— Хотелось бы полностью это опровергнуть, но я не поддамся на провокации. Я здесь, чтобы как учитель принять срочные и надлежащие меры.
— Как учитель, да?.. Я просто подкатываю к любимой девушке, чтобы она обратила на меня внимание. То есть, мы с вами делаем одно и то же, не так ли?
— Я, в отличие от Кинугасы-куна, не пугаю Уэхару-сан.
Он и так был раздражен помехой, а тут его, видимо, задели за живое. Лицо Ватару откровенно исказилось.
— ...Ты еще более занудная и скучная училка, чем говорят в слухах. Это, наверное, часть работы, но мешать серьезным отношениям старшеклассников — ученики тебя возненавидят, знаешь?
— Не смей плохо говорить об учительнице.
Я возразила рефлекторно. Сама я до пересдачи считала её «скучной училкой», но слышать это от Ватару было невыносимо противно.
Ватару страшно не понравилось, что я заступилась за учителя. Дрожа всем телом, он обратился ко мне:
— Почему... почему Какей!? Если будешь встречаться со мной, никто ничего не скажет. Мы сможем ходить за руки, где угодно! Мы сможем пойти куда угодно! Но... если это Какей, придется прятаться от глаз. Придется многое скрывать. Будет чувство вины!
Я знаю это и без тебя. Перед этой «чертой» я постоянно, постоянно колеблюсь. Я не могу набраться решимости.
— ...Не решай за меня.
— Мейсе не подходит такая любовь. Поэтому... выбери меня. Я точно не заставлю тебя жалеть. Я буду беречь тебя!
Обычно он добрый. Но рядом со мной у Ватару ломается всё: мышление, характер, выражение лица, поведение.
Прости, Ватару. Ты так признаешься мне в любви, но я всё равно... не выбираю тебя.
— Разговор с Кинугасой-куном мне безразличен. Я хочу поскорее выйти из ситуации, где старшеклассники ругаются перед лав-отелем, так что уходим.
Безжалостные слова учителя, не умеющего читать атмосферу, разрушают печальную атмосферу между мной и Ватару.
Мне эта черта учителя нравится, но у Ватару, который видит в ней врага, это вызывает неконтролируемый гнев.
Он надвинулся на учителя и посмотрел на неё холодным взглядом, какого я никогда не видела.
— ...Слышь, училка. Ты ведешь себя так, понимая, сколько я знаю?
Даже перед низкой угрозой Ватару учительница не дрогнула.
— Если есть что сказать, говорите прямо.
— Если будешь мешать мне и Мейсе, я всем расскажу, что ты извращенка-училка, которая катает учениц по ночам в машине.
Я не хотела, чтобы он использовал эту угрозу против учителя.
Учительница больше не посадит меня в машину. Не пустит домой. ...Она полностью отстранится от меня.
Ведь учительница ответственно и с энтузиазмом относится к работе. Она не может пожертвовать этим ради меня одной.
Но учительница даже бровью не повела на угрозу Ватару.
— Делайте что хотите. Если Кинугаса-кун хочет так поступить, я не буду останавливать.
Ватару был явно удивлен, даже растерян.
Но я была удивлена не меньше.
— У-учительница... вы готовы перестать быть учителем?
На мой вопрос учительница ответила ровным голосом, не изменившись в лице, словно это само собой разумелось:
— Если я не могу защитить даже одну ученицу, я в любом случае не могу называть себя учителем.
...А, блин. Это конец.
Кровь закипела, каждая клетка встрепенулась, и инстинкт подсказал, что сейчас нахлынут чувства, которые я не смогу сдержать.
Мое сердце только что было тронуто так сильно, что я ничего не могу с этим поделать.
На первый взгляд, она просто сухо выполняет работу учителя.
Но решимость учителя оказалась гораздо сильнее, чем я думала, полная противоположность мне, которая не может найти решимость даже для своих чувств.
Учительница, спасибо, что научила меня смелости и истинной природе этого чувства.
Слушайте, учительница. ...Я решила.
Ошеломленный Ватару опомнился и выругался.
— ...Вот как. Так тебе важна Мейса.
— Важна. Она моя ученица. Конечно, и Кинугаса-кун тоже.
Видимо, Ватару наконец сломался перед учителем, которая не меняла отношения, что бы он ни делал и ни говорил. Он нахмурился, тяжело вздохнул и посмотрел на меня.
— ...Ты уверена? Тебе будет в сотни раз труднее, чем со мной.
— Уверена. Я сама этого захотела.
Наверное, учительница не понимает нашего с Ватару диалога.
Но и пусть. Догадливая учительница — это не та учительница, которую я знаю.
— Я хочу, чтобы Мейса была счастлива. Это мои искренние слова, без лжи.
— Спасибо. Я тоже хочу, чтобы Ватару полюбил хорошую девочку, не меня.
— Но я не буду болеть за вас.
— Ага. Я собираюсь стараться сама.
— ...Как бы я ни старался, Мейса меня не полюбила. ...Надеюсь, Мейса тоже поймет, что в любви усилий одного человека недостаточно.
Сказав это, Ватару повернулся к нам спиной и ушел.
— ...Кажется, удалось убедить. Уэхара-сан, вы не ранены?
Голос учителя, словно растапливая лед, медленно снимал мое напряжение и страх перед Ватару.
От облегчения, что проблема с Ватару, которая так долго давила на меня, наконец решена, я была на грани того, чтобы упасть на колени.
Но перед учителем я держалась. Я не хотела больше доставлять ей хлопот или заставлять волноваться.
Поднять уголки рта, опустить уголки глаз... осталось только издать бодрый голос.
— Спасибо, что пришли, учительница. Реально спасли.
Я должна была идеально сыграть привычную Уэхару Мейсу. Но учительница приблизилась, заглядывая мне в лицо, и сказала нежным голосом:
— Не улыбайтесь через силу.
Учительница мягко коснулась моей щеки, затвердевшей от натянутой улыбки.
И этим пальцем нежно провела по моим губам, которые, как оказалось, дрожали.
— Я всё-таки взрослая. ...Вам было страшно. Теперь всё хорошо.
Я сломаюсь, подумала я.
Крышка, или волнорез, сдерживавший всё внутри меня, — всё это, казалось, плавилось в том месте, которого коснулась учительница.
Не сдержать. Не вытерпеть.
Всё это превратилось в понятное явление — слезы — и полилось из моих глаз.
— ...Учительница, знаешь, я...!
Переполнили меня не только слезы.
Чувство, когда даже одно моргание кажется дорогим сердцу,
когда от одного звука голоса сердце бьется громче,
когда от одной мысли сердце сжимается,
когда от одного прикосновения становишься счастливой — истинная сущность этого чувства...
Эмоция, которую дают тебе и с которой ты ничего не можешь поделать в одиночку.
То, что было почти уверенностью, обрело четкие очертания и заявило о своем существовании.
Сердце радуется первому подобному чувству, и сначала нужно доложить об этом человеку перед тобой.
...Учительница. Кажется, я влюбилась.
Я наконец узнала это. Благодаря тебе, и никому другому.
☆
Учительница, беспокоясь обо мне, предложила подвезти меня до дома на машине.
— Садитесь. Ремень пристегнули?
— Угу, всё ок. Спасибо, учительница.
Машина без музыки тронулась, создавая пространство только для нас двоих.
В салоне пахло чем-то ностальгическим, и я естественно вспомнила ту летнюю ночь. Связь запаха и памяти — это правда.
— ...Слушайте, учительница, как вы узнали, что я в беде? Сила любви?
Я спросила шутливо, и учительница усмехнулась.
— Скорее сила любви Сасаки-сан, а не моя.
— Э? Причем тут Сузука?
— Сасаки-сан пришла в учительскую. И спросила, не знаю ли я чего, потому что Уэхара-сан ведет себя странно после воссоединения с Кинугасой-куном.
...Я удивлена. Сузука не пошла домой сразу после уроков, чтобы пойти к учителю.
— У меня не было идей, но я подумала: если Кинугаса-кун знает о моем общении с Уэхарой-сан вне школы, возможно, он угрожает нашими отношениями, заставляя встречаться. ...Я считала, что Уэхара-сан довольно сильно ко мне привязана, поэтому, когда ко мне не подходили почти две недели, я почувствовала как минимум странность.
— ...Учительница, то есть вы переживали, что я с вами не заговариваю?
— ...Ну, получается так. Так что вполне нормально подумать, что что-то случилось.
В машине темно, учительница за рулем. Рассчитывая, что она не заметит, я ухмылялась во весь рот.
— Сасаки-сан использовала приложение, чтобы подтвердить, что Уэхара-сан в семейном ресторане в Омии. После того как я выехала из школы на поиски, Сасаки-сан постоянно писала мне, так что я смогла быстро определить ваше местоположение.
— Э!? То есть вы обменялись контактами с Сузукой!?
— Да. Я знаю, что как учителю это не полагается, но это была чрезвычайная ситуация.
— Вопрос не в этом! Мне вы сначала отказали! Дали только потом! Нечестно!
Учительница успокаивающе сказала мне, надувшей губы:
— Не дуйтесь. Благодаря Сасаки-сан я смогла помочь Уэхаре-сан.
Я посмотрела на смартфон: пришло сообщение от Сузуки.
『Я слышала ситуацию от Какей-сенсей. Отдыхай сегодня』
...Я решила, что потом нормально извинюсь перед подругой, которую заставила волноваться, и поговорю с ней.
Сузука давно догадывалась о моих чувствах к учителю. Думаю, поэтому она дала мне время разобраться с собой. Иначе, как только она заподозрила неладное с Ватару, она бы вмешалась сама.
— ...Учительница, вы растрепались.
— Давно я не бегала в полную силу. Надо бы заняться спортом.
Пот уже высох, но мне было приятно видеть, что её обычно идеально собранные черные волосы растрепаны. Говорить об этом невежливо, так что я молчу, но не могу сдержать улыбку.
— Вы старались ради меня, учительница?
— Это было важное дело касательно ученицы.
— ...Правда, спасибо, учительница. Я уже в порядке.
Наверное, потому что я уже всё решила.
Сердце колотилось громко, в горле пересохло, но слова вылетели изо рта совершенно естественно.
— Учительница. Я поняла, что такое чувство влюбленности.
Мне показалось, что глаза учителя немного расширились.
— Вот как. Поздравляю.
Машина остановилась на красном светофоре. На Т-образном перекрестке, где почти нет машин, возникла иллюзия, что время остановилось.
Она не ожидает, что ей сейчас признаются?
Её недогадливость, её равнодушие к тому, кто мне нравится, её полное неведение о собственном обаянии — всё, всё это...
— Люблю. Я очень люблю тебя, учительница.
Всего одной фразой я почувствовала, как воздух между нами обновился.
Назад пути нет. К той минуте назад, когда мы были просто дружными учителем и ученицей.
Но я не жалею. Это и есть сила любви? Или я просто особенная? От одной мысли о том, как будут меняться наши отношения, сердце пляшет от предвкушения.
Выражение лица учителя не изменилось. Красный сменился зеленым, машина набрала скорость.
Раз она не выглядит взволнованной, значит, мое признание ни капли не поколебало её сердце.
— Думаю, это чувство... заблуждение юности.
— Это мои чувства, ясно? Не хочу, чтобы вы решали за меня.
— ...Уэхара-сан — моя ученица, а я — учитель Уэхары-сан. Я не собираюсь вступать в иные отношения.
Как и ожидалось, меня легко отшили. Но ответ учителя был ясен с самого начала, так что нет причин расстраиваться.
— Раз нельзя, потому что учитель и ученица, значит, причина не в том, что мы обе женщины?
— ...Пожалуй, так.
Учительница уклонилась от прямого ответа. В обществе провозглашено разнообразие, и, наверное, как учитель, она не может открыто высказывать дискриминационные суждения перед учеником.
Впрочем, что бы она ни ответила, я не собиралась отказываться от этих чувств.
— Любовь свободна, верно? Значит, я свободна любить вас, учительница? Я буду стараться, чтобы вы меня полюбили.
Увидев, что я ни капли не пала духом, учительница, которая, видимо, старалась быть деликатной, слегка откинулась на сиденье и тихо вздохнула.
— ...Действительно, у меня нет права принуждать чувства.
— Вот именно. Поэтому я буду любить так, как мне нравится.
— Вот как...
Учительница поправила очки, которые и не сползали. Наконец-то она явно заволновалась. Мило.
Осознав любовь, когда слова оторвались от тела и достигли учителя, я уже не могла остановиться. Я всегда боялась, что любовь меняет людей, но, как бабочка не может вернуться в куколку, я больше не могу вернуться к себе, не знавшей любви.
И это чувство не так уж плохо, как я думала.
Осталось только переть вперед — пока учительница не полюбит меня.
— Так что, учительница, полюбите меня побыстрее.
Что думает учительница о моей любви, больше похожей на детскую, когда я могу только смотреть в глаза и прямо вываливать чувства?
Учительница сказала ровным голосом, тем же тоном, что и на уроке:
— Разве не Уэхара-сан только что заставила меня сказать, что у меня нет права принуждать чувства?
— Но желание, чтобы меня полюбили — тоже свободно.
Пока я продолжала наступать, мы подъехали к моему дому, и машина остановилась. Включив аварийку, учительница сказала что-то вроде «отдохните сегодня».
А потом наставительно произнесла:
— ...Я никогда не выберу Уэхару-сан. Пожалуйста, не тратьте свое драгоценное время впустую.
— Ладно, пусть сейчас так. Но я обязательно заставлю вас обернуться.
Я хочу передать всё это чувство, которое переполняет меня, без остатка. Хочу, чтобы она приняла его. Хочу, чтобы впустила.
Подумав так, я естественно взяла учителя за руку. Даже когда я сжала её тонкие пальцы, учительница не удивилась. Она лишь отразила меня в своих больших глазах.
Сколько бы она ни отказывала на словах, я возлагаю слабую надежду на то, что она не отдергивает руку.
Если бы я была ей противна до глубины души... она бы не смогла терпеть, когда её держат за руку в машине наедине.
Учительница пристально смотрит на меня. Битва за то, чтобы по-настоящему отразиться в этих светлых глазах, начинается сейчас.
— Я знаю, что вы до сих пор любите свою первую любовь. Но ничего. С этого момента я буду супер-активно ухаживать, чтобы вы меня полюбили, так что готовьтесь!
Объявив это с улыбкой, я поблагодарила её за то, что подвезла, и вышла из машины.
То ли от возбуждения после признания моя температура поднялась, но, выйдя из кондиционированной машины на улицу, я не почувствовала особой разницы температур.
— Уэхара-сан.
От этого голоса моя рука, собиравшаяся закрыть дверь, замерла.
После короткой паузы, когда мы смотрели друг другу в глаза молча, губы учителя медленно разомкнулись.
— ...Спокойной ночи. Повторюсь, но, пожалуйста, отдохните сегодня хорошенько.
— Спокойной ночи, учительница. До встречи в школе.
Я поклялась заставить эти губы, которые даже на прощание говорят учительские фразы, сказать «люблю».
Когда машина учителя скрылась из виду, я потянулась к звездам.
Моя новорожденная первая любовь всасывается в летнее ночное небо.
Конечно, не в смысле исчезает. Скорее, я так окрылена, что хочу стать созвездием, о котором будут слагать легенды.
Но учительница наверняка не любит такую показную любовь... так что пусть мы станем возлюбленными медленно, скромно, но уважая и заботясь друг о друге.
...Загадывать желание звездам — это вообще не в моем характере. Всё из-за учителя.
Так, с чего начать разговор с Сузукой? ...Нет, есть только одна вещь, которую нужно сказать первой.
— Эй, слушай. У меня появился любимый человек.
Впервые я захотела сама рассказать свою, типично девчачью, эгоистичную историю любви.
☆
— Почему здесь «тари» имеет значение продолжения?
— Прочитайте до конца предложения. «Тари», которое можно перевести как «делает что-то», — это не завершенность, а продолжение (состояния).
В пустом классе после уроков учительница объясняла мне материал.
В тот день, когда назначили пересдачу, я была в таком унынии, а теперь я прилежная ученица, которая сама идет к учителю спросить непонятное.
...Это ложь, учеба — лишь предлог. Я просто хочу видеть учителя.
Прошел месяц. Наступил октябрь, сезон пиджаков, но Ватару никому не показал то фото и не распустил слухов.
Сказав, что не будет болеть за нас, Ватару всё же подтолкнул меня со своей исконной честностью. Поэтому сегодня я могу гордо встречаться с учителем как ученица.
— Учительница, вам бы одеваться стильнее. У вас такие данные, жалко же.
— У меня нет ни чувства стиля, ни интереса. Даже у Стива Джобса одинаковая одежда была фишкой, разве нет?
— Но одежда учителя — это типа масс-маркет, никакой индивидуальности.
— ...Слишком сложно. Я вряд ли пойму разницу.
Выключенный планшет на столе и пустая болтовня. Ситуация точь-в-точь как на той пересдаче, когда мы сблизились.
Отношения учителя и ученицы, разница в возрасте — это, конечно, не изменилось.
...Изменились только мои чувства к учителю.
— Слушайте, учительница. Давайте сходим на свидание. Я выберу вам одежду ♡
— Вы неисправимы. Пока Уэхара-сан ученица, а я учитель, наши отношения не изменятся.
— Почему вы так категоричны? Не попробуешь — не узнаешь, нет?
Учительница вздохнула так, чтобы я услышала.
— А ведь совсем недавно вы боялись влюбляться. Любовь действительно меняет людей.
— Значит, это вы меня изменили, учительница.
Я хочу говорить ей «люблю» каждый день. Хочу, чтобы она поскорее меня полюбила.
Я передаю свои чувства каждый раз, когда мы остаемся одни, так что, по идее, ей уже должно захотеться меня поцеловать, но она каждый день сухо и по-деловому отвергает меня.
Учительница, научившая меня чувству любви, с безответственностью, не свойственной педагогу, пытается сделать вид, что моей первой любви не существует.
Наши мнения параллельны, но взгляды пересекаются.
Ах, вот бы можно было влюбить в себя, просто глядя в глаза.
— ...Уэхара-сан. Я...
Губы учителя слегка приоткрылись, и в этот момент — раздался знакомый бездушный звонок.
Меня резко вернуло в реальность, и контур учителя в лучах заката вызвал невыносимую тоску.
— Учительница, сейчас...
— ...Уже столько времени, ученикам пора домой. До завтра.
— А, угу. До завтра, учительница.
Сказав это, как ни в чем не бывало, учительница быстро вышла из класса, как и после урока.
Я расстроилась, что звонок помешал, но радость пересилила, и мои щеки расплылись в улыбке.
— ...Сказала «до завтра».
Учительница не заметила? Завтра у нашего класса нет её урока.
Значит, она думает, что я приду к ней после уроков и завтра? Хочется сказать: «Ну и самомнение», но если поддразнить, она опять закроется, так что не буду. Я и правда собираюсь прийти.
Я коснулась щек, горящих из-за учителя, и тихо выдохнула.
Чувства учителя принадлежат ей, но я, эгоистка, всё равно не могу не желать.
Ну же, учительница. Полюби меня.