Том 1 - Глава 3: МАГИЧЕСКИЙ РЫЦАРЬ

Шли дни, и листья на ровно посаженных деревьях гинкго, выстроившихся вдоль главной улицы, сменили цвет с зеленого на желтый, завершая свою трансформацию. Казалось, ещё вчера солнце стояло высоко даже вечером, из-за чего ржаво-красное небо казалось одиноким и почти более холодным, чем в обычный зимний день.
Сидзуку Асю задернула шторы и заговорила в комнате.
— Люди выглядят такими маленькими с шестого этажа. Чем меньше они выглядят, тем менее человечными кажутся.
— Ты тоже так думаешь, Сидзуку?
— Полагаю, это не очень в стиле девочки-волшебницы.
— Но это определенно в стиле Сидзуку — ломать голову над идеями.
Нана Хабутаэ усмехнулась, и выражение лица Сидзуку смягчилось. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она в последний раз улыбалась. Будь то Нана Хабутаэ или Сестра Нана, в последнее время она носила только грусть и слезы, никогда не улыбалась.
Квартира была записана на имя Наны, но Сидзуку была практически её соседкой. Она приходила и уходила свободно, возвращаясь к себе домой едва ли раз в неделю.
Сидзуку была популярна в средней и старшей школе. С самого детства она получала комплименты за свое лицо, прекрасное, как у ангела или эльфа, и превращение в Винтерпризон не сильно изменило её внешность. Она, безусловно, была девушкой, но андрогинный и таинственный ореол вокруг неё делал её популярной примерно у 30 процентов парней и 70 процентов девушек. У неё был опыт отношений с обоими полами, но ни одни из них не длились долго. Однако её отношения с Наной длились нехарактерно долго.
Они впервые встретились на университетском семинаре. В конце концов, они подружились, проводя выходные вместе, и Нана показала Сидзуку игру, в которую недавно начала играть, — «Проект воспитания девочек-волшебниц». Так что казалось судьбой, что когда выбрали её, Нану выбрали тоже. Однако это не было причиной, по которой они остались вместе. Сидзуку не была наивной молодой девушкой, очарованной «родственными душами» и тому подобным — она тянулась к Нане ещё до своей трансформации.
— Наверное, её улыбка просто слишком милая.
— Ты что-то сказала?
— Нет, просто бормочу про себя.
Она сидела на диване, скрестив ноги и перенеся вес на подлокотник. Нана постоянно твердила, что это неприглядно, что вряд ли это удобно, и что это похоже на монашеское самобичевание, но эта поза была наиболее расслабляющей для Сидзуку. Она могла быть такой только в безопасном месте, где не было опасности нападения.
Книжная полка была забита любовными романами, мангой и сборниками романтических стихов, а светло-розовые обои при ближайшем рассмотрении имели слабый узор из сердечек. К пробковой доске были прикреплены фотографии улыбающихся Сестры Наны и Винтерпризон, они же Нана Хабутаэ и Сидзуку Асю. Одна фотография особенно привлекла внимание Сидзуку, и она встала. У неё был загнут уголок, поэтому она разгладила его и убедилась, что он прямой, после чего вернулась на диван.
— Ты такая перфекционистка.
— Кто-то назвал бы это просто придирчивостью.
— Так ты осознаешь это? — Нана снова рассмеялась. — Не смеши меня, пока я имею дело с огнем.
— Сегодня в меню карри?
— Близко, но мимо.
— Тогда рагу?
— Верно, сливочное рагу с аралией. Потребуется время, чтобы убрать горечь, так что будь терпеливой, хорошо?
Выражение лица Сидзуку помрачнело, резко контрастируя с лицом Наны, которая легонько помешивала содержимое кастрюли половником. Аралия? Сливочное рагу? Сейчас даже не сезон для них...
Нана постоянно беспокоилась о том, что она тяжелее нормы. Из-за этого она отказывалась есть то, что хотела, во имя своей диеты.
— Тебе не нужно страдать, чтобы стать худой. Кроме того, твоя округлость — это здоровье и, что более важно, это мило. — Единственный раз, когда Сидзуку попыталась дать ей искренний совет, Нана игнорировала её три дня. Ты худая, когда превращаешься в девочку-волшебницу, так в чем проблема? — подумала она про себя, но позаботилась о том, чтобы никогда не говорить этого вслух. Ей никогда не понять девичье сердце Наны, но ей приходилось притворяться, иначе она снова получила бы холодный прием.
В последнее время Нана не только сдерживала аппетит, но и пыталась ограничивать себя овощами. Каким-то образом она добывала горные овощи для блюд, о которых Сидзуку никогда не слышала. Конечно, чуждые блюда означали чуждые вкусы, и каждое новое озадачивало Сидзуку.
И всё же...
Просто приятно видеть её улыбку, — подумала она.
Нана обычно была жизнерадостной девушкой, и она светилась от радости, имея возможность спасать других как классическая героиня. Но с тех пор как число активных девочек-волшебниц в городе достигло шестнадцати и их заставили сражаться друг с другом, это сияние угасло.
Сидзуку — Винтерпризон — знала, что ей нужно делать.
Немурин. Рулер. Пока что их было двое. Оставалось сократить ещё шестерых. Она должна была убедиться, что Сестра Нана не окажется одной из них. Одно лишь представление о её смерти разбивало сердце Сидзуку.
Что-то казалось неправильным в кончине Рулер, и предложение Свим Свим огромного количества очков бесплатно определенно было с этим связано. Некоторые среди них не довольствовались простым сбором конфет, как предписывали правила.
Она взяла стеклянное украшение в виде рыбки со стола и посмотрела сквозь него на Нану, работающую на кухне. Искаженная фигура другой девушки казалась намного стройнее. Улыбка наползла на её лицо, поэтому, чтобы скрыть её, она окликнула Нану.
— Давай сходим куда-нибудь после еды. У тебя есть планы на сегодня?
— Я думала сходить на гору Таконами.
— Я не одобряю твои далекие прогулки. Сейчас опасно.
— Со мной всё будет в порядке, пока ты рядом. Но мне действительно нужно пойти сегодня.
— Зачем?
— Музыкант Леса, Кранберри, связалась со мной и настояла на встрече. Может быть, она слышала о наших усилиях. Может быть, на этот раз она согласится помочь...
Нана слабо улыбнулась. Вероятно, она была в стрессе, потому что Топ Спид отреагировала неблагосклонно, а Риппл была практически враждебна. Сидзуку просто хотела обнять её.
Встреча была назначена на два часа ночи в каменоломне на горе Таконами.
Музыкант Леса, Кранберри — Нана видела её в чате раньше, но никогда не встречала в реальной жизни. Она только «видела» её, а не «разговаривала с ней», потому что, хотя у Кранберри была высокая посещаемость чата, она почти никогда ничего не говорила. Всё, что она делала, — это услаждала их слух фоновой музыкой. Она была загадочной. Разве не все, кто посещал чат — за исключением Винтерпризон, которая была там только для сопровождения другой, — делали это, потому что хотели поговорить? Но, несмотря на то, что она посещала каждый чат, она хранила молчание и никогда не вмешивалась.
Сестра Нана была в восторге от потенциального нового товарища, но Винтерпризон была настороже. Иногда те, у кого не было очевидных целей или принципов, доставляли больше проблем, чем те, кто был открыто опасен.
Кранберри прибыла точно вовремя.
— Добрый вечер, Сестра Нана. Вайсс Винтерпризон.
— Добрый вечер, Музыкант Леса, Кранберри.
— Просто Кранберри подойдет, Сестра Нана.
— Очень хорошо, Кранберри. Я видела тебя много раз в чате, но это наша первая личная встреча.
— Вы двое именно такие, какими я вас представляла. Я немного удивлена.
В то время как Винтерпризон просто слегка наклонила голову и сухо поблагодарила, двое других беседовали весело и непринужденно. В чате Кранберри была упрямо молчалива, но при личном разговоре казалась скромной взрослой женщиной, сведущей в правилах светского этикета.
Длинные заостренные уши торчали из-под её небрежно струящихся светлых волос, а тонкие лозы, усеянные цветами всех размеров, обвивали её плечи, ноги, талию и бедра. На ней была блузка с оборками и травянисто-зеленый жакет, скрепленный янтарной брошью, и верхняя половина её наряда казалась довольно скромной. Но внизу её бедра были почти полностью обнажены, и это, в сочетании с её двадцатилетней внешностью — древней для девочки-волшебницы — делало всё это ещё более волнующим. Выслушав страстное предложение Сестры Наны, она медленно открыла рот.
— У меня есть к вам вопрос, если вы не против?
— Да, пожалуйста. Мы ответим на всё, что сможем.
— Не могли бы вы прекратить это?
— А?
— Прекратите пытаться испортить игру.
Сестра Нана повернулась к Винтерпризон за помощью. Она казалась совершенно сбитой с толку. Винтерпризон вынула правую руку из кармана, куда она её сунула, и улыбка наползла на лицо Кранберри.
— Эм... Что это значит?
— Именно то, о чем вы думаете.
Винтерпризон сделала шаг вперед, заслоняя собой смущенную Сестру Нану.
— Винтерпризон. Я хотела сразиться с тобой с того дня, как услышала слухи.
— Что?
— Что никто никогда не заставлял тебя успешно использовать правую руку в рукопашном бою.
Винтерпризон быстро оценила обстановку: справа обрыв; слева груды гравия; под ногами разбросанные камни. Погода была довольно ясной, и она не видела подготовленных ловушек или засад. Каменоломня была, точнее говоря, заброшенной каменоломней, так как строительная компания, владевшая землей, давно распалась. Всё ценное, от машин до припасов, уже было изъято и демонтировано, бесполезный хлам остался среди камней разной формы и размера. Вежливое поведение Кранберри осталось неизменным. Её аура тоже не изменилась.
Медленно она сделала шаг вперед.
Она была в зоне досягаемости. В тот момент, когда Винтерпризон осознала это, Кранберри нанесла молниеносный удар ногой сверху. Винтерпризон сумела заблокировать левой рукой, но удар был тяжелым, и её кости заскрипели. Огромная сила растрепала её шарф. С тихим вскриком Сестра Нана упала на пятую точку.
— Этот длинный шарф очень подходит этой каменоломне.
Пальцы Кранберри метнулись к лицу противницы, заставив Винтерпризон использовать свою магию — создание стен. Материал стен зависел от того, где она находилась, поэтому в каменоломне это был камень. Возвышаясь на шесть футов (1,8 метра), шириной в три фута (0,9 метра) и толщиной в дюйм (2,5 см), монолит рассек землю между ними. Атака Кранберри, однако, легко пронзила его и превратила в щебень, заставив Винтерпризон перекатиться по земле, чтобы уклониться.
Кранберри была физически сильнее средней девочки-волшебницы, но она не просто атаковала. Она использовала боевые искусства. В её движениях сквозила уверенность ветерана. Без колебаний она целилась в глаз — и в мозг прямо за ним. Она явно стремилась убить.
— Винтерпризон!
— Назад, Сестра Нана.
Ей нужно было увеличить дистанцию между ними и увести Сестру Нану подальше от врага. С этими двумя целями Винтерпризон отступила на шаг. Каменоломня была усеяна препятствиями, заставляя её следить даже за простыми движениями, но Кранберри, казалось, вообще не смотрела под ноги, приближаясь. Она не принимала никакой боевой стойки. Она просто улыбалась.
Она разрушала, уничтожала и даже перемахивала через стену за стеной. Каменные укрепления Винтерпризон были совершенно бесполезны как барьеры, не могли даже замедлить её. Они не были слабыми, потому что были усилены магией. Камень или нет, они должны были быть крепче стали, но перед неестественной силой Кранберри они были не лучше деревянных заборов.
Предвидя атаку, Винтерпризон сделала еще полшага назад. Но атака, которую она ожидала, так и не последовала. Кранберри шагнула вперед, сокращая огромный разрыв. Винтерпризон заблокировала низкий удар голенью и почувствовала тупую боль — острые носки нападавшей врезались прямо в неё.
Снизу Кранберри пошла наверх. Дуга её удара, нацеленного в голову Винтерпризон, развернулась, проскользнула сквозь защиту и нашла точку опоры в её грудной клетке. Удар был достаточно мощным, чтобы выбить воздух из легких.
И она не остановилась. От середины к верху, носок Кранберри ударил в висок Винтерпризон. Пошатываясь, Винтерпризон не смогла полностью избежать атаки. Удар рассек ей щеку, брызнули кровь и плоть, сломалась скула, раскрошились зубы. Она слышала повреждения прямо барабанными перепонками. С силой топнув ногой, Винтерпризон едва устояла.
Затем она почувствовала новую энергию в животе. Это была магия. Не её изначальная сила, впрочем — Сестра Нана давала ей силу. Теперь она могла дать отпор.
К тому времени, как Винтерпризон была внутренне готова контратаковать, нога Кранберри уже была перед её лицом. Она туго обмотала свой шарф вокруг неё, прежде чем другая девушка успела среагировать. Хотя и символический, этот предмет одежды был не просто украшением. Это было оружие. Словно молния, она дернула назад всем своим весом, чтобы поймать ногу Кранберри. Сосредоточившись полностью на руках, сжимая достаточно сильно, чтобы сломать кость, она махнула вверх, а затем вниз, и Кранберри полетела в стену, которую та только что создала. Не в силах смягчить падение, её голова врезалась в камень, и кровь брызнула повсюду.
Тело девушки подпрыгнуло и покатилось по гравию, и Винтерпризон бросилась в погоню. Она возвела баррикаду, чтобы отрезать любой путь к отступлению и остановить её на месте, затем схватила её. Она кувыркалась с ней в клубке конечностей, сжимала руки Кранберри, прижимала её ноги, тянула за длинные волосы и, наконец, связала её ими. Оседлав Кранберри, Винтерпризон посмотрела на неё сверху вниз.
Она била её без пощады. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь раз. Кранберри, казалось, уклонялась от ударов, стараясь уменьшить урон. Винтерпризон продолжала натиск. Не было нужды заканчивать всё одним ударом. Понемногу они будут накапливаться. Снова и снова, пока она не услышит боль.
— Винтерпризон! Сзади! — услышала она крик Сестры Наны. Она резко обернулась, но там ничего не было — только Сестра Нана, выглядящая ошеломленной. Тяжелый удар пришелся по затылку и сбросил её с Кранберри. Винтерпризон вцепилась кончиками пальцев в гравий, чтобы затормозить, затем сжала руку в кулак, встав на колено.
Она инстинктивно отреагировала на голос Сестры Наны позади себя, но там ничего не было. Всё, что она сделала, — это предоставила Кранберри огромную возможность. Сестра Нана ни за что не стала бы отвлекать её специально, а её замешательство говорило о том, что она даже не кричала.
Тогда магия Кранберри?
Сквозь затуманенное зрение она видела, как Кранберри пытается встать. Винтерпризон активировала свою магию, вставая, а затем рванула к ней. Хоть это и казалось нелогичным, она поместила стену между собой и Кранберри. Она была бы разрушена без особых усилий, так что ей просто нужно было перекрыть обзор врага на мгновение.
Винтерпризон подхватила Сестру Нану, прыгнула к обрыву напротив Кранберри и отступила из каменоломни.

Они ушли.
Кранберри знала гору Таконами как свои пять пальцев. Не говоря уже о том, что её пять чувств, особенно слух, намного превосходили пределы смертных. Она была уверена, что сможет поймать их, если будет преследовать.
Но она этого не сделала. Она посмотрела вниз с вершины обрыва, увидела, что кустарник и склон закрывают большую часть обзора, и пожала плечами.
— Ты позволяешь им уйти, пон?
Голос из её магического телефона был смутно презрительным и обвиняющим. Кранберри была впечатлена тем, что синтетический голос мог так искусно имитировать эмоции.
— Разве ты не говорила, что собираешься прикончить Сестру Нану, пон? Оставив её в живых, ты не поможешь прогрессу игры, пон.
— Это... может быть не совсем так.
Как давно Кранберри в последний раз сражалась с кем-то на равных вот так? Как давно кто-то заставлял её использовать свою магию?
Её силы позволяли ей управлять звуком. Её «Винтерпризон! Сзади!» голосом Сестры Наны отвлекло противницу достаточно надолго для удара по беззащитному затылку. Если бы Кранберри не была связана, она могла бы убить её, но вместо этого Винтерпризон сбежала, будучи лишь раненой.
Вайсс Винтерпризон была сильнее всех, с кем она когда-либо сражалась. Она шла ноздря в ноздрю с Кранберри, пусть и с помощью Сестры Наны. Столкнувшись с противником, на котором она наконец могла выложиться по полной, радость забурлила в ней, словно искорка, сверкающая глубоко в мозгу. Этот опыт заставил её почувствовать себя влюбленной девочкой. Возможно, так оно и было.
Для нормального боя с ней Кранберри нужно было избавиться от источника её сдержанности, Сестры Наны. И всё же без неё Винтерпризон была не так уж сильна. Это было печально со всех сторон, на самом деле.
— Я хочу время подумать. Давай пока отложим это.
— Как безответственно, пон.
— Тогда как насчет этого? Я поищу всех, кто сочувствует Сестре Нане... и устраню самых сильных.
Самым главным требованием было, чтобы они были сильными. Сражаться насмерть, жизни на кону — только тогда она была не одинока. Текущая кровь, разлетающаяся плоть, вываливающиеся внутренности, и каждый понимает другого идеально. Единственным ограничением было то, что противник должен быть сильным. Она не хотела прерывать общение одним ударом.
Она осознавала, что её жажда битвы граничит с суицидальной, но она никогда бы не приняла эту роль, если бы не было драк. Кранберри не планировала меняться. Кровь текла из её носа не переставая, пока помешанная на битвах Музыкант Леса вытирала её запястьем.

Свим Свим, в своей новой должности лидера, унаследовала волю Рулер на базовом уровне, но также сделала её своей собственной. Она знала, что именно так поступила бы Рулер на её месте. Она по-прежнему ставила кражу конфет выше их самостоятельного заработка, но теперь была мудрее в методах. Напав на Белоснежку, они бросили ей вызов в лоб и едва преуспели. Ла Пюсель оказалась сильнее, чем ожидалось, и её способность отбиться от троих и прийти на помощь Белоснежке стала причиной того, что их успех был таким шатким. Если бы Белоснежка была так же сильна, как Ла Пюсель, если бы Ла Пюсель была хоть немного сильнее, если бы кто-то из них обладал невероятной магией — тогда план определенно закончился бы полным провалом.
Но это то, что случалось при лобовой атаке. Почему бы не атаковать сбоку или сзади? Свим Свим рассмотрела все варианты. Что она могла сделать? Что она должна сделать? Как лучше всего получить больше конфет? Как вывести противника из строя и забрать его конфеты? Снова, и снова, и снова она думала, пока Ангелы Пики не внесли предложение.
— Как насчет того, чтобы саботировать того, кто на первом месте?
— Кампания по очернению, да? Сестрёнка, ты такая маги-крутая.
И так они отправились на форумы и начали распространять ужасные слухи о Белоснежке. Было сюрреалистично видеть ангелов-близнецов, сидящих в углу храма, прижавшись головами друг к другу и печатающих на магических телефонах.
— Я скажу, что та девчонка в белом ограбила меня!
— Тогда я скажу, что ведьма накричала на меня!
— А ниндзя пнула меня!
— Монашка ударила меня в плечо!
Свим Свим начала задумываться, нашла бы Рулер метод получше в конце концов.

— Спасибо за еду.
Закончив ужин, Коюки поставила миску и вздохнула. Она чувствовала, что кто-то наблюдает за ней, и когда подняла голову, обнаружила, что это её отец. Его беспокойство и любопытство были безошибочны. Коюки неуютно заерзала на стуле.
— Ч-что?
— О... Ничего.
Почему-то он заколебался и шлепнул себя по лбу ниже редеющей линии волос. Он вел себя странно. Обычно патриарх семьи Химэкава выражал свои мысли яснее. Звуки того, как мама моет посуду на кухне, были такими же, как всегда.
— Серьезно, что, пап? Ты меня пугаешь.
— Ты просто кажешься подавленной в последнее время.
Коюки отреагировала с шоком и уставилась на отца в пижаме. Всё, кроме волос, было поразительно похоже на то, как было много лет назад. Чем старше она становилась, тем больше люди говорили, что она похожа на него, но она хоть убей не видела сходства.
— Ты ещё и меньше ешь. Вчера едва притронулась к палочкам. Ты бледная. Мама думает, что это могут быть проблемы с мальчиками.
С кухни донесся громкий крик: «Я же говорила тебе не говорить этого!»
— Сегодня... ты казалась более подавленной, чем обычно, но, по крайней мере, съела всё. Какое облегчение.
— Эм, точно.
— Полагаю, это значит, что ты нашла какие-то ответы.
— Да, наверное.
— Так это был мальчик?
— Пап! Боже!
Она встала и чуть не споткнулась, убегая по коридору и вверх по лестнице, а затем рухнула на кровать.
Значит, они знали, что она в депрессии. Другими словами, она заставила их сильно волноваться. Она почувствовала вину, но комментарий про мальчиков заставил её мгновенно забыть об этом. На секунду лицо Соты всплыло в голове, затем сменилось на Ла Пюсель. Коюки покачала головой, чтобы прогнать образ.

Школа, работа и заработок магических конфет. В школе она работала ради будущего; на работе — ради сохранения настоящего; а когда была девочкой-волшебницей — ради сохранения жизни. Она не могла расслабиться ни в чем. Единственное время, когда Кано могла думать, было перед сном, в ванной и по дороге домой из школы.
Прогулка от её дома до станции занимала пять минут, от школы до станции — семь минут. В течение тридцати пяти минут между станциями, включая пересадки, Кано покачивалась в такт движению поездов. Когда у неё были деньги, она купила проездной, но он действовал только до конца третьего триместра второго года обучения. В третьем году ей пришлось бы покупать велосипед, а если она не найдет дешевый, ей придется ходить в школу пешком. Поэтому она решила, что, по крайней мере, возьмет всё возможное от спокойных поездок на поезде, пока может.
В школу и из школы её поезд всегда был полон учеников средней школы. Кано стояла одна среди школьников и их пустой болтовни, глядя в окно. Среди видов была большая красная вывеска в форме ромба китайского ресторана «Косю». Он славился своими вкусными вареными пельменями, но вороны имели обыкновение роиться в мусорной зоне за рестораном. Владелец также был известен своим упрямством, так что жалобы на это оставались без внимания. Возможно, она могла бы что-то сделать.
Здание перед станцией было муниципальным гаражом, готовым рухнуть в любой момент. Самая первая ступенька лестницы между первым и вторым этажами проржавела и была испещрена мелкими дырами. Место остро нуждалось в ремонте. Рано или поздно кто-нибудь пострадает. К сожалению, любые отчеты, скорее всего, останутся неуслышанными. Возможно, ей стоит спросить Топ Спид, есть ли у неё какие-нибудь инструменты для ремонта.
Прямо рядом с супермаркетом и его яркими вывесками был пешеходный мост. Примерно раз в три дня, около десяти вечера, широкоплечий мужчина средних лет сидел там на скамейке, что вызывало у неё любопытство. По одежде казалось, что у него стабильная работа, но он всегда вешал голову с выражением боли на лице. Возможно, ей стоит поговорить с ним однажды.
Эти мысли проносились в её голове, как поезд, проносящийся через Накаядо. Кано достала телефон из школьной сумки — не магический, а обычный. Интернет всё ещё гудел от наблюдений за девочками-волшебницами. И, конечно, Белоснежка превзошла всех остальных. Всякий раз, думая о Накаядо, Кано задавалась вопросом: та просто хочет заработать конфет или действительно так сильно заботится о назначенном районе? Два месяца назад это определенно было бы первое. Теперь она не была так уверена. Первое казалось больше в духе Кано, в то время как второе казалось мотивацией раздражающей хлопотуньи. И всё же она не могла сказать наверняка.
Отчаянная нужда Кано в конфетах заставила её исследовать каждый уголок Накаядо. В результате, от ситуации с мусором у китайского ресторана до лестницы гаража, не было ничего, чего бы Кано не знала. Однажды она показала Топ Спид лишь верхушку своих обширных знаний, и другая девушка похвалила её, сказав: «Ого, ты всё знаешь! Вот такая любовь должна быть у девочки-волшебницы к своему району!» Кано просто цокнула языком на эту суету, но не то чтобы она была недовольна.
Думала ли Белоснежка о таких вещах, помогая людям? Кано прочла дальше по странице. Там были истории о том, как девушка в белом помогла починить велосипедную цепь, не заботясь о том, что испачкает платье, и как однажды она утешала плачущего ребенка, хотя сама выглядела так, словно хотела заплакать. Всё это были слухи, но действия и поведение рисовали яркую картину её истинного характера.
Услышав объявление своей станции, Кано убрала телефон в сумку.

Винтерпризон тяжело переживала свое поражение, близкое к проигрышу. А атака со стороны той, кто согласился на переговоры, ранила Сестру Нану. Горечь наполняла Винтерпризон из-за проигрыша в её специальности, рукопашном бою, даже если она была отвлечена магией. Её неспособность защитить Сестру Нану стала травмой, но это было ничто по сравнению с тем, что чувствовала сама Сестра Нана. Её самоуверенность привела к тому, что она ранила, а не убила противника, но она поклялась, что при следующей встрече убьет этот кусок мусора одним ударом.
Но для измученной Сестры Наны не было времени на отдых.
На следующий день после их битвы с Кранберри она узнала, что будет наставницей новейшего пополнения в их рядах. Винтерпризон убеждала её отказаться или попросить больше времени, но изможденная Сестра Нана упрямо отказывалась делать и то, и другое.
Девочки-волшебницы исцелялись быстро, так что раны Винтерпризон уже полностью исчезли. Сердце Сестры Наны, однако, не подавало признаков исцеления. Пока она ковыляла вперед, Винтерпризон следовала на два шага позади, думая: Если эта новенькая попытается навредить Сестре Нане, пощады не будет.
Глубокая темная ночь накрыла город Кобики. Непроглядный мрак скрывал даже присутствие девочек-волшебниц. Здесь не было высоких зданий, но вдали от фонарей никто не мог заметить нескольких человек, ведущих беседу. Воспользовавшись этим, Винтерпризон и Сестра Нана решили провести встречу перед заброшенной фабрикой.
Район, давно прозванный Лесной улицей, пережил длительный период рецессии, из-за чего многие предприятия закрыли свои двери и остановили фабрики. Только безрассудные идиоты, желающие испытать свою смелость, профессиональные воры и чудаки скрывались здесь. Скорее всего, девочку-волшебницу сочли бы чудачкой, а не воровкой, пренебрежительно подумала Винтерпризон. Но в этот момент Сестра Нана вошла в поле её зрения и быстро прогнала эту мысль.
Сестра Нана была святой, готовой пожертвовать собой ради спасения другого. Винтерпризон не считала себя даже близкой к святой, но она бы умерла ради другой женщины.
А что насчет той, другой, перед ней?
С её в принципе нормальной одеждой у Винтерпризон было мало оснований для суждений, но наряд этой девушки был относительно простым. Она казалась почти главной героиней одной из книг на полке Наны Хабутаэ — «Приключения Алисы в Стране чудес», ожившей наяву — за исключением цвета. В книге главная героиня не носила всё черное. Эта Алиса, черная как мокрое вороново крыло с головы до ног и тихая как мышь, напоминала кого-то, возвращающегося с похорон в трауре. В правой руке она держала белого кролика, который, вместо того чтобы выглядеть милым, усиливал её жутковатость.
Впрочем, одежда была не единственным элементом её нездорового образа. У девочек-волшебниц, даже у бандиток вроде Каламити Мэри или сумасшедших вроде Кранберри, была красивая кожа, гладкие щеки и здоровые пропорции. Они демонстрировали свою физическую красоту в её естественной форме.
Но у этой особы — Хардгор Элис, новенькой под опекой Сестры Наны — были глубокие мешки под мертвыми черными глазами. Она стояла слегка сгорбившись, её бледные губы были приоткрыты на ширину мизинца, руки безвольно свисали по бокам. Цвет её лица был скорее бледным, чем белым, как у человека с постоянным несварением желудка.
Невозможно было сказать, слушала ли она на самом деле, пока Сестра Нана страстно болтала, несмотря на свою депрессию. Винтерпризон казалось, что она витает в облаках.
— Сейчас самое время объединиться. Мы должны объединить наши знания и думать вместе, чтобы избежать новых жертв. Нам нужна идея, чтобы вырваться из нашей нынешней дилеммы.
Нет ответа. Ни признака того, что она слушает. Вероятно, она даже не моргала. Хардгор Элис не пошевелила и мускулом с тех пор, как представилась.
Вся причина, по которой они вообще оказались в этом затруднительном положении, заключалась в том, что была добавлена шестнадцатая девочка-волшебница. Так не должна ли Элис, как шестнадцатая, чувствовать хоть немного вины? Если она не планировала слушать, то могла бы хотя бы притвориться. Сестра Нана заслуживала хотя бы этого.
Элис раздражала Винтерпризон, и разочарование разгоралось всё сильнее с течением времени.
Сестра Нана объяснила, что цель магии — делать других счастливыми. Нет ответа.
Она поделилась своим опытом нападения Каламити Мэри. Нет ответа.
Она объяснила, как они зарабатывают конфеты, совершая добрые дела, и что раз в неделю девочка с наименьшим количеством конфет исключается из списка. Нет ответа.
Она рассказала о своем сожалении по поводу Немурин. Нет ответа.
Немного смутившись, она поделилась тем, как исключили Рулер. Нет ответа.
Даже их стычка с сумасшедшей Кранберри. Нет ответа.
Винтерпризон приближалась к пределу своего терпения. Из-за её холодного вида и тихого нрава большинство сказало бы, что она спокойна и логична, но на самом деле Винтерпризон была вспыльчивой. Она была готова накричать на девчонку.
— Я слышала, что на днях напали на Белоснежку. Спорю, они охотились за её конфетами. В конце концов, она бесспорный лидер по заработку конфет. О, как подло...
Плечо Элис дернулось.
— Эта Белоснежка.
Сестра Нана замолчала. Она чуть не пропустила тихий шепот — первый раз, когда Элис открыла рот с момента их встречи.
— Это белая девочка-волшебница?
— А?
— Белоснежка — это белая девочка-волшебница?
— Да, верно.
— И её одежда как школьная форма?
— Да.
— Вы знаете, где она?
— Я полагаю, ей назначили Кубегахаму. Не так ли? — Последняя фраза была адресована Винтерпризон, но прежде чем та успела ответить, Элис развернулась на каблуках и убежала. Её шаги затихли вдали.
— Она вообще знает, как сказать спасибо? — пробормотала она, прекрасно понимая, что это не имеет значения.
— Ты думаешь... она пошла помогать Белоснежке?
Винтерпризон сочла более вероятным, что та взволнованно бросилась грабить девочку с наибольшим количеством конфет, но знала, что эта мысль расстроит Сестру Нану, поэтому с каменным лицом кивнула.

Ла Пюсель сожалела. Глубоко, глубоко сожалела. Глубоко, глубоко, глубоко, глубоко, глубоко сожалела. Она сожалела, что была настолько наивна, думая, что обновление магических телефонов будет использоваться только для добровольных передач. Она должна была предвидеть, что люди будут использовать это для воровства. Так она была бы более настороже.
Она сожалела, что сделала стальную башню в Кубегахаме местом встречи с Белоснежкой. Они даже говорили об этом в чате, так что это было практически общеизвестно. Вероятно, это было самым привлекательным моментом для любых потенциальных преступников, желающих напасть.
Она сожалела, что была так уверена, что они с Белоснежкой разделяют одни и те же идеалы. Белоснежка никогда не хотела сражаться. Высокомерие заставило Ла Пюсель поверить, что их видение того, какой должна быть девочка-волшебница, совпадает.
Она сожалела, что не поняла, что первая атака была отвлекающим маневром, пока это не было сказано вслух. Она была так взволнована возможностью использовать свою полную силу, опьянена ею, что подвергла Белоснежку опасности. Это была полностью её вина, что 37 000 конфет были украдены.
Но она не просто сожалела. Ла Пюсель активно работала над тем, чтобы всё, что она делает как девочка-волшебница, проходило безопаснее и глаже, чем когда-либо прежде. Каждый день они меняли место встречи. Чтобы минимизировать риск, они делили конфеты между собой. Всякий раз, когда они были вместе, они разговаривали спиной друг к другу. Так они могли реагировать на атаки с любой стороны.
А еще был стыд.
Она поклялась защищать Белоснежку, что бы ни случилось, и всё же всего несколько дней спустя они потерпели сокрушительное поражение. Это было невыносимо. Ей было так стыдно, что она не могла заставить себя посмотреть на подругу. И всё же, конечно, она не могла позволить себе этого не делать. Неизвестно, когда что-то подобное может случиться снова, и именно тогда ей нужно будет защитить её. Белоснежка, однако, впала в депрессию, несмотря на то, что её спасли. Ла Пюсель отчаянно хотела подбодрить её.
Вид грусти Белоснежки расстраивал её. Тот факт, что кто-то украл её конфеты — что девочка-волшебница додумалась украсть конфеты у другой — шокировал её. Попытки Ла Пюсель завязать разговор в основном получали вялые ответы. Если она молчала, единственным звуком между ними был ночной ветер, пока они обе смотрели вдаль.
Она вспомнила, как в детстве Белоснежка — Коюки Химэкава — ненавидела драки. Она была из тех девочек, которые плакали из-за ссор, которые её ни капли не касались. Из всех девочек-волшебниц она меньше всего подходила для воровства и причинения вреда другим.
Ла Пюсель должна была защитить её.
Воспоминание о Белоснежке в её руках на вершине стальной башни заставляло сердце биться чаще. Кровь стыла в жилах, когда она вспоминала атаку.
Теперь Белоснежки больше не было рядом с ней. Она уже ушла домой.
— Добрый вечер.
— Эй.
Внезапно сзади раздался голос, но Ла Пюсель ответила без шока или паники. Она чувствовала присутствие всю ночь. Что-то наблюдало за ними, и хотя она чувствовала это, Белоснежка, казалось, не замечала.
— Похоже, ты меня заметила.
— Ага.
— Конечно. Но тогда почему ты позволила Белоснежке уйти?
— Потому что так будет проще в одиночку.
— Ну, ну... Это всё упрощает.
Седьмой портовый склад был ниже стальной башни, но он был ближе к океану, поэтому густой, соленый запах волн на ветру был сильнее. В просветах между облаками мерцали звезды. Та, что стояла перед Ла Пюсель, казалась довольно взрослой. Все девочки-волшебницы, которых она знала, враги или друзья, выглядели от десяти до девятнадцати лет, но этой было по меньшей мере двадцать.
— Ла Пюсель, я слышала, ты победила в бою трое на одного.
— Я бы не назвала это победой.
— Не нужно скромничать. Мне лучше, если это правда. Твоя сила — единственная причина, по которой я бы бросила тебе вызов.
Ла Пюсель моргнула.
— Ты не охотишься за моими конфетами?
— Я Музыкант Леса, Кранберри. Мне не нужны конфеты. Всё, чего я хочу, — это сильный противник.
Девочка-волшебница, которая не пытается украсть конфеты, а? С момента последнего нападения прошло всего несколько дней, так что быть настороже было небезосновательно. Хотя ей было немного стыдно, что она так поспешила с выводами. Чтобы скрыть смущение, она шлепнула хвостом по крыше склада.
И всё же эта девчонка сумасшедшая, раз выслеживает сильных противников для битвы. Ну, если она хочет драки, Ла Пюсель ей её устроит. Ей нравились такие ситуации. Двое людей, стремящихся стать сильнейшими, встретятся и проведут чистый, честный бой, признавая силу друг друга. Она видела это столько раз в манге и аниме и всегда мечтала о чем-то подобном.
— Меня зовут Ла Пюсель. Музыкант Леса, Кранберри, я принимаю твой вызов.
— Большое спасибо.
Ла Пюсель обнажила меч, а Кранберри приготовила кулаки. Соленые брызги лизнули двух бойцов, когда они встали в стойку на крыше склада, шелестя цветами, украшающими тело Кранберри. Цветы напомнили Ла Пюсель о Белоснежке, но у Кранберри они были темнее, свежее и ярче.
ЧАТ №3
Фав: Ну что, время для еще одного увлекательного чата, пон!
Фав: Эм... но кажется, здесь никого нет, пон
Фав: Прошло три недели, а нас осталось двое. Это своего рода проблема, пон
Фав: Ну, неважно, пон. Все всё равно смотрят логи
Фав: Кранберри, спасибо, что всегда приходишь, пон
Фав: Больше никого нет, так что ничего страшного, если ты будешь играть свою музыку
Фав: Что ж, сегодня три объявления, пон
Фав: Две хорошие новости и одна плохая
Фав: Начнем с хороших новостей, пон
Фав: Магические телефоны получили еще одно обновление, пон
Фав: Теперь вы можете скачивать полезные предметы, пон
Фав: Всего их пять!
Фав: Они достанутся тем, кто успеет первым, так что помните: кто успел, тот и съел, пон!
Фав: Теперь к плохим новостям, пон
Фав: Ла Пюсель погибла в результате несчастного случая, пон. Это очень грустно, пон. Душераздирающе, пон
Фав: Но все, постарайтесь, чтобы эта жертва не была напрасной, пон
Фав: И последняя хорошая новость:
Фав: Поскольку Ла Пюсель мертва, на этой неделе никто не выбывает
Фав: Так что увидимся на следующей неделе!
Фав: О, и лидер по сбору ненавидит, когда объявляют её результаты, так что это отменяется, пон
Фав: Спасибо за понимание
Музыка из магического телефона больше не достигала её ушей. Дома, в школе, даже на похоронах Белоснежка сдерживалась, но теперь она кричала в воющие ветра — она корчилась, рыдала и била кулаками стальную башню. Не в силах обдумать, почему это случилось или что это значило для неё, Белоснежка плакала. Она рыдала и скорбела о смерти Ла Пюсель — Соты Кишибе.