Том 1 - Глава 19: Нана, к тебе

С той ночи мы не сказали друг другу ни слова — и незаметно прошёл целый месяц.
Точнее, я не отвечала на сообщения Мицуки, и новые больше не приходили.

Последнее было наутро после той ночи:
«Извини за вчера. Хочу ещё раз поговорить».

Я не хотела игнорировать. Просто не знала, что ответить, тянула — и упустила момент навсегда.
Каждый вечер я открываю то сообщение и мучаюсь.
Понимаю, насколько всё серьёзно, но трусость приковала меня к месту.

В школе Мицуки почти не говорит — друзей нет. Я даже голоса её не слышу.

Думала: если кто-то узнает, что я люблю девушек — жизнь кончена.
Будут тыкать пальцем, шептаться, бросать камни.
Но ничего не изменилось. Я хожу в школу как обычно.
Слухов нет — значит, Мицуки никому не сказала.
Я и не сомневалась: она умеет молчать.

На переменах все зубрят, а Мицуки, как всегда, тихо спит.
Без неё время летит на перемотке.
Я — пустая оболочка. Живу как раньше, но сердце осталось в ту ночь.
Даже не помню, как жила до близости с ней.

На доске с итогами промежуточных — моё имя, а двумя строчками ниже — Мицуки. Не на пике, но поднялась.
Значит, всё-таки готовится в местный вуз. Тот, где учится брат и работает папа — рядом с домом, идеально.
Не знаю, зубрит ли ночами или Тасуку стал спать дольше. Мы не разговариваем — одни догадки.

Мы просто вернулись к началу.
В первом-втором году даже не здоровались.
Односторонняя влюблённость. Должна была красиво закончиться — но я захотела большего.
Сама всё разрушила.

Мицуки ни в чём не виновата.
Она вымотана жизнью и вцепилась в меня — естественно.
Если не готов нести ответственность до конца — не протягивай руку.
Бросить на полпути — намного жестче.
Я должна была это понимать.

Если бы я осталась, отказалась от Токио…
Я могла бы «делать с Мицуки всё, что захочу».
Обнимать, целовать, спать с ней — когда угодно.
От одной мысли кружится голова.
Представляю, как погружаю в похоти — и тошнит от себя.
Бескорыстной любви не бывает — может, Мицуки права.
Но мне не только тело.
Те испуганные глаза…
Вспоминаю — сердце рвётся.
Заставить любимую так смотреть — значит моя любовь ошибочна.
Она всё поняла — и пошла ва-банк, как всегда рационально.

Если ничего не делать — до выпуска не поговорим.
Хочу закончить красивыми воспоминаниями.
Где я ошиблась? Думаю перед сном — и вижу один и тот же сон.
Тот дождливый день.
Перекрёсток. Мицуки с зонтом и Тасуку ждёт зелёный.
Я напротив — решаю, позвать или нет.
Не схвати я её тогда — остались бы чужими, я бы спокойно закончила школу с односторонней любовью.
Ни счастья, ни боли — серая жизнь.
Любая большая любовь со временем забывается.

Светофор зелёный. Идём навстречу.
В центре перехода я — даже во сне — протягиваю руку.
Сколько бы ни переживала тот день — всегда хватаю.
Не могу стереть драгоценные дни с ней.
Даже если впереди только боль и плохой конец.

＊＊＊

После уроков собираюсь — в парте книга, которой там быть не должно.
Цветастая обложка — тот самый роман, что я летом дала Мицуки.
Между страниц — сложенная пополам нежно-розовая записка.
Обернулась — Мицуки уже ушла.

«Нана, ты чего застряла?»
«А, сейчас».

Спрятала книгу в сумку, сердце колотится.
На платформе достала.
Книгу я давала без обложки — значит, Мицуки специально закрыла, чтобы никто не увидел.
Глаза защипало.

Дрожащими пальцами развернула записку.
Мелкий, кругленький, милый почерк Мицуки: «Нана, к тебе».

Прости, что так долго. Очень хорошая книга. Правда прекрасная история любви. Прочитай до конца — тебе точно понравится. Жалко продавать.

Коротко.
Но первая записка от Мицуки.
Слёзы подступили, я еле сдержалась, вытерла тыльной стороной ладони.

Дома легла на кровать и открыла книгу в цветастой обложке.
Обычная история: две девушки, недопонимание, любовь.
Но к финалу — слёзы ручьём.
Почему я не дочитала?
Сама отгораживалась фильтром: «мне такое не поможет».

Счастливый конец — слёзы счастья.
Две девушки в свадебных платьях на иллюстрации.
Закрыла книгу глубокой ночью.

Мицуки дала мне ещё один шанс помириться.
Если писать — то сейчас.
Но я всё ещё колеблюсь.
Если разойдёмся — больше не будет больно.
И ей тоже: не придётся «платить телом», чтобы меня удержать.
До выпуска меньше полугода. Сейчас можно всё превратить в воспоминания.
Нельзя идти дальше. Я знаю.
Но…Но.
Чего я хочу на самом деле? Уже не знаю.

＊＊＊

Обед кончился, идём с Маки на следующий урок — и нос к носу сталкиваемся с Мицуки, выходящей из кабинета воспитательной работы.
Ну почему именно сейчас…
Глаза в глаза — я невольно задержала дыхание.
За ней вышел Ханата, страшный дядька-воспитатель.

«Ого, редкость — Касэ-сан из воспиталки. Что натворила?»
Маки искренне удивилась. Я хотела отвести взгляд, но увидела, что Мицуки бледна как мел, и не смогла.
Её кулачки дрожали.

«Ямада, опять вся в нарушениях. Юбка короче некуда. Третий год — пора вести себя прилично. У тебя и оценки не те, что у Асами».

Ханата сверкает глазами. Маки нахохлилась:
«Учитель, смотрите — я же перекрасилась в чёрный! Похвалите, я от похвалы расту!»

Мицуки… что-то не так.
Заметила: её рука дрожит.
Почему она так напугана?

Мицуки посмотрела на меня — и без слов позвала: Нана.

Голоса не было, но я услышала.
Всё, что я обдумывала месяц, взорвалось внутри.

Мицуки сейчас просит помощи.

Не раздумывая, схватила её за тонкое запястье.

«Плохо себя чувствуешь?»
«Э…»

Её глаза дрогнули. Месяц… месяц она впервые на меня смотрит.
Сердце сжалось от боли и счастья одновременно.

«Учитель, Касэ-сан плохо, я отведу в медпункт».
«Э, Нана, а урок?»
«Маки, прости, иди одна. Учителю передай. Пошли».

Не дожидаясь ответа, потянула Мицуки за руку и пошла.