Том 1 - Глава 5: И сегодня снова звучит джингл

Я не знаю, что есть правильный ответ.
Была ли моя игра сейчас верной или ошибочной? Даже если звукорежиссер кивнул, это не всегда означает успех. Этот кивок может быть лишь вынужденным согласием, смирением.
«Главное, чтобы ты сама была довольна своей игрой».
Так говорят мэтры индустрии. Но даже если я думаю: «Получилось хорошо», меня тут же охватывает беспокойство, уверенность сменяется подозрениями, и я попадаю в лабиринт сомнений. Когда смотришь эфир, который транслируется на всю страну, всё равно не понимаешь, действительно ли это было правильно. Полного удовлетворения не бывает никогда.
Меня постоянно преследует тревога, я распята на кресте переживаний.
И всё же, мне остается только верить, что я права. Верить словам других. Верить во что-то внутри себя. Только так, обманывая саму себя, я могу продолжать играть.
Однако то, что неправильно, понимаешь сразу. Это чувствуется мгновенно.
Ошибка, компромисс, самонадеянность — они появляются передо мной в виде провала и атакуют меня.
Да, вчерашняя я была неправа.
— Кхе-кхе.
Проснувшись утром, я шмыгала носом, а кашель не прекращался. Голова была тяжелой, наверное, поднялась температура.
Я простудилась.
Причина очевидна. Вчера после гостевого эфира на радио я возвращалась под дождем и промокла. К тому же, придя домой, я, видимо, от усталости уснула на полу прямо в мокрой одежде. Это верх безответственности.
Для сейю забота о горле важнее красоты. Сейю без голоса не имеет смысла. Нельзя пренебрегать своим рабочим инструментом. Быть здоровым — это обязанность профессионала.
И всё же, я умудрилась заболеть.
Но сегодня запись радио «На этом всё». Я не могу позволить себе валяться дома.
В любом случае, надо переодеться. Не могу же я пойти на запись в пижаме.
А-а, как же ломит тело. Хочу спать дома.
Я мотаю головой, отгоняя мысли о побеге.
Нельзя, нельзя. Надо идти на работу.
— А-э-и-у-э-о.
Голос тоже хриплый. Может, леденцы для горла хоть немного помогут?
Сделав легкий макияж, я выскочила из дома.
То ли сегодня жарко, то ли из-за маски, то ли из-за температуры, но пот лился градом, и я то и дело вытирала его полотенцем.
— Ха-а, ха-а...
Потратив в два раза больше времени, чем обычно, я кое-как добралась до студии.
— Доброе... утро...
Я открыла дверь и вошла. Женщина из персонала, увидев меня, обеспокоенно спросила:
— Вы в порядке?
— Я... в порядке, кхе!
Сотрудница помрачнела, глядя на то, как я мучительно кашляю.
Очевидно, я была не в порядке.
Чем больше я шла, тем сильнее чувствовала жар. Я с трудом добралась сюда, много раз думая повернуть назад.
— Это работа, это моя работа...
Слабым голосом я пыталась подбодрить себя.
Честно говоря, даже стоять было тяжело. Я держалась из последних сил.
— Ты в порядке?
Я даже не заметила, что Кири-чан подошла ко мне.
— Ха-ха, в порядке я, Кири-чан.
Сказав это, я пошатнулась и прислонилась к стене.
— Канаэ!
Кири-чан выкрикнула мое имя.
— Прости, немного повело. Всё, я в норме, в норме, давай начинать совещание.
Мои попытки храбриться были тут же пресечены.
— Йошиока-кун, иди сегодня домой.
Я повернула тяжелую голову на голос. Уэшима-сан смотрел на меня со строгим лицом.
— Я могу, я смогу, пожалуйста, дайте мне работать, кхе-кхе.
Мое упрямство не звучало убедительно.
Выражение лица Уэшимы-сана сменилось со строгого на разочарованное.
И он бросил слова, как нечто само собой разумеющееся:
— Прозвучит жестко, но ты сейчас только мешаешь.
— Мешаю...
Слова пронзили меня.
— Да, мешаешь. Ты можешь заразить других. Если кашель попадет в микрофон, придется каждый раз монтировать. Мы не можем постоянно останавливать запись, проверяя твое состояние. Это займет в два раза больше времени. Я не могу просить персонал жертвовать собой ради тебя.
Я знаю. Я виновата.
Но я всё равно уперлась.
— Но у меня есть только это... только это радио...
Кири-чан смотрела на меня с тревогой.
— Мне жаль, Йошиока-кун.
Уэшима-сан не остановился.
— Ты профнепригодна.
От этих слов, от одной этой фразы в голове стало пусто.
— Не может быть, прошу, я прошу вас...
Я отчаянно умоляла Уэшиму-сана, но ни один мускул на его лице не дрогнул.
А, это конец.
Силы покинули мои руки.
Пейзаж перед глазами качнулся.
Бах.
Мир перевернулся.
— ...
Очнувшись, я поняла, что лежу на полу.
Пол был холодным.
Я слышала голос Кири-чан, отчаянно зовущей меня по имени, но сознание угасало.
Щелк.
И я полностью отключилась.

Кири: 『У меня грустные новости. Прошлый эфир стал последним для Йошиоки Канаэ-сан』.
OO: 『С этого выпуска с вами будет новый партнер Кири-сан — OO』.
Кири: 『Ура-а, OO-сан, прошу любить и жаловать!』
OO: 『Я буду стараться как новая старшая сестра для Кири-сан』.
Кири: 『Да, OO-сан, я на вас полагаюсь. Я очень уважаю вас как сейю, OO-сан, и мне невероятно радостно вести с вами радио』.
OO: 『Ну что ты, Кири-сан сейчас самая популярная и перспективная сейю. Это я безумно рада работать с тобой』.
Кири: 『Е-хе-хе, работать с такой красивой сестренкой — это лучшее, что могло случиться』.
OO: 『Ой, ну хватит~』.
Кири: 『Это не лесть. Раньше тут была тётка "под тридцать", которая вечно меня критиковала』.
OO: 『Вот как?』
Кири: 『Ага』.
OO: 『Действительно, это было странно. Кири-сан вечно говорила гадости, была в каком-то странном напряжении. Видимо, тебе приходилось пересиливать себя』.
Кири: 『Трудно признавать, но да, я пересиливала себя』.
OO: 『Теперь тебе не нужно напрягаться. Давай вести радио весело и вместе』.
Кири: 『Да♪ Тогда прощай, Йошио-маман, Йошиока Канаэ-сан』.

— Хах!
— Нет! Не хочу прощаться!
Я громко закричала и проснулась.
Что это было? Сон, реальность? Точно сон?
Где я?
Я огляделась. Белая комната. Я сижу на кровати? Нет, не сижу, я лежу в кровати.
Комната окрашена в оранжевый цвет заката.
Незнакомое место. Но я понимаю, где нахожусь.
Это больница.
Рядом был человек. Мой менеджер, Катаяма-кун, спал на стуле, скрестив руки на груди и опустив голову. Он спал так крепко, что даже не заметил моего крика.
Постепенно успокаиваясь, я начала вспоминать.
Я хотела забыть. Вспомнила провал, который не хотела вспоминать.
— Точно, я упала в обморок.
Пошла на запись с высокой температурой, несмотря на простуду, и упала. Уэшима-сан сказал идти домой, но я не послушалась и упала.
Я упала прямо на глазах у Кири-чан.
『Мне жаль, Йошиока-кун. Ты профнепригодна』.
Слова Уэшимы-сана были правдой. Я совершила поступок, недостойный профессионала.
— ...Ха-ха.
Издала сухой смешок.
Кашля нет, но голова гудит, похоже, температура всё еще высокая.
Всё кончено?
Тот кошмар был сном, но и не сном. Это будущее, которое скоро настигнет меня.
Снятие с роли ведущей, замена.
Я натворила дел именно на такой исход. Совершила такую глупость.
Программу не закроют, ведь это программа популярной сейю Сакумы Кири. Они найдут способ продолжить.
Просто рядом с ней буду не я.
Эмоции переполняют, я ломаюсь.
— ...Кх.
В тот момент, когда я готова была закричать, раздался голос, и я остановилась.
— О, проснулись, Йошиока-сан?
Катаяма-кун, который должен был спать, проснулся и мягко заговорил со мной.
— Йошиока-сан, глаза, под глазами.
Когда он указал, я тронула лицо пальцами — там было мокро.
Я плакала, сама того не замечая. Чувства уже выплеснулись наружу. Сдержать их было невозможно. Я думала, что остановила их, но чаша переполнилась. Поэтому, хотя бы...
— Катаяма-кун.
— Да, что такое?
— Извини, не мог бы ты выйти на десять минут?
Он не смутился моей внезапной просьбе, послушно сказал «Понял» и вышел из палаты.
Я осталась одна.
Больше не нужно было сдерживаться.
Слезы хлынули неудержимым потоком.
Я закричала и разрыдалась, как ребенок.
Никакая я не неуязвимая. Я просто ребенок, сейю, которая никак не повзрослеет. Нет, называть себя сейю — слишком много чести. Недостойная сейю, непрофессионал. Никчемный человек, цепляющийся за мгновение славы.
Отвращение к собственной глупости и жалость к себе тянули сердце на дно.
Опрокинутый поднос не собрать заново, пролитая вода просто падает вниз.
Сколько бы я ни плакала, слезы не высыхали.
◇ ◇ ◇
— Почему вы решили стать сейю, Йошиока-сан?
— Ну, я изначально любила аниме и мангу, но толчком стало радио.
— Радио?
— Да, радио. Я из провинции, мне жутко не нравился родной город, и я горела желанием уехать в университет в Токио, вырваться в мегаполис. А, сейчас-то я люблю свой город. Просто была девочкой, мечтающей о большом городе. Я усердно готовилась к экзаменам, и моей отдушиной было радио.
— Радио как отдушина.
— Да, у меня в комнате даже телевизора не было, только радио. Была одна передача, которую я слушала каждую неделю без пропусков. Она была такой интересной, что я записывала её и слушала по дороге в школу.
— Вы были так увлечены радио?
— В провинции, к добру или к худу, других развлечений особо не было. Да и я была абитуриентом, не разгуляешься. Вот и слушала только радио. В душной атмосфере подготовки к экзаменам радио было единственным спасением. И вот однажды мне стало интересно, кто ведет эту передачу, я поискала информацию...
— И оказалось, что это сейю?
— Именно. Я не думала, что сейю ведут радио, и очень удивилась, узнав об этом. До этого я считала, что сейю существуют только внутри аниме. Я была впечатлена, узнав, что можно использовать свой голос и так. Немного похвастаюсь: в школе друзья и учителя часто хвалили мой голос, поэтому я размечталась, что, может быть, и мой голос сможет лететь по радиоволнам к людям. Один раз я даже записала себя, играя в радиоведущую. Ну, слушать это было невозможно. Я остро почувствовала, насколько круты профи — мне так говорить на радио не дано.
— Но ваша мечта сбылась.
— Да. Пока я только ассистент на радио, не главная ведущая, но это действительно весело. Когда я думаю, что меня, возможно, слушают школьники, как я тогда, отдыхая от тяжелой учебы, я радуюсь и хочу поддержать их.
— Хотели бы вы когда-нибудь иметь собственную главную программу?
— Да, конечно, когда-нибудь хотелось бы. Но сейчас я хочу больше работать как сейю в аниме, расширять диапазон своей игры. Надеюсь, когда-нибудь, когда-нибудь это сбудется.
— Уверен, когда-нибудь сбудется.
— Было бы здорово.
— Вы бы хотели вести её одна?
— Хм, как сказать. Если одна, у меня быстро закончатся темы, так что лучше вдвоем. Или каждый раз с гостем. Ой, простите за наглость. Неважно в какой форме, неважно сколько человек. Главное — чтобы голос доходил до слушателей.
— Я болею за вас.
— Спасибо большое.
— Сегодняшнее интервью было с Йошиокой Канаэ-сан, исполняющей роль главной героини Соранэ в «Летающей девочке». Спасибо, что уделили время в своем плотном графике.
— Спасибо вам.
◇ ◇ ◇
Я просила десять минут, но Катаяма-кун постучал и вернулся через тридцать со словами: «Йошиока-сан, можно?».
Не обращая внимания на мои красные глаза, Катаяма-кун с порога поклонился мне.
— Простите.
Это я должна извиняться. Почему он извиняется?
— Простите, что не заметил, что вам плохо, Йошиока-сан. Я никудышный менеджер.
Никудышная — это я. Я повела себя непрофессионально, и он не несет ответственности за мое самочувствие. Я попыталась возразить, но он продолжил:
— Даже если я никудышный, я всё равно менеджер Йошиоки-сан. Провал Йошиоки-сан — это мой провал, а печаль актрисы — это моя печаль.
— Какой ты серьезный. Подними голову, пожалуйста.
Катаяма-кун медленно поднял лицо. Он тоже выглядел так, словно вот-вот заплачет.
— Простите меня, я доставила столько проблем. Я профнепригодна. Виновата я. Возвращалась под дождем, пренебрегла здоровьем, зазналась из-за того, что работы прибавилось — во всем, во всем виновата я. Мне правда очень жаль.
Сидя в кровати, я склонила голову.
— Йошиока-сан, поднимите голову. Вообще это я виноват, что обычно плохо работаю...
— Нет-нет, это я.
— Это я.
— Я.
Катаяма-кун смущенно улыбнулся.
— Давайте перестанем извиняться друг перед другом.
— Хорошо, на этом закончим. Простите.
Катаяма-кун сел на стул, и время взаимных извинений закончилось.
Раз уж мне больше не дают извиняться, нужно взглянуть правде в глаза.
— Расскажи, что было после того, как я упала.
Нельзя оставлять случившееся в виде кошмара. Нужно принять факты, иначе будет нечестно перед Катаямой-куном, который чувствует ответственность, и перед персоналом. И перед той девочкой, которую я оставила одну.
— Ну... тогда я расскажу.
Обычно беззаботный Катаяма-кун начал рассказывать медленно, подбирая слова.
— Сотрудники студии отвезли вас.
После того как я упала, персонал быстро организовал машину и отвез меня в больницу. Думали о скорой, но я дышала ровно, а больница была рядом, поэтому решили везти сами. Позвонили в офис, и Катаяма-кун, получив сообщение, в панике примчался в больницу.
Температура была тридцать восемь, но это были просто простуда и переутомление, ничего такого, что требовало бы госпитализации в крупный медцентр. И всё же меня положили в роскошную одиночную палату. Спасибо за возможность вдоволь пореветь.
— Вас госпитализировали на один день, так что отдыхайте спокойно.
Королевский уход для обычной простуды.
— А радио... его записали потом?
— Да, говорят, Сакума-сан записала его одна.
— Вот как...
Я взвалила всю программу на плечи одной Кири-чан.
Ей наверняка было тяжело одной. Как можно вести себя весело и записываться после того, что случилось? Невозможно записываться с спокойной душой.
Как мне извиниться перед Кири-чан? Нет, будет ли у меня вообще шанс извиниться? Смогу ли я снова увидеться с ней?
Будет ли у меня шанс вернуться на радио «На этом всё»?
От этих мыслей грудь сжало, и сердце забилось чаще.
Тук-тук.
В дверь постучали, и она открылась. У меня перехватило дыхание.
Знакомое лицо. Я не могла его забыть.
Там стояла Кири-чан.
— Слава богу, ты очнулась.
Она посмотрела на меня с облегчением.
Лицо, которое я видела сегодня, казалось, было из далекого прошлого.
— Кири-чан...
Слова застряли в горле.
— А, не вставай. Лежи смирно.
Она подошла и заставила меня лечь обратно в кровать.
Что я должна сказать? Сначала извиниться? Спросить: «Ты справилась без меня?» — такие беспечные слова я сказать не могу.
Или: «Я ведь там не нужна, правда? Без меня лучше?» От этого она только растеряется.
То ли из-за жара, то ли от удивления её визитом, мысли путались.
Надо говорить, надо сказать Кири-чан. Хоть что-то.
Но первой заговорила она.
— Вот, держи.
Она протянула мне маленький продолговатый предмет.
— Что... это?
— USB-флешка.
— Флешка? Зачем ты мне её даешь?
— Там запись сегодняшнего эфира.
Меня тряхнуло.
Запись эфира.
Радио «На этом всё» без меня.
Оно в этом маленьком контейнере.
Обычно запись эфира на руки не отдают. Это распоряжение персонала? Моего агентства? Приказ Уэшимы-сана? Или это от Кири-чан... что это значит? Я не вижу истинного смысла.
Ничего не говоря, дрожащей рукой я приняла этот непонятный маленький предмет.
— Стоп, а у тебя же компьютера нет.
— Я принес свой, так что всё в порядке, — сказал Катаяма-кун, доставая ноутбук из сумки.
— Значит, условия идеальные.
Что внутри? Надежда, отчаяние или...
Почувствовав мою тревогу, она произнесла:
— Слушать или нет — дело твое.
Можно не слушать. Можно убежать. Можно не проявлять смелость.
— Но знаешь, в этой записи — мои чувства.
Чувства Кири-чан.
Что? Что это значит?
Объявление о разрыве?
Страшно.
Скажи словами, скажи прямо сейчас.
Страшно, не хочу, не хочу.
Но с моих губ не сорвалось ни звука.
— Ну, не буду засиживаться, пойду.
Она собралась уходить, и всё, что я смогла выдавить тихим голосом, было: «Спасибо».
Она коротко улыбнулась: «Угу», и вышла из палаты вместе с Катаямой-куном.
Я осталась одна. Меня оставили одну.
Флешка в руке должна быть легкой, но кажется тяжелой.
В ней запись радио, из которого я исчезла.
Мне интересно.
Но я никак не могла решиться послушать.
Было страшно.
Что там записано? Там «Радио "На этом всё"», которого я не знаю.
Состоялось ли радио без меня? Осталось ли оно прежним?
Можно ли обойтись «без меня»?
Внутри ответ, всё, будущее.
Хочется сбежать, выбросить, сделать вид, что этого не было.
Но там чувства Кири-чан.
Когда я наконец решилась, наступила ночь, и свет уже выключили.
Я включила ноутбук и вставила флешку.
И в темной одиночной палате я с трепетом нажала «Play».

Кири: 『Здравствуйте. Сакума Кири и...』
Кири: 『Радио «На этом всё», которое ведет только Сакума Кири!』
Кири: 『Да, вы не ослышались』.
Кири: 『Сегодня у Йошио-маман выходной из-за плохого самочувствия. Вот так взяла и свалилась, доставив проблемы. Она же взрослая, должна следить за собой. Так-так, нечего засиживаться допоздна, спи давай и выздоравливай!』

Я услышала привычный голос Кири-чан. Знакомый голос, но кажется каким-то далеким.
Знакомая она.
Но даже в её язвительности сегодня я чувствую какую-то мягкость и заботу обо мне.

Кири: 『Итак, рубрика «Доложи Йошио-маман!», но самого адресата нет. Но мы проведем. Проведем же』.
Кири: 『Сразу читаю. От «Мечтательной Араса». Мечтать важно в любом возрасте, но без действий ничего не выйдет~』.
Кири: 『Так: «Вы из тех, кто ест любимое в начале или оставляет на потом?». О, пришло. Обычное письмо (фуцуота). Слишком обычное письмо』.
Кири: 『Обычные письма не нужны!』
Кири: 『Звук разрываемой бумаги... Хм, когда никто не останавливает, ритм сбивается』.
Кири: 『Ничего не поделаешь, отвечу. Я ем в начале』.
Кири: 『...В одиночку разговор отсюда развить сложновато』.
Кири: 『Ладно, спрошу Уэшиму-сана』.
Кири: 『Э-э, что-что? Понятно, тип, который ест по чуть-чуть. Какой нудный тип. Если есть, то ешь всё сразу!』

Сначала я волновалась, о чем Кири-чан будет говорить, но это была обычная Кири-чан.
Я и не заметила, как успокоилась. Её голос успокаивал меня.
Я прибавила громкость и слушала, затаив дыхание.

Кири: 『Следующая рубрика «Ну всё, на этом всё!»』
Кири: 『Здесь мы собираем то, с чем слушатели хотят покончить, и даем советы』.
Кири: 『Ну, я бы хотела покончить с тем, что кто-то берет больничный, потому что говорить одной всю передачу тяжело』.
Кири: 『Да, сегодня «Театральная труппа "Фантазия"» отдыхает』.
Кири: 『Всё-таки играть сценку одной тяжко. Одной за двоих — это ад』.
Кири: 『Есть сейю, которые в одной передаче играют кучу ролей, я их реально уважаю. Менять голоса сложно. У меня в голове точно всё перепутается』.

Программу, рассчитанную на двоих, вести одной невозможно.
Тем не менее, с помощью персонала она справлялась безупречно. Тридцать минут пролетели мгновенно, эфир подходил к концу.

Кири: 『Это был необычный одиночный эфир』.
Кири: 『Тяжело, реально тяжело. Говорить за двоих — это нереально』.
Кири: 『Йошио-маман, ты же слушаешь? Без тебя тяжко, так что давай, приходи в норму』.
Кири: 『Вдох...』
Кири: 『Ты нужна мне!』
Кири: 『Не чувствуй лишней ответственности, просто покажись с веселым лицом и бодрым голосом』.
Кири: 『Одной скучно』.
Кири: 『Мне не нужны гости. Не нужна замена. Другой такой нет』.
Кири: 『Радио «На этом всё» существует только потому, что есть я и ты!』
Кири: 『...Ой, наговорила постыдного. Уэшима-сан, вырежьте это, пожалуйста』.
Кири: 『Э? Не вырежете? Не шутите так! Если это пойдет в эфир, мне будет стыдно! Уже время? Это же запись, можно сколько угодно редактировать. У-у, ладно, ничего не поделаешь, конец, заканчиваю』.
Кири: 『На следующей неделе мы будем вдвоем, с Йошиокой Канаэ. С вами была Сакума Кири! До следующей недели!』

Слезы вроде бы высохли, но я снова плакала.
Но это было не так, как раньше. Это были слезы радости. Теплые слезы.
Кири-чан сказала, что я ей «нужна».
『Ты нужна мне!』 『Радио существует только потому, что есть я и ты』.
Вот ответ, который дала мне Кири-чан.
Я услышала, я точно услышала твое послание, Кири-чан.
Она сказала. Сказала это.
『На следующей неделе мы будем вдвоем』.
Я могу вернуться. Я могу быть там. Я могу сидеть рядом с ней.
Это было лучшее лекарство, спасшее меня.
Она дала мне ответ.
На десять лет младше... нет, это уже не важно. Моя напарница по радио, мой партнер Кири-чан донесла до меня свои чувства.
— Спасибо... Кири-чан.
Теперь моя очередь отвечать.
Пора заканчивать раскисать.
Слезам — на этом всё.
Зазнайству — на этом всё.
Работе на износ — на этом всё.
Самоуничижению — на этом всё.
Будь увереннее.
Я напарница Сакумы Кири. Её партнер.
Я не сильная, не неуязвимая, и иногда падаю духом.
Но у меня есть напарница, которая поддержит, партнер, который подбодрит, девушка, которая добрее всех. У меня есть Кири-чан.
Это придавало сил и согревало сердце сильнее всего.
В ту ночь, хоть кровать и была непривычной, я быстро уснула. Кошмары мне больше не снились.
Госпитализация закончилась через день, и я, полностью здоровая, вернулась домой уже к обеду следующего дня. Я чувствовала себя настолько бодро, что странно было вспоминать, почему я вообще упала. Дело не только в больничных капельницах. Я это знала.
И вот прошла неделя с того дня.
— Простите, что доставила неприятности.
На совещании перед записью я первым делом низко поклонилась всем и извинилась. Я уже извинялась по телефону и в письмах, но важно извиниться лично, глядя в глаза.
Чтобы покончить с этим («на этом всё»), я должна была это сделать.
— Мне не хватило осознанности.
Осознания себя как профессиональной сейю.
— Я зазналась.
Работы стало больше, и я подумала, что всё пойдет как по маслу. Ошибочно возомнила себя неуязвимой.
— Хоть мне и «под тридцать», я вела себя как ребенок.
В свои двадцать с лишним я совершила ошибку, недостойную взрослого человека. Я признаю, что была никчемной.
Я никчемная. Я принимаю это, понимаю.
Кири-чан хотела что-то сказать, но Уэшима-сан остановил её жестом.
Я продолжила:
— Я не могу сказать, что больше никогда не простужусь.
Как ни старайся, здоровье может подвести. В жизни нет ничего абсолютного. Но я должна приложить усилия, чтобы минимизировать риски.
— Но как профессионал, как сейю, как радиоведущая, я буду изо всех сил стараться в повседневной жизни, чтобы не доставлять никому проблем.
Я говорю очевидные вещи. Но если не произнести их вслух, ничего не изменится.
Я подняла голову и посмотрела в глаза каждому сотруднику.
Молодая девушка. Опытный мужчина. Представитель спонсора. Сценарист. Ассистенты. Менеджер.
Я встретилась взглядом со всеми. Никто не отвел глаз.
Здесь много людей. Не только я и Кири-чан.
Множество сотрудников на этой площадке работают изо всех сил ради нашего радио. Нет, не только те, кто здесь. Агентство, однокурсники, друзья, соперники и множество слушателей.
Я предала ожидания всех этих людей.
Я громко передаю свою волю, свои чувства.
— С этого момента я буду стараться делать радио таким же интересным, как раньше, нет, еще интереснее.
Я не знаю конкретно, в чем именно нужно стараться. То, что кажется интересным мне, не обязательно правильный ответ.
И всё же я должна транслировать то, во что верю, транслировать себя и двигаться вперед.
Потому что, даже если это будет ошибкой, если не двигаться вперед, если не пробовать, ничего не родится.
— Еще раз, прошу, рассчитывайте на меня и впредь!
Я глубоко поклонилась.
После мгновения тишины...
Хлоп-хлоп-хлоп.
Раздались аплодисменты.
Я невольно подняла голову и увидела, что это Уэшима-сан так подбадривает меня. Вслед за ним зааплодировали и остальные сотрудники. Не успела я опомниться, как разразилась овация, словно после концерта.
Стыдно. Я не в том положении, чтобы мне хлопали. Но я рада, мне тепло.
Я совершила ошибку, но сотрудники встречают меня с улыбками.
— С возвращением.
— Рассчитываем на тебя.
— На прошлой неделе было одиноко.
— Без Йошио-маман чего-то не хватает.
— Не перенапрягайся.
— С возвращением.
— Чтобы не простужаться, пей протеин каждый день.
— Да нет, лучше имбирный чай.
Ха-ха-ха. Я невольно рассмеялась.
Только совершив ошибку, я поняла. Меня поддерживают, за меня болеют, меня любят.
Я люблю это место. Люблю площадку радио «На этом всё».
— Спасибо вам.
Я еще раз поклонилась.
Сдерживая подступающие слезы, я с улыбкой подняла голову.
И затем...
— Кири-чан.
Я посмотрела на неё.
— И впредь позаботься обо мне.
Я обратилась к принцессе, которая сегодня снова была в школьной форме и милее всех на свете.
Она спасла меня. Благодаря ей я смогла подняться.
— Разумеется. Веди себя достойно, как моя напарница.
Привычный строгий тон. Как знакомо. Эти слова заряжают меня энергией.
Такая язвительная, на десять лет моложе меня, юная старшеклассница.
— Ага, я ведь партнер Кири-чан.
Популярная, милая, а в глубине души добрая.
Коллега, с которой мы только начали программу.
Но она признала меня напарницей.
Я, да. Я поняла, что она, которой я нужна...
— Раз поняла, то хорошо.
...Я её очень люблю.

Канаэ: — Итак, письмо. От «Понкана на алюминиевой банке». Ару-пон-сан, добрый вечер.
Кири: — Ару-пон уже завсегдатай. Столько раз рвали его письма, а он всё шлет — мазохист, что ли?
Канаэ: — Так, не обижаем Ару-пон-сана. Может, ему это нравится.
Кири: — Угх, буду осторожнее.
Канаэ: — Простите, Ару-пон-сана записали в извращенцы.
Кири: — Те, кто шлет письма на это радио, всё равно все извращенцы.
Канаэ: — Не дись (оскорбляй) слушателей! Они только обрадуются. Так, читаю. «Сакума-сан, Йошио-маман-сан, добрый вечер».
Кири: — Обращение «Йошио-маман» закрепилось.
Канаэ: — Я уже даже не собираюсь отрицать. Нет, но «Йошио-маман» и «-сан» — это не странно звучит?
Кири: — Дальше?
Канаэ: — Дай хоть немного повозмущаться. Итак: «Я сейчас ищу работу и мучаюсь выбором жизненного пути». Ару-пон-сан студент? Или учится в колледже. Поиск работы — это тяжело. Есть над чем поломать голову.
Кири: — Я не искала работу, но понимаю. Выбор пути — это важно.
Канаэ: — Читаю дальше. «Мне предстоит сделать жизненный выбор, а были ли у вас двоих события, которые изменили вашу жизнь?»
Кири: — Событие, изменившее жизнь...
Канаэ: — У меня есть.
Кири: — То, что ты стала сейю?
Канаэ: — Не-а, конкретнее.
Кири: — То, что сыграла Соранэ?
Канаэ: — Не-а, другое.
Кири: — Тогда что?
Канаэ: — Е-хе-хе.
Кири: — Чего ты смеешься? Противно.
Канаэ: — То, что я начала вести радио «На этом всё» и встретила Кири-чан.
Кири: — ...?!
Канаэ: — Дебют, конечно, тоже изменил жизнь. Правда, если бы я не дебютировала, меня бы тут не было, и если бы не сыграла Соранэ, я была бы не я. Но это радио тоже круто изменило мою жизнь.
Кири: — Чего это ты вдруг?
Канаэ: — Ну а что, это факт. Иногда надо показывать «дере» (нежность).
Кири: — Кому это надо?
Канаэ: — Слушай, Кири-чан, а у тебя есть? Событие, изменившее жизнь.
Кири: — ...Есть.
Канаэ: — Расскажи, расскажи.
Кири: — Ну, это.
Канаэ: — Угу.
Кири: — То, что я встретила...
Канаэ: — Э?
Кири: — ...Йошиоку Канаэ.
Канаэ: — Хэ?
Кири: — Чего тебе?
Канаэ: — ...Э, в-вот как.
Кири: — Угу.
Канаэ: — Э, что это. Это же не розыгрыш? Там никто с табличкой не стоит? Кири-чан тоже включила «дере»?
Кири: — Нет же.
Канаэ: — Э, э, слушатели, я ей денег не давала!
Кири: — Что за недоразумение?!
Канаэ: — Ага, вот как. Кири-чан встретила меня... хе-хе, как-то смущает.
Кири: — ...Больше не скажу.
Канаэ: — Аналогично, Кири-чан.
Кири: — Пф.
Канаэ: — И вот, большая новость, которая может изменить и жизнь Ару-пон-сана.
Кири: — Как быстро переключилась!
Канаэ: — Я же профи.
Кири: — Не хотела я видеть такой профессионализм. Ну, ладно. Итак, решено провести публичную запись радио «На этом всё»!
Канаэ: — Паф-паф-паф!
Кири: — Первый сольный ивент нашего радио!
Канаэ: — Ивент на одиннадцатом выпуске — это беспрецедентная скорость, да? И к тому же сольный.
Кири: — Это всё благодаря вам, слушателям.
Канаэ: — О том, как попасть на ивент, мы расскажем в следующий раз, так что не пропустите!
Кири: — Публичная запись... волнуюсь, там ведь ничего не вырежешь...
Канаэ: — Всё в порядке, ты же со мной!
Кири: — Поэтому и волнуюсь!

Я всё еще плохо её знаю.
Всего одиннадцать выпусков. Мы знакомы около трех месяцев.
И хотя сейчас радио популярно, я не знаю, что с ним будет дальше.
Может, оно внезапно закроется, а может, станет долгожителем на год, три, пять лет.
В любом случае, моя необычная жизнь сейю продолжается.
Смогу ли я оставить след как сейю, смогу ли выжить, смогу ли прокормить себя — всё туманно.
Никаких рельсов передо мной не проложено.
Однако сейчас у меня есть эта программа, «Радио "На этом всё"».
Я не буду цепляться за былую славу. Не буду бояться невидимого будущего.
Я буду жить настоящим моментом изо всех сил.
И если люди, которые слушают радио, которое мы делаем с полной отдачей...
Смогут улыбнуться, почувствовать радость...
Для меня, как для ведущей, нет большего счастья.

Канаэ: — Присылайте побольше писем к ивенту!
Кири: — Обычные письма не нужны!