Том 2 - Глава 4: Желание Аоно (Соранэ), Красный мир

Причина? Разве нужна причина, чтобы летать?
Ради победы, ради страны, ради людей, ради товарищей, ради семьи.
Нет. Всё не то. Причина не нужна.
Я летаю, потому что хочу летать. Вот и всё.
Но знаешь, может, дело не в причине, но в последнее время мне кажется, что я летаю и с другим смыслом.
Это...
Наверное, потому что я хочу видеть тот же пейзаж, что и ты.
◇ ◇ ◇
С беспокойным сердцем я села на первый поезд метро, а затем на Токийском вокзале пересела на синкансэн.
Скоростной изумрудно-зеленый «Хаябуса», все места забронированы. Дороговато, но это самый быстрый способ. Доеду примерно за три часа. Аомори стал намного ближе.
Мама упала в обморок, и её увезли в больницу... вроде бы.
Отец сказал только: «Возвращайся скорее» и не сообщил никаких подробностей. Обычно спокойный и немногословный отец паниковал по телефону. Раз на отца надежды нет, значит, хоть жизни, думаю, ничего не угрожает, нужно ехать и выяснять самой.
Однако, честно говоря, мое психическое состояние не позволяло беспокоиться только о маме.
Вчера я довела Кири-чан до слез. Я ранила её. Раз уж я взяла на себя роль злодея, я была готова к тому, что она будет меня ненавидеть, злиться, презирать. Но я была наивна.
Она тоже не железная.
Она относится к работе серьезнее, чем можно ожидать от семнадцатилетней, сталкивается со мной лицом к лицу, бескомпромиссная девочка, которая кажется гораздо взрослее меня, но и у неё есть слабости. Только когда она заплакала, я поняла. Внутри она обычная семнадцатилетняя девочка. Как и положено в её возрасте, она плачет, когда грустно, и теряется.
Сообщить ей, что её выбрали на роль «Соранэ». Эту роль могла исполнить только я.
Я тоже жертва, ничего не поделаешь. ...Эти слова не могут оправдать ту рану, которую я ей нанесла.
Что мне нужно было сделать? Пусть бы сказали люди из агентства? Пусть бы всё шло своим чередом и я молчала? Нужно было сопротивляться сильнее?
Небо за окном не дает ответов.
— Ха-а...
Глядя на проносящийся пейзаж за окном, я вздохнула.
Нет смысла говорить «если бы».
Возможно, в итоге лучше было насильно вытащить себя из дома и поехать, чем сидеть и хандрить.
Но и в родительском доме есть проблемы.
Я волнуюсь за маму, но мы с ней не то чтобы ладим. Не то чтобы я её ненавижу, скорее, она меня утомляет. Стоит ей позвонить, как начинаются стандартные жалобы: «Когда замуж?», «Хочу внуков», «До каких пор будешь играть в сейю?», «Не вернешься домой?».
Сейчас я более-менее понимаю, что так она проявляет заботу. Но когда у меня не ладилось с работой сейю, давление матери искренне меня угнетало и наносило большой урон.
Будет ли она давить на меня и сегодня? От этой мысли становилось тяжело.
◇ ◇ ◇
— Ой, да брось, отец вечно преувеличивает.
Я взяла такси от станции Син-Аомори и приехала в больницу. В палате я увидела маму, бодро болтающую на кровати.
— Давно не виделись, Канаэ. Похудела?
— Привет. Зря волновалась.
Говоря это, я почувствовала облегчение. Глядя на забинтованную ногу, нельзя сказать, что ничего не случилось, но жизни ничего не угрожает.
Она поскользнулась на обледенелой дороге, упала, получила трещину в кости, и её госпитализировали для перестраховки. Сказали, что выпишут через три дня, так что можно было и не мчаться сломя голову.
В палате был еще один знакомый человек.
— Эй, Канаэ. Не говори так. Если бы ударилась неудачно, было бы опасно.
— Ой, отец так паниковал, сразу скорую вызвал. Жаль, ты не видела, Канаэ, это было смешно.
— Н-ну, я же волновался за маму.
— Ой-ой.
— ...Ну, хорошо, что всё обошлось.
В палате собралась вся семья Йошиока: отец, мать и я. Что это вообще такое?
...Ну да ладно. Проблемы в Токио не решились, но я немного успокоилась.
— Тогда я сегодня же вернусь на синкансэне.
— Подожди, Канаэ. Переночуй сегодня дома.
— Я вернусь на Новый год.
— Ты всегда так говоришь, а сама не приезжаешь.
— Да ладно...
Подумала я, но вспомнила, что не приезжала ни в этот Новый год, ни в прошлый. Наверное, я не была на родине года три. Действительно, давно я не ступала на землю Аомори.
В студенчестве я приезжала каждый год. И после выпуска несколько раз.
Но в какой-то момент возвращаться стало тяжело.
Причины были и финансовые, но не только.
Чувство вины за то, что стала сейю против воли матери. Родители оплатили мне университет в Токио, а я не использовала полученные знания и пошла в сейю. Конечно, я советовалась перед тем, как вступить в агентство, но мать всегда была против. Благодаря уговорам отца мне разрешили работать сейю во время учебы, но только пока я студентка. При выпуске я ни о чем не советовалась. Просто продавила свое решение остаться. Прикрываясь главной ролью «Соранэ», я самоуверенно заявила, что смогу пробиться.
— Зайди домой.
— Мне нужно вернуться в Токио.
— Я волнуюсь за отца, он же один. Готовить не умеет.
— Я тоже не умею.
— Знаю. Но ты хотя бы доставку заказать сможешь?
Думаю, отец и сам в состоянии заказать еду, но я промолчала. И вовсе не потому, что она ударила по больному месту — моему неумению готовить!
— И еще, собери мне сменную одежду в моей комнате. Отец ничего не найдет, так что прошу тебя. Просто передай ему.
— ...Только один день.
— Отец побудет здесь еще немного. Иди пока домой.
Отец передал мне ключи. Они отличались от тех, что были у меня. Когда они успели сделать ремонт, эй?
Неохотно, но я вернулась в родительский дом.
◇ ◇ ◇
На электричке от Син-Аомори я доехала до станции Хиросаки.
Я нервничала, думая, не встречу ли знакомых, но никого не встретила. Если подумать, сейчас будний день, время после обеда. Обычные люди работают, так что, даже если захочешь, не встретишься.
Да я и не знаю, сколько знакомых осталось в городе. После переезда в Токио связи прервались. Была группа друзей, с которыми я встречалась, когда приезжала, но меня пригласили на свадьбу одной из них, я не пошла, и с тех пор связываться как-то неловко. Она наслаждается семейной жизнью, ей не до меня, а с остальными я тоже не общаюсь, и они мне не пишут. В этом смысле можно сказать, что я бросила родной город.
Хиросаки, в который я вернулась спустя долгое время, изменился: появились новые магазины, дороги стали чище, и место казалось незнакомым. «Это уже не тот город, что я знала...» — подумала я с легкой грустью. Сама уехала, а теперь жалуюсь, эгоистка.
Я села на автобус и меньше чем через десять минут была у дома.
Частный дом с парковкой на две машины. Не дворец, но в Токио такой могут позволить себе только богачи.
Раньше он казался мне более старым, но теперь выглядит опрятно. Открыв дверь ключом, я вошла в дом, которого не знала.
Реально сделали ремонт...
Когда я жила здесь, мама часто ворчала: «Экономь», «Ах, в этом месяце туго», так что я думала, мы не бедные, но и не богатые. Но на самом деле, похоже, они неплохо зарабатывали. Вполне обеспеченная семья. Они без жалоб оплатили мне учебу в Токио. Мне повезло. Я должна быть благодарна родителям.
А я... а-а, стоит расслабиться, и в одиночестве мысли становятся мрачными. Быстро сделаю дела и буду валяться, пока не вернется отец.
— Итак, какая комната мамина?
Из-за ремонта мои воспоминания об этом доме обнулились. Комнат не так много, как в особняке Сакума, можно проверить все, но лень. Ну, время есть. Начну с края.
Крайняя комната оказалась кладовкой. Точнее, моей бывшей комнатой. Мои вещи сложили в коробки и запихнули сюда. Мне что, здесь футон стелить?.. Ладно, следующая.
Соседняя комната — отца. Удочки, сувениры из поездок. Рыться в чужой комнате невежливо, так что уходим.
Открываю следующую дверь.
— Наверное, эта...
Простая комната. Большой шкаф, комоды с одеждой. Мама любит поесть и поболтать, но особых хобби у неё нет. Разве что здоровье? Помню, она покупала товары для здоровья, быстро остывала и продавала их на барахолке.
Ну что ж, найду одежду, которую она просила. Я подошла к комоду и потянула руку.
Случайно взглянула на полку рядом. Там стояли DVD. Я снова потянула руку к комоду.
Рука замерла.
— ...А?
В комнате матери было что-то, что ей не подходило.
Я взяла это в руки. Аниме DVD. И не просто какое-то аниме.
— «Летающая девочка»...
Полное собрание «Летающей девочки».
И не только. Были и другие. Почему они здесь? «Связь в сумерках», «Белый канинг» (или Кернинг?), «Мой милый мир», «Опыт разбитого сердца»... Я знала все эти названия.
Это неудивительно.
Ведь это аниме, в которых я играла.
— Ха-ха-ха...
Силы покинули меня, и я села на пол.
Почему они здесь? Даже те, где мой персонаж исчез в середине, собраны полностью. Смешно. Ведь она ненавидела мою работу, профессию сейю. Хотела, чтобы я скорее вышла замуж, родила внуков, обрела обычное человеческое счастье. Разве не этого она желала? Разве не давила на меня всё время?
Тогда почему аниме с моим участием лежит в комнате матери? Я не присылала. Я бы не стала слать их матери, которая против. Может, прислали дядя или тетя? Если бы пара дисков — возможно, но тут всё собрано дотошно. Аниме DVD недешевы. Вряд ли кто-то стал бы так заморачиваться.
— ...Я понимаю.
Да, я понимаю. Самый простой вывод. Смысл того, что мои работы собраны не у отца, не в гостиной, а в комнате матери.
Мама специально собирала их. Коллекционировала мои работы. И не недавно начала. С дебюта всё на месте. Это факт: она признала меня давным-давно.
— Ха-ха-ха...
Смешно. Я смеюсь. Та самая мама, которая была моим врагом, поддерживала мою работу сейю.
Глаза намокли. Нельзя плакать. Сейчас я не имею права плакать.
Но я рада. Рада так, что не могу сдержаться.
Эта радость открыла мне мои истинные чувства.
...Я хотела, чтобы меня признали.
Хотела признания. Не хотела, чтобы мама была против. Хотела поддержки. Хотела, чтобы она видела, как я сияю в роли сейю. Мне не нужно обычное счастье. Пусть я непутевая дочь, но я хотела поймать свое, только свое счастье. Работая голосом, я была безумно счастлива, живее, чем на любой другой работе. Я хотела, чтобы она видела эту меня.
Она видела. Мама видела меня-сейю.
Она ничего не говорила. Но эта комната, эта полка говорят сами за себя. Они сказали мне больше, чем любые слова.
Впервые с тех пор, как вернулась в Аомори, я улыбнулась.
— Но согласился на доставку я.
— Да.
— Пицца — это как-то не очень, Канаэ.
— ...Да, вы правы.
Нас двое, а на столе три коробки пиццы. Хочу отругать себя часовой давности, которая на радостях решила: «Сегодня пицца-пати!». Но пицца, которую ешь редко, такая вкусная. И акция «2+1 бесплатно», грех не воспользоваться.
— Прости, я возьму ответственность и съем всё.
— Я не говорил, что не буду есть.
Началась пицца-пати отца и дочери.
Но расслабляться некогда.
— Папа.
— ...Чего так официально? Замуж выходишь?
— Нет, не выхожу. Прости, но как доедим, я сегодня же уеду.
— Не останешься ночевать?
— Есть человек, с которым мне обязательно нужно встретиться.
Отец нахмурился.
— Мужчина?
— Нет.
Ответила мгновенно, но он не поверил.
— Вот как... Правда? Точно не мужчина?
— Точно. Девочка.
— Угу.
Успокоился или не поверил? Непонятное лицо.
— Не знаю, решится ли всё, если встретимся, может, сделаю еще больнее.
— Угу.
— Но я точно не должна оставаться здесь.
— Угу.
— Нельзя, чтобы «на этом всё» закончилось!
Отец наверняка не понял, о чем я. Но он, видимо, согласился, кивнул и с готовностью отпустил меня.
— Понял, возвращайся скорее в Токио.
— Ага, спасибо.
И я повторила.
— Спасибо, папа.
— Я уже слышал.
— Это в другом смысле. И маме передай.
— Угу.
Спасибо, в которое вложено много чувств. И я заявила:
— Я буду жить в Токио. В Аомори не вернусь. Буду стараться как сейю.
— Я знаю, и мама знает.
Даже когда мне под тридцать, для отца и матери я всегда ребенок. Перепрыгнуть через них невозможно. Они отрицают, но присматривают и тайно поддерживают.
— Ага, я знаю. Хе-хе, готовьте полку побольше.
Чтобы в следующий раз поставить туда Радио-CD.
— Когда-нибудь я познакомлю вас. С моей любимой напарницей, с которой мы ведем радио. Когда-нибудь привезу её в Аомори.
Когда всё решится, обязательно. Когда-нибудь я привезу её на свою родину, к двум людям, которые меня поддерживают.
— ...Это точно не мужчина, Канаэ?
Сколько бы я ни говорила, отец смотрел на меня с подозрением.
◇ ◇ ◇
Ночное небо Аомори холодное. Этот год особенно холодный, ноябрь, а уже лежит снег. Психика была в лохмотьях, но хочу похвалить себя за то, что оделась тепло перед отъездом.
Засовываю деньги в автомат.
Не прошло и суток, как я снова на станции Син-Аомори. Билеты туда-обратно стоят прилично, больно бьет по карману. Честно говоря, тратиться на синкансэн ради поездки без ночевки — расточительство. Но есть вещи, которые не купишь за деньги.
Травма матери не опасна для жизни. Взволнованный отец успокоился, дома он был как обычно. И я узнала их чувства ко мне.
Внезапная поездка, но выбор был верным. Аомори спустя три года. Была недолго, но я рада, что приехала.
А теперь еду исправлять ошибку.
Не знаю, была ли это ошибка. Не знаю, что делать, вернувшись в Токио.
Но я знаю свои чувства.
...Я хочу увидеть любимого человека.
Это единственное, что движет мной. Этого достаточно.
Сажусь в ту же «Хаябусу». Пассажиров мало, будний вечер. Еще нет восьми, но это последний синкансэн до Токио сегодня. Сажусь в кресло, смотрю в окно. Вижу, как на соседнюю платформу прибыл поезд.
В Токио буду после одиннадцати. До этого свяжусь с Кири-чан, договорюсь о встрече завтра.
Завтра будний день, Кири-чан в школе. Встретимся вечером или ночью. Если у неё работа, времени будет мало, но придется просить выкроить хоть немного. Кири-чан тоже не должна хотеть, чтобы всё так осталось. Хочу увидеться во что бы то ни стало.
Я, которая высказала всё в одностороннем порядке, теперь говорю, что хочу встретиться и поговорить. Эгоистично. Обычно отказали бы. Самовольно. Остается полагаться на узы, дружбу, симпатию... не знаю, как назвать то, что нельзя выразить словами. Остается верить в то «нечто», что мы построили.
Объявление в вагоне. Скоро отправление.
Кстати, я не купила сувениров.
Но это не путешествие, и везти сладости, когда едешь извиняться, как-то неправильно. Я приеду еще. Когда-нибудь мы приедем вдвоем. Тогда и выберем сувениры.
Глядя в окно, я заметила, что начал падать снег.
— ...Э?
Голос вырвался сам собой.
Это иллюзия, созданная снегом? Или я попала в мир снов? Потерла глаза, посмотрела еще раз, но иллюзия не исчезла.
Тело двигалось быстрее мысли.
Я резко встала, схватила сумку с полки и покинула место.
Выскочила из дверей на платформу. Отсюда не видно. Бегом к эскалатору.
『Поезд до Токио отправляется』.
Объявление на платформе.
Последний поезд. Что я делаю? Если упущу его, сегодня в Токио не вернусь. Еще можно успеть вернуться в вагон.
Это иллюзия, которую я себе придумала.
Это мое желание встретиться.
— ...Поехала я.
Нет.
Я не остановлюсь.
Я бегу вниз по эскалатору, стараясь не упасть. Мелодия отправления играет, но я не оглядываюсь.
— Ха-а, ха-а...
Спустившись с длинного эскалатора, оглядываюсь.
Тело, внезапно получившее нагрузку, кричит. Но отдыхать некогда. Отчаянно ищу. Преследую иллюзию, которой не должно быть.
— ...Нашла.
Она как раз собиралась выйти через турникет.
Её не должно быть здесь. Не может быть.
Но мои глаза точно видели её.
Это не мир снов, и не призрак, созданный моим желанием.
Не обращая внимания на людей, я громко зову «её».
— Кири-чан!
Она оборачивается, замечает меня. Удивленное лицо.
Удивляюсь я. Почему мы встретились здесь?
Девушка, которую я хотела видеть. Девочка, которую я ранила. Человек, перед которым я хотела извиниться.
Я бежала.
Я бегу к ней.
Почему она здесь? Почему в Аомори? Не может быть. Как раненая она могла приехать сюда? Прошел всего день. Почему, почему?
— Канаэ...?
Она назвала мое имя. Я рада и зову в ответ.
— Кири-чан!
Не останавливаясь, я с разбегу крепко обнимаю её. Кири-чан пошатнулась, но крепко приняла меня.
Не иллюзия.
Не сон.
Теплая. Она действительно здесь. В моих объятиях.
Я немного отстранилась и посмотрела ей в лицо.
Сказать хочется много. Хотела увидеть. Безумно хотела увидеть. Хотела извиниться за то, что ранила, заставила плакать, опечалила.
Спросить хочется много. Зачем приехала в Аомори? За мной? Я же ранила тебя? Сегодня будний день, да? Школа? Работа? Родителям сказала? Почему, почему? Это не иллюзия? Не сон?
Первой заговорила она.
— Я приехала.
Сказав это, она озорно улыбнулась.
— «Приехала»...
Это не то расстояние, чтобы приехать просто так. Школьница одна на синкансэне в Аомори — это безумие.
Но она захотела меня увидеть и приехала сама.
Невыносимо радостно. Она, приехавшая ради меня, так дорога мне.
— Ты дура?
— Фу-фу-фу.
— ...Боже, спасибо.
Её довольное лицо успокаивает.
Я чуть не села в поезд до Токио и не разминулась с ней. Если бы уехала, Кири-чан осталась бы одна. Хорошо, что с ней всё в порядке. Если бы я снова ранила её, чувство вины меня бы убило.
Не хочу отпускать. Наполненное сердце отказывается отпускать это тепло.
Но нельзя же вечно стоять обнявшись на холодном вокзале.
— Итак, Кири-чан.
— Что, Канаэ?
Голос Кири-чан совсем близко, сердце екает. Мы обнимаемся, так что неудивительно, но я не могу успокоиться.
— Посмотрим правде в глаза.
— Я рада видеть Канаэ!
Сердце стучит: тук-тук.
Краснею от таких прямых и искренних слов, но соберись, я. А-а, я так наполнена, успокойся, Йошио-маман! Сама себя так назвала, какое уж тут спокойствие!
— Канаэ?
— Я тоже рада видеть тебя.
Я сомневалась, стоит ли встречаться. Но желание увидеть было сильнее всего.
— Это правда чудо, я до сих пор думаю, что сплю. Хочу много сказать и много спросить. Но пока что.
— Угу.
— Поезда до Токио больше нет.
Последний синкансэн, на который я собиралась сесть, ушел. Вернуться в Токио сегодня невозможно.
Она отвела взгляд и ответила:
— У, угу. Я знала. Знала, что синкансэны не ходят 24 часа. Даже я это знала.
— Судя по реакции, ты ни о чем не подумала?! А если бы не встретила меня, что бы делала?!
— Н-но встретила же.
Угх, что ни скажет — всё мило. Надутые щеки заставляют сердце трепетать, но нет, сейчас не время.
— В общем, в общем, сегодня в Токио не вернуться.
— Угу.
— Значит, ищем ночлег.
Кири-чан бодро ответила: «Ага!».
...О чем она вообще думала? Кажется, что думает, а на деле нет. Честна в эмоциях, действует по велению сердца. Как «маман» я волнуюсь... Но именно поэтому хочу быть рядом.
Наверняка это чувство взаимно.
Первая мысль о ночлеге — родительский дом. Бесплатно, есть гостевые футоны, удобно.
Но если я сказала отцу: «Привезу когда-нибудь!», а потом сразу: «Привезла!», это будет слишком быстро, у него спину прихватит. Он не готов морально. Даже мне, непутевой дочери, неловко. И знакомить Кири-чан с родителями так внезапно... Внезапно? Нет, мы же н-не встречаемся! Но здороваться с отцом как-то... Нет, домой вести нельзя! И надо вести, когда мама дома. А не сейчас, когда она в больнице. Надо, когда оба родителя на месте... Э-это не знакомство перед свадьбой, ясно?! В семнадцать лет замуж нельзя!
Значит, ищем гостиницу поблизости. Не хочу ночевать в манга-кафе или караоке ради экономии. Раз уж так, хочу место, где можно отдохнуть. Плевать на деньги. Раз начала тратить, кошелек уже открыт. Будь что будет.
Нашла отель в телефоне, позвонила — как раз свободно.
Только одна проблема.
— Свободен только один номер, пойдет?
— Н-ну что поделать.
Один номер или два, нам с Кири-чан нужно о многом поговорить. В одном номере даже удобнее, внушаю я себе. По крайней мере, не замерзнем.
— Йошиока, я звонила.
Пришли в лобби отеля, регистрируемся. Кири-чан ждет на стульчике поодаль. Это не побег влюбленных, ничего постыдного, но не хотелось, чтобы в наши отношения лезли. На друзей мы не похожи, объяснять лень. Сестры или кузины — сойдет. Лишь бы не мать и дочь.
Вопреки опасениям, ключи получила быстро.
Когда я пошла к лифту, Кири-чан тут же подбежала и взяла меня за руку.
— ...
Напряжение такое, что даже пошутить не могу. Чего я нервничаю?! Ничего непристойного, папа, мама!
В лифте молчали, пока не дошли до номера, я была сама не своя. Вроде ночевали вместе у парка, но привыкнуть невозможно. Да и чувства сейчас совсем другие.
— Ого.
Открыв дверь, я невольно воскликнула. Заселились внезапно, но номер шикарный.
— Красивая комната.
— Ага, заходи, заходи.
Наконец заговорили, напряжение спало.
Кири-чан, видимо, чувствует то же самое — прыгнула на кровать, веселится. Как в школьной поездке. Ладно, я тоже прыгну на свою кровать... стоп, что?
— А, в этом номере только одна кровать?
— Э?
Думала, ошиблась номером, проверила — нет, тот. В роскошном номере стоит одна роскошная двуспальная кровать. Я подумала: «Великовата для одного», но вот оно что.
В номере только одна кровать!
То есть, чтобы выспаться, придется спать в этой кровати вместе с Кири-чан! Нет, так я точно не усну.
— ...
— ...
Тишина. Спокойствие улетучилось.
...Неловко. Э-эх!
— П-пойдем в ванну?
— Э?
Да, в этом отеле есть большая баня. И даже ротэнбуро (ванна под открытым небом). После дороги — в ванну. В холодный день надо согреться.
На самом деле я просто не хочу быть с ней вдвоем в этой комнате. Хочу сбежать! Кажется, такое уже было...
— А, не хочешь? Ладно, я одна пойду.
Я попыталась сбежать, но меня схватили за рукав. Осторожно оборачиваюсь.
— Я пойду с тобой.
Сбежать не удастся, чувствую сильное давление.
Вдвоем проходим через красную занавеску.
Я собиралась ночевать у родителей, так что сменная одежда есть. Готова. Кири-чан тоже сорвалась из Токио с намерением ночевать, так что одежда есть.
Проблема в моральной подготовке.
Мы обе девушки, стесняться нечего. ...Так я думаю, но мы обе не спешим раздеваться.
Взглянула на Кири-чан — она отвернулась.
— «......»
Не могу не думать об этом. Но так мы с места не сдвинемся. Стоять, смущаться, мерзнуть и простудиться — глупо.
Решившись, снимаю одежду. Быстро прикрываюсь полотенцем и, не оборачиваясь, иду в купальню. Если я уйду, Кири-чан тоже справится. Она сама напросилась. Не вернется же она в номер?
— Ра-ай.
Поздно, будний день — никого, кроме нас. Огромная ванна в нашем распоряжении. И ротэнбуро. Быстро помывшись, я поспешила в ротэнбуро.
Кири-чан вошла в купальню только когда я закончила мыться. Долго же она настраивалась...
На улице всё еще идет снег, лицу холодно, но вода горячая, тело согрелось. Ванна под снегом — это атмосферно, исцеляет тело и душу. Вот бы и проблемы исчезли, но так не бывает.
Матери Кири-чан я позвонила до приезда в отель. Услышав, что мы встретились, она списала чудо воссоединения на «силу любви». Я извинилась, но она отмахнулась: «Раз уж так, погуляйте завтра. Можете нарушить комендантский час, развлеки Кири».
Я собиралась вернуться утренним поездом, так что теперь не знаю. К счастью или нет, завтра у меня работы нет. Кири-чан потратила деньги на билет, так что возвращаться просто так и правда жалко.
Но Кири-чан школьница, завтра будний день. Даже с разрешения родителей — можно ли прогуливать школу? Я рада показать ей родной город, но таскать её за собой, заставляя прогуливать — совестно.
Пока я думала, почувствовала присутствие рядом.
— П-простите за вторжение.
Я задумалась и не заметила, как Кири-чан пришла в ротэнбуро. Плюхнулась в воду, села на некотором расстоянии от меня.
— Хорошая вода.
— Да, верно. И снег идет.
— Здесь это обычно.
— В Токио редкость. И в ротэнбуро я редко бываю.
— Не ездишь на источники?
— Родители заняты, с ночевкой выбраться сложно.
Если подумать, я тоже редко ездила с родителями. Ценность источников понимаешь, став «араса». Кири-чан тоже поймет когда-нибудь.
— Прости, что сорвалась на тебя.
— Нет, я тоже доставила проблем. Не переживай.
— И всё же. Мне правда очень жаль.
Сколько ни извиняйся, чувство вины не уходит. Не хочу больше видеть плачущую Кири-чан.
— Всё-всё, время извинений кончилось. Перегреешься.
— Прости... нет, спасибо. Кстати, что сказала Осада-сан?
Осада Йошино-сан — менеджер Кири-чан. Я оставила на неё Кири-чан после того, как довела до слез, доставив кучу проблем.
— Сказала: хорошо, что встретились.
— Правда?
— Хотя была в шоке.
Я кивнула с натянутой улыбкой «ахаха».
— Вообще, как ты узнала, что я в Аомори?
Я говорила только своему агентству.
— Спросила у Йошино.
— У Осады-сан?
— Ага. Утром позвонила в агентство. Йошино пришла в ту ночь сразу, так что я поняла — это спланировано. Мне было тяжело звонить Канаэ самой, и я попросила Йошино. Она честно позвонила в твое агентство и узнала, что тебя нет в Токио.
— И ты приехала.
— Ага, приехала.
Слишком резкий скачок. Узнала, что нет в Токио — приехала в Аомори, погналась. Я собиралась вернуться. Подождала бы немного — встретились бы в Токио.
— Сложно спрашивать, но... почему ты зашла так далеко ради меня?
Почему она делает это? Кири-чан ответила, опустив глаза:
— Мне было страшно.
— Страшно?
— Казалось, что Канаэ исчезнет. Что мы больше не увидимся. Тревога заполнила сердце.
— Я никуда не денусь.
— Кто знает! Может, ты не вернешься в Токио. Останешься в Аомори. Я не хотела, чтобы «на этом всё» закончилось.
Не хотела, чтобы закончилось.
Как и я. Нельзя было заканчивать.
— И я много думала. О чувствах Канаэ. О чувствах Канаэ, у которой забрали «Соранэ».
Мои чувства, потерявшей «себя».
— Это очень больно, я понимаю до боли... Но при этом Канаэ сказала мне честно. Взяла на себя неприятную роль и сказала мне. Хотя тяжелее всего должно быть Канаэ, она сказала сама.
— Вовсе нет. В итоге я просто сорвалась. Ранила Кири-чан.
— Я бы тоже не хотела, чтобы роль забрали. Если бы персонажа, в которого я вложила душу, мою половину, отдали другому — я бы не вынесла.
Смогла бы Кири-чан на моем месте сказать так же? Не знаю. Я провалилась, потому что это я? Или любой бы провалился?
— Поэтому спасибо, Канаэ. Что сказала ты.
Я ранила Кири-чан. Завидовала её таланту. Ненавидела её благополучное окружение. Переоценила её силу и довела до слез.
А она благодарит меня.
— Я не заслуживаю благодарности. Прости, правда прости. Это оправдание, но я не хотела ранить. Я хотела любой ценой, упрямо заставить тебя согласиться.
Я думала, это для её блага. Думала, это станет причиной, чтобы я сдалась.
Но мои чувства всё еще не успокоились.
— Но знаешь, честно говоря, я до сих пор завидую Кири-чан.
Завидую Кири-чан, которая будет играть «Соранэ». Не могу отрицать черные чувства.
Не могу мыслить рационально: «Часть меня будет жить в ней».
— Соранэ — моя, я не хочу уступать. Чувства не меняются так быстро.
— Знаю, я тоже.
— Поэтому, честно, я не знаю, что делать. Не могу разобраться в себе.
Я не знаю ответа, и она мягко улыбается мне.
— Ничего, хорошо, что ты это сказала. Можно не знать. Надо было думать вместе. Ты же писала на бумаге. «Советоваться обо всем».
— А, точно, была клятва...
Которую меня заставили написать перед ивентом.
— 1. Если возникли трудности, рассказывать обо всем. 2. Сразу советоваться о проблемах. Не держать в себе. 3. Если случилось что-то хорошее, докладывать. 4. Не решать всё в одиночку. 5. Думать обо мне в первую очередь.
— Ты выучила наизусть?!
— Естественно. В этот раз ты нарушила пункты 1, 2 и 4, так что готовься.
— Шутки в сторону.
— Я серьезно, Канаэ.
Глаза серьезные, страшно. Н-надо вернуть разговор.
— Главное, я думаю, мне нужно стать популярной сейю, не зацикливаясь на «Соранэ». У меня была только «Соранэ», только «Соранэ», поэтому я цеплялась за неё, была одержима.
Если будет много главных ролей, много персонажей, не придется зацикливаться на одном. Привязанность не исчезнет, но одержимость уйдет.
— У меня мало успешного опыта, хоть возраст уже приличный.
— Неправда. Если бы я не встретила «Соранэ» в исполнении Канаэ, я бы не стала сейю.
— Спасибо. Но знаешь, я поняла, что нынешняя я — это не только «Соранэ». Глупо, но поняла это, приехав в Аомори и оставшись одна.
Это стало чем-то само собой разумеющимся, я привыкла к этому имени, оно стало мной.
— Я еще и «Йошио-маман». Ведущая радио, партнерша Кири-чан. Наверное, если бы не «Радио "На этом всё"», я бы не выдержала этого.
Меня спасло то, что я Йошио-маман. Даже потеряв «Соранэ», у меня есть роль ведущей. Прошло меньше года, но это источник моей уверенности.
— Даже если я не «Соранэ», я «Йошио-маман».
Но это всё еще слабое утешение.
Кири-чан заговорила:
— Знаешь, я подумала.
— Угу.
— Может, не нужно принимать это? «Соранэ» всегда будет принадлежать Канаэ.
— Моя...
— Соранэ — твоя. Но из-за новой работы Соранэ станет моей.
Решение не изменить. Ничего не поделаешь.
— Тогда...
Она уверенно заявила:
— Надо просто сделать меня, играющую Соранэ, собственностью Канаэ.
— ............М?
...Простите? Что она несет?
— Поэтому я стану собственностью Канаэ.
— Погоди, дай осмыслить, тайм-аут, тайм-аут.
Соранэ — моя. Но Соранэ станет Кири-чан. Поэтому сделать Кири-чан своей...?
— Ну, А=Б, Б=В, значит А=В. Канаэ — это я, а я — это Канаэ.
Канаэ = Соранэ. Соранэ = Кири. Значит, Канаэ = Кири.
— Э-это супер-теория?!
— Силлогизм.
— Дело не в названии!
Нет-нет, слишком безумная идея.
— Сакума Кири станет собственностью Канаэ. Тогда и Соранэ, которую я играю, станет собственностью Канаэ!
— Нет-нет, что ты говоришь?!
Софистика чистой воды.
— Ну, каков ответ? Сделаешь меня своей?
— Слово «своей» (собственностью) как-то не очень!
— Не в этом дело!
— Н-ну да...
Не смотри на меня сияющими глазами. Я почти готова согласиться. Стоп-стоп, не поддавайся! Это странно!
Рождает новое определение во мне. Дает имя. Решит ли ответ проблему с «Соранэ»?
К тому же, ответ уже давно есть. Она приехала в Аомори, и это чувство стало сильнее. Просто я не говорю это словами. Не могу сказать.
— Кири-чан, такие вещи надо говорить романтично. По крайней мере, не будучи абсолютно голой.
— Именно поэтому. Я всё обнажила. Здесь нечего скрывать.
Долго не выходила из раздевалки, а на язык остра.
Но я хитрая. Чувствую момент и не хочу делать это наполовину. Хочу беречь это.
— Прости, сейчас не скажу словами.
Я встала из воды и подошла к Кири-чан.
— К-Канаэ?!
— Поэтому пока так.
Говорю, что хочу беречь, а действую противоречиво.
Касаюсь её лица.
Маленькое лицо мгновенно стало красным, как яблоко.
Во влажных глазах отражаюсь я.
Сказать не могу. Поэтому, чтобы она успокоилась, я заключаю контракт.
Сердце бьется быстрее. Возможно, это необратимо.
Но позволь мне хотя бы это.
Я убрала её влажную челку,
И нежно поцеловала в горячий лоб.
Секунды.
Но время казалось вечностью.
Я отстранилась.
Кири-чан широко раскрыла глаза, не понимая, что произошло.
— Завтра, раз уж мы здесь, осмотрим Аомори.
Но ответ пришел четкий:
— ...Предсвадебное путешествие?
— Нет же!
◇ ◇ ◇
Вернувшись в номер, я была в шоке.
— Точно, кровать-то двуспальная...
Не то чтобы я по инерции... но я поцеловала её в лоб. После этого мне стало стыдно, я первой вышла из ротэнбуро и вернулась в номер, но совсем забыла о кровати.
— Ох, забыла, забыла.
Не смешно.
Двуспальная кровать. Спать вдвоем на одной кровати.
Сама виновата, но я буду так нервничать, что не усну! Не действуй, не подумав. Успокойся, я. ...Как тут успокоиться?!
Стоять тяжело, поэтому я села на кровать и отпила чаю из бутылки. По дороге в номер я чуть не поддалась искушению автомата с пивом, но со слезами на глазах купила чай. В такой ситуации пьянеть категорически нельзя.
Тук-тук.
Стук в дверь. Я пошла открывать.
— Да-а, — ответила я, и в ответ раздался милый голос: «Открой». Открыв дверь, я увидела Кири-чан с лицом красным, как вареный осьминог. Наверняка не только из-за горячей ванны.
— С возвращением.
— Я дома.
Что за игра в молодоженов?!
Войдя в комнату, она сразу села на кровать. Я тоже села, немного отступив. Вопрос двуспальной кровати пока отложу и сменю тему.
— Итак, Кири-чан.
— Что, Канаэ?
— Я на эмоциях предложила осмотреть Аомори, но завтра же школа?
— Сначала позвала, а теперь спрашиваешь?
— Прости.
Стыдно за себя. Мама Кири-чан сказала: «Погуляйте», я мучилась в ванне, но в итоге поддалась приподнятому настроению.
— Так школа есть или нет?
— Есть, но нет.
— К-как это?
Так да или нет? Непонятно.
— Понимаешь, в моей школе сейчас подготовка к культурному фестивалю, суматоха.
— Хм-хм, сезон такой. Осенний фестиваль.
Культурный фестиваль, ностальгически звучит. Хотя я мало что помню.
— Я часто пропускаю школу из-за работы, поэтому не участвую в подготовке класса.
— Понятно, я тоже почти не участвовала в университетских мероприятиях.
— Я хочу помочь, но подготовка идет после уроков, понимаешь? Одноклассники всё понимают, так что я свободна от обязанностей. Хотя, не совсем свободна...
— Значит, ты...
— Ага.
— Изгой (боччи)?
— Нет!
Она решительно отвергла это.
— Я н-не изгой. У меня есть подруга Юа, и, и еще...
— П-прости. Значит, пока класс в предвкушении фестиваля, Кири-чан, которая ничего не делает, чувствует себя лишней.
— Звучит обидно, но так и есть!
— Нехорошо так говорить, но пропустить школу для Кири-чан сейчас даже удобно.
— Именно.
— Но прогул есть прогул.
— Это говорит человек, заставивший меня ехать в Аомори?
— Ну да...
К тому же, даже если рвануть утром, к первому уроку не успеть. Если всё равно опоздаешь, может, лучше прогулять?
— Ничего, для меня это важнее школы. Быть с Канаэ намного важнее культурного фестиваля.
То ли потому что мы в Аомори, она говорит вещи, от которых я краснею, как яблоко. В поездке у нас обеих, похоже, винтики разболтались.
— Сделай так, чтобы завтра было весело.
— П-постараюсь.
Мы валялись на кровати, смотрели в телефоны и составляли план на завтра.
«Здесь классно», «Выглядит вкусно», «Фотогеничное место» — обменивались мнениями. Конечно, заедем в мой родной Хиросаки, поедим вкусного, насладимся природой. Раз уж мы здесь, надо всё обойти, чтобы она насладилась Аомори.
— Зевок...
— Спать хочешь?
— Ага. Хоть и на синкансэне ехала, но устала.
Время уже позднее.
К тому же, после всего, что случилось, она наверняка толком не спала.
— Давай спать.
— М... угу.
Сонный голос. Для маленькой неё это было тревожное и трудное большое приключение. Плевать на двуспальную кровать. Принцессе нужен отдых.
— Когда спишь, свет выключать полностью или оставлять ночник?
— Как угодно.
— Тогда выключаю всё.
Комната погрузилась в темноту. Я забралась под одеяло, куда уже легла Кири-чан. Легла на расстоянии, но немного вылезла из-под одеяла.
— Кири-чан.
— М?
— Я не помещаюсь.
— Я тоже вылезаю.
— Можно подвинуться?
— У-угу.
— Я... я повернусь налево. Кири-чан повернись направо. Спина к спине — это же нормально (окей)?
— О-окей...
Мы заерзали, и моя спина коснулась её спины.
...Ничего не нормально.
Совсем не хорошо. Ладони потеют. Лицо горит. Я влюбленная дева или школьница? Я «араса» Йошио-маман!
— ...Канаэ.
Из-за спины донесся тихий голос.
— Что?
— Не исчезай... ладно?
Я больше не исчезну. Не уйду от неё.
— Угу, я буду рядом.
— Хорошо.
Голос с облегчением, и вскоре послышалось её ровное дыхание.
Я потеряю Соранэ.
У меня её заберут.
Но в моем мире есть она. Она, которая признает меня, рядом.
Рядом со мной это тепло.
Потерять её намного страшнее, чем потерять Соранэ.
Это мой ответ.
Осознанное желание, всё в моем мире.
Чувствуя тепло её тела, я тоже вскоре уснула.
◇ ◇ ◇
— Рыба вкусная!
— О, понимаешь вкус Аомори?
— Обидно признавать, но вкус другой, чем в Токио. Свежая!
Мы приехали в центр Хассёку.
Утром мы были на побережье Танесаши, чувствовали море, потом смотрели на огромное количество чаек (уминеко), летающих над Кабусимой. Хотелось подняться к храму Кабусима, но он сейчас на реконструкции, так что молиться не стали, просто насладились видом чаек и уехали.
И вот приехали обедать в центр Хассёку.
— Суп с сэнбэями (сэнбэй-дзиру) тоже неплох. Сначала думала, класть сэнбэй в суп — это бред.
— Ага. Идеал — это когда сэнбэй не слишком мягкий и не слишком твердый.
— Ты разбираешься.
— Ну так я ем это с детства.
Не думала, что мне доведется попробовать вкус детства вместе с Кири-чан.
Насладившись свежей рыбой и фирменными блюдами Аомори, мы поехали в мой родной Хиросаки.
— Жаль, не могу показать тебе фестиваль Нэпута.
— Сейчас совсем не сезон, ничего не поделаешь. К тому же, с Канаэ всегда праздник.
— Я такая веселая?
— Значит, всегда весело!
Мне тоже с Кири-чан не скучно и весело.
Так мы во второй раз прибыли на станцию Хиросаки. Со вчерашнего дня — слишком короткий срок. С отцом не встречусь, но есть риск встретить кого-то еще.
И это опасение сбылось.
— Ой, Канаэ-сэмпай?
Женщина с каштановым каре окликнула меня.
«Кто?» — подумала я сначала, но постепенно память вернулась. Тогда она была в школьной форме. Волосы были черными и длиннее. Девочка, которая обожала меня.
— Сатоми-чан?
— Да-да, это я! Вау, как давно. Сказали бы, что приезжаете.
— Да нет, это внезапная поездка.
Встреча с кохаем (младшей) из школьного кружка. Когда мы виделись в последний раз? Если бы не позвала, я бы не заметила и прошла мимо. Такие смутные воспоминания.
— Давно не виделись.
— Ага, давно. Ты похорошела.
— Е-хе-хе, правда? Мне уже немало лет, но комплименты приятны. А почему сэмпай, которая должна быть в Токио, в Хиросаки?
— Ну, многое случилось...
В двух словах не объяснишь.
— А кто эта девочка?
Я вздрогнула и поспешно отпустила руку, которую держала. Естественно, мы держались за руки даже на людях.
Сейчас мы в разгаре путешествия с Кири-чан.
Кири-чан вежливо поклонилась.
— Эта девочка...
◇ ◇ ◇
Раз уж так вышло, мы решили попить чаю. Неудобно перед Кири-чан, но с Сатоми-чан я давно не виделась, и если вернусь в Токио, вряд ли увижусь снова. Кири-чан согласилась, и мы пошли в кафе рядом с парком Хиросаки, которое порекомендовала кохай.
Идти было прилично, но сказали, что это место появлялось в аниме, так что мы с Кири-чан охотно пошли.
— Повседневное аниме про ведьму? А, смотрела, смотрела!
— У меня есть все тома манги.
— Вы обе хорошо разбираетесь.
— Смотреть аниме и читать мангу — это наша работа.
Да, смотреть кино, путешествовать, играть — тоже работа! ...Это не оправдание, правда? Можно вписать в налоговую декларацию.
Мы вошли, и красивая девушка проводила нас на террасу у окна. Из окна был вид на заснеженный сад.
Мы сели, сделали заказ, и кохай Сатоми-чан заговорила.
— Канаэ-сэмпай крутая!
Хочет похвалить, чтобы я угостила?
— Да нет, ничего особенного.
— Я-то знаю! Я лучше всех знаю, что Канаэ крутая.
Девочка рядом скрестила руки на груди и выпятила её. Эй-эй, не соперничай, Кири-чан.
— Верно, Канаэ-сэмпай крутая. И Сакума-сан тоже крутая. Не ожидала, что вы партнерша Канаэ-сэмпай по радио! Да еще и сейю-старшеклассница!
— Тс-с!
В будний день молодежи мало, так что на слово «сейю» вряд ли кто-то отреагирует. Но кто знает, кто может услышать. В людном месте надо быть осторожнее.
— ...Старшеклассница, да? Десять лет назад...
— Не говори, грустно становится!
После цуккоми принесли яблочный пирог.
Видов яблочного пирога было так много, что выбрать было трудно. Всё-таки это Аомори. Раз уж так, мы заказали разные виды.
— Ну как, Кири-чан?
— Вкусно!
— Слава богу. Угу, вкусно. Давно забытый вкус.
— У-фу-фу, рада, что вам понравилось.
Ностальгический, нежный сладкий вкус.
— Кстати, Канаэ-сэмпай, вы же не приехали на свадьбу Мачи-сэмпай. Все скучали.
— А, ну, прости за это.
Тогда радио только начиналось, я была эмоционально нестабильна. Язык не повернется сказать, что из-за череды неудач я в порыве порвала приглашение...
Сатоми-чан показала телефон: «Вот, вот». На фото была одноклассница в свадебном платье. А-а, она правда вышла замуж. Кири-чан тоже серьезно посмотрела и прокомментировала:
— Красивая.
— Кири-чан тоже хочет когда-нибудь надеть?
— Ну, желание надеть, конечно, есть.
Кири-чан в свадебном платье... угу, точно будет красиво. Уверена, что заплачу, если увижу.
— Сэмпай, а у вас нет планов на свадьбу? Парня нет?
— Н-нет! Парня нет!
— Не надо так сильно отрицать~.
Я не вру. Да, парня нет.
— А у Сатоми-чан?
— Недавно бросили, сердце разбито.
— Вот как, прости.
— Да ничего, зато я встретила Канаэ-сэмпай!
Не вижу связи.
Пью кофе. Горечь как раз после сладкого. Меняю тему.
— Так в чем я крутая?
Спросила то, что меня интересовало.
— Канаэ-сэмпай — человек из другого мира.
— Другого мира?
— Да, Канаэ-сэмпай, в отличие от меня, стоит на сияющей сцене.
Это не так. Бываю на сцене, но это можно по пальцам пересчитать, а в остальное время живу от подработки до подработки.
Но обычный человек на сцене не стоит. Собирать людей, проводить ивенты — даже если захочешь, не сможешь.
— Канаэ-сэмпай, я хотела стать харизматичным парикмахером в Токио.
— Э, угу?
Внезапно Сатоми-чан начала говорить о себе. Харизматичный парикмахер? Впервые слышу о её работе.
— После школы пошла в колледж, потом работала в Сэндае.
— Вот как, в Сэндае была.
Насколько же мне не интересны люди? Или я была занята собой? О том, что стало с кохаем, с которой я вроде как ладила, слышу впервые.
— Но не вышло. Совсем. Ни техники, ни таланта. Даже разговаривать стало в тягость. Я даже до Токио не добралась. С разбитой мечтой вернулась домой. Сейчас работаю в универмаге у станции, не по специальности.
— Это тоже достойная работа.
— Возможно. Но моя мечта разбилась.
Я тоже хотела поехать в Токио, делать прически знаменитостям, появляться в журналах, заставлять людей улыбаться своим мастерством. Лицо кохая, говорившего это, было грустным.
— Но у меня не было сил. Не хватило способностей. Я едва могла просто выживать там.
Поэтому.
— Канаэ-сэмпай, которая продолжает гнаться за мечтой — ослепительна, для меня она человек из другого мира.
У всех есть мечта. Была мечта. Подростковые годы, когда можно просто мечтать, давно прошли. Сталкиваешься с реальностью, сдаешься, идешь на компромисс, встречаешь тридцатилетие.
Я тоже почти сломалась. Много раз думала бросить. Я перестала быть «Соранэ».
И всё же я человек из другого мира. Всё еще живу во сне.
— Канаэ-сэмпай, сейчас и в Аомори есть стриминговые сервисы, так что аниме можно смотреть. Радио тоже можно слушать по всей Японии. Голос сэмпая принадлежит не только Токио. Он доходит до всей Японии, даже до Аомори.
Девушка рядом тоже не вмешивается, слушая слова кохая.
Мы работаем в Токио. Ивенты тоже в основном в Токио.
Но фанаты, слушатели — не только в мегаполисе. Люди повсюду поддерживают контент. Даже моя мама собрала диски. Мир не тесен.
— Поэтому сэмпай крутая. Я могу заставить улыбнуться лишь горстку людей, а сэмпай — нет. Вы можете заставить улыбаться множество людей, в масштабах, отличных от моих.
Наши слова доходят до большего количества людей, чем я думала. К добру или к худу, наши голоса имеют влияние.
— И Сакума-сан тоже. Круто, сейю — это круто. Восхищаюсь. Круто, круто.
Похвала это, зависть или упрек в том, что мы всё еще гонимся за мечтой? Я просто принимаю её слова.
— Спасибо.
— Я думала, мы больше не увидимся, так что рада встрече. Это я должна благодарить. Сияющая Канаэ-сэмпай из другого мира — моя гордость. Гордость Аомори. Сияйте и дальше.
— Сказала так громко... смущаюсь.
Одностороннее ожидание. Но это бремя приятно.
— Но немного грустно.
Не могу сказать, что мы можем увидеться в любой момент. Я буду жить во сне. Жить в родном городе я больше не буду.
Тот, чья мечта разбилась, и тот, кто цепляется за мечту. Пока я не сдамся, наши миры не пересекутся.
Допила кофе.
На улице незаметно стемнело.
Скоро я, мы, должны вернуться в свой мир.
— Канаэ-сэмпай, Сакума-сан.
Кохай смотрит нам прямо в глаза.
— Уделите мне еще немного времени напоследок? Есть место, куда я хочу, чтобы вы зашли.
Мой новый вызов, наверное. Сказав это, она встала.
Нас попросили зайти, и мы послушно пошли следом.
— Да, после этого, простите, что внезапно! Да, очень нужно! Как тестовый запуск, пожалуйста. А, спасибо большое!
Сатоми-чан, предложившая это, кому-то звонила. По разговору непонятно, что именно будет, но, видимо, она о чем-то настойчиво просила. Спасибо ей.
Сказала, что близко, и через несколько минут ходьбы от кафе мы пришли на темную, заснеженную аллею парка Хиросаки. Воздух стал еще холоднее, пробирало до костей.
Что она собирается делать в ночном парке?
— Вообще-то это с декабря, но сегодня — специально.
— Не знаю, что это, но, похоже, ты сильно напряглась...
— Нет-нет, всё нормально! Ведь сегодня особенный день!
Кохай ответила бодро. Подробности не раскрывает. Значит, сюрприз.
— Вернувшись домой, я думала: может, я что-то могу сделать?..
Вернулась домой с разбитой мечтой. Но желание что-то делать не потеряла.
— И тогда я узнала об этом проекте. Подумала: «А, это оно!». Сразу связалась, и с прошлого года участвую. Хоть и немного, но я тоже стараюсь как часть команды.
Она остановилась.
Впереди только снег и ветки. Весной здесь видно цветущую сакуру, но сейчас зима. В этом живописном месте сейчас опали листья, нет ни цветов, ни зелени, на ветках только снег.
Это она хотела показать?
У меня и у Кири-чан рядом возникли вопросы.
— Это мой эль (поддержка) сэмпаю и Сакуме-сан.
Она подняла руку. Видимо, подала знак. Значит, место верное. Пустое, закрашенное белым место.
Она громко крикнула:
— Сегодня спецпоказ только для вас! Итак, наслаждайтесь.
Ослепительно.
От внезапного яркого света я невольно закрыла глаза.
— Сакурой, цветущей зимой.
Я услышала противоречивые слова. Медленно открыла глаза.
— А.
Розовые цветы.
Сакура цвела.
Невозможно. Сейчас зима. Мы не попали в весну, ветер холодный.
Но мир окрасился в красный (розовый).
Фантастический пейзаж.
Зимой цвела сакура.
От волнения я потеряла дар речи.
Невероятное зрелище приковало наши взгляды.
— Ну как? Зимняя сакура тоже красивая, правда?
Мы сильно закивали. Противоречивые слова были верны.
Заснеженные деревья подсвечивались розовым светом. Белоснежный снег окрасился в розовый, создавая иллюзию цветущей сакуры.
Призрак сакуры, созданный снегом.
— Я буду здесь, а вы двое, пожалуйста, наслаждайтесь не спеша.
Воспользовавшись словами кохая, я взяла её за руку и пошла по аллее сакуры.
Мы заблудились в красном мире.
— Потрясающе.
— Правда, как во сне.
Я впервые видела сакуру зимой. Естественно, обычно такое не увидишь. Слишком красиво, кажется неземным.
Мир снов. Иллюзия. Нереальное пространство.
Но в руке я чувствовала тепло.
Посмотрев вбок, я увидела, что Кири-чан тоже смотрит на меня и улыбается.
Это реальность, мой родной Аомори.
И рядом — она, которая важнее «Соранэ».
Я остановилась и позвала её по имени.
— Кири-чан.
Не прошло и года с нашей встречи.
Но она сбила меня с толку больше, чем кто-либо. За неполный год я думала о ней больше, чем о ком-либо в жизни. И впредь она будет для меня номером один.
Девочка, которая восхищалась мной. Партнерша, которая подбадривала никчемную меня. Товарищ, с которым мы старались вместе. Незаменимый человек, который погнался за мной.
Тебе, доверившей мне синее (ао) желание (желание Соранэ/Аоно),
В красном мире я говорю слова.
— Выходи за меня.
...Ой, блин, ошиблась.
— ...Да.
— Нет, подожди! Не соглашайся так легко!
— Это ложь?! Не любишь?!
— Люблю, люблю Кири-чан!
— У-хе-хе-хе.
— Д-дай еще раз! Чувства переполнили, и я ошиблась репликой! Не свадьба! А-а, это всё потому, что кто-то показывал свадебные фото!
— Хе-хе-хе-хе-хе, свадьба с Канаэ... у-хе-хе-хе.
— Вернись, Кири-чан! А-а, я же хотела сделать всё романтично!
Я схватила её за плечи и посмотрела прямо в глаза.
— Поэтому будь моей...
— Твоей?
— Моей д-д-д...
Слова застряли. Глаза забегали.
— К-когда станешь студенткой, если всё еще будешь любить меня, стань моей девушкой.
— Почему ты струсила?! Долго, слишком долго!
— Ну, встречаться со школьницей — это как-то очень аморально. Студентка — это хотя бы безопасно (сейф)! Безопасно ли? Студентка — это взрослая?
Сама не понимаю, что говорю.
— И школьница сойдет.
— Хотя бы когда исполнится восемнадцать и станешь совершеннолетней... тогда безопасно?
— Ладно, поняла. До студенчества жить вместе не будем.
— Слишком быстро развиваешь тему!
— А-а, ну тогда до этого нельзя заканчивать «Радио "На этом всё"».
— Даже если ты так настроена...
— Смотри. Через год с небольшим я твоя девушка. А, надо написать клятву.
— Слишком серьезно!
— Жду в будущем!
— Мы живем в одном времени, не надо ждать в будущем! Пойдем в будущее вместе... с-стыдно! Самой стыдно говорить такое!
— Тогда. Не отпускай эту руку.
— ...Больше не отпущу, моя Соранэ.
— Спасибо, любимая Соранэ.
— Запутанно!
— Ты первая сказала!
Мы переглянулись и громко рассмеялись.
Несерьезно. Долгожданное признание, а вышло как шутка. Фантастический пейзаж зимней сакуры, а мы всё испортили.
Но именно это в нашем стиле.
Романтичное место, красивое признание — неважно, если мы с Кири-чан улыбаемся.
— Люблю тебя, Кири-чан.
— Я тоже люблю всегда. И буду любить всегда-всегда!
Я подумала, что не опадающая сакура — это тоже хорошо.
◇ ◇ ◇
Последний синкансэн в Токио.
Мы двигались весь день, так что она устала. Кири-чан крепко спала на соседнем сиденье. Её безмятежное лицо вызвало прилив нежности, и я погладила её по голове. Она что-то пробормотала, но сразу засопела дальше.
Звучит объявление об отправлении. Скоро мы будем в Токио, вернемся в реальность.
Это были долгие три дня. Три дня? Кажется, прошел месяц. Столько всего случилось. Забыть невозможно.
И назад дороги нет.
Я держу руку спящей девушки.
Я сказала «когда станешь студенткой», но по факту это декларация отношений. Моим чувствам, от которых я уклонялась, дано имя.
Кири-чан стала моей, а я стала её.
Она и она (Каноджо то каноджо — Девушка и девушка/Она и она).
Успокоенная теплом руки любимой, я тоже незаметно уснула.
◇ ◇ ◇
На вопрос кохая я ответила:
— Эта девочка, Кири-чан — мое небо (Сора).
Ты раскрасила его, а я окрасилась в красный.
Какое небо ты покажешь мне дальше?
Будут времена, когда мы погрузимся во тьму, будут дождливые дни. Но солнце снова взойдет.
Небо наполняется красками.