Том 1 - Глава 110.5: Интерлюдия: Мияги — сладкая и болезненная

Зимние каникулы близко или далеко — неважно: когда я выхожу из дома Мияги, идти мне всё равно некуда, кроме одного места.

Дома, где на «я дома» никто не отвечает «с возвращением».

Медленно иду домой, снимаю обувь, говорю в сторону гостиной «я дома» и поднимаюсь на второй этаж. Захожу в свою комнату, включаю свет. Вешаю пальто на вешалку, кладу в копилку пяти-тысячную купюру, полученную от Мияги.

Сегодня я узнала две вещи, о которых раньше не знала.

Первая — существует невероятно сладкая штука под названием «фадж».

До сегодняшнего дня я о ней даже не слышала. Когда Мияги неожиданно выставила её на стол, я удивилась, а когда попробовала — удивилась ещё сильнее её сладости. Та, что обычно не угощает сладостями, вдруг достала что-то совершенно незнакомое мне и даже чай к нему подала — я уже приготовилась к чему-то плохому. А когда она ещё и кормила меня этим фаджем с ложечки — вообще всё, жди чего угодно.

Но случилось хорошее.

Я приподнимаю копилку и опускаю обратно.

В копилку «500 иен → 1 000 000 иен» я давно не кидаю монеты по 500 иен. Там только те, что были до Мияги, и её пяти-тысячные купюры. Они не делают копилку заметно тяжелее, так что поднимать её смысла нет.

Сколько ещё раз я смогу положить сюда «Миягины пять тысяч» — ограничено. Если думать об этом, вес, похоже, никогда заметно не изменится.

А если бы изменился…

Я не хочу копить деньги, но хочу встречаться с Мияги столько, чтобы копилка стала тяжёлой. И даже после выпуска хочу её видеть.

Так я думаю.

«Уже скоро зимние каникулы…»

То, что должно было отнять у меня встречи с Мияги, сегодня превратилось в возможность их подарить — благодаря второй вещи, которую я узнала: «Мияги настолько хочет заниматься со мной на каникулах, что готова предложить обмен».

И это без пяти тысяч — на вес копилки вообще не повлияет.

Я вспоминаю слова Мияги, сказанные тихим голосом:

«…На зимних каникулах приходи учиться».

Это именно то, что я хотела услышать. Мне хватило бы и скучного «надо учиться и на каникулах», но она предложила поцелуй в обмен на уроки.

Если бы она сама не заговорила о каникулах, я бы сама предложила заниматься вместе, но не пришлось. Жаль только, что она не говорит, куда хочет поступать, хотя просит поцелуи в обмен на уроки. Но на сегодняшнюю Мияги я не в обиде.

Ставлю на стол маленькое настольное зеркало и сажусь на пол.

В зеркале отражается цепочка кулона от Мияги и ещё кое-что, что она сегодня мне «подарила».

«Заметно, наверное…»

В доме Мияги я в зеркало не смотрелась, поэтому не знала: на шее след от укуса, который завтра может и не исчезнуть.

Виновница — Мияги, а причина — я.

Само напросилась. Я зашла слишком далеко, пользуясь тем, что она не останавливает. После слаще фаджа поцелуев я расстегнула все пуговицы на её блузке и даже лифчик сняла — неудивительно, что меня укусили.

Но можно было и подумать немного.

Укус в такое место, которое не скрыть, даже застегнув блузку до самой верхней пуговицы, — это слишком. Днём просто идти по улице ещё ничего, но в школу… Не самый лучший вариант. Этот след — доказательство, что сегодняшняя «необычная Мияги» была не сон, и я хотела бы его оставить, но если он не исчезнет, завтра в школе меня ждёт неизвестность.

«На кисмарки — лимон, кажется…»

Как убирать следы от укусов — не знаю, а вот от засосов — да. Умина как-то говорила (не знаю, правда или нет), что если приложить кусочек лимона — исчезает.

Я хорошо это запомнила, потому что тогда мы смотрели на синяк на ноге у Мияги и я рассказала ей про лимон.

Тогда Мияги вдруг предложила «провести эксперимент», поставила мне засос на руку, но лимона не было — так и не узнали, работает или нет.

С тех пор Мияги только и делает, что неожиданное.

«Что же делать…»

Лимона дома, скорее всего, нет — как и у Мияги. Говорили ещё, что помогает тепло или холод — можно попробовать.

Прикладываю ладонь к следу от укуса.

Сильно прижимаю.

Хочу передать тепло ладони следу, но он не такой горячий, как когда я касалась Мияги.

Хотела касаться её ещё.

Коснуться всего, что видела.

Проверить на ощупь грудь до того, как она меня обняла.

Если бы я это сделала — след под ладонью был бы не просто след, а настоящая рана с кровью. Но и это было бы хорошо. Тогда я бы прогуляла школу, Мияги пришла бы навещать, мы бы поцеловались…

«…Надо учиться».

Убираю руку от следа.

Если думать только об этом — приснится Мияги.

Как в последний день летних каникул, так и сегодня — проснусь в плохом настроении. Не хочу тащить сон в школу и сидеть на уроках вялой.

Убираю зеркало, переодеваюсь в домашнее.

Раскладываю на столе учебники и тетради.

Мияги сегодня не спросила, останусь ли я ужинать, так что я ещё не ела, но готовить не хочется. Грела след или охлаждала — уже всё равно.

Если завтра след останется — пойду ругаться к Мияги. Вызову в музыкальную комнату и буду долго-долго ругаться. Если не придёт — пойду к ней домой ругаться.

Хоть какой-то повод увидеться.

«…Глупо».

Рисую в тетради крокодила из салфеток и ставлю на него крест.

Фантазии о том, как меня покусают до крови, и о том, как я пойду ругаться, — одинаково дурацкие.

Сегодня слишком много необычного.

Сердце не на месте.

«Интересно, как там плюшевая кошка…»

Чёрная кошка, которую я подарила Мияги на Рождество, наверное, тоже проводит беспокойную ночь.

Бросаю ручку и падаю на кровать.

Закрываю глаза, касаюсь пальцами следа от укуса Мияги.

Просыпаюсь до будильника.

Вчера из-за Мияги не могла сосредоточиться на учёбе и плохо спала. Плохо спала — из-за сна, а сон — тоже из-за Мияги.

Во сне я делала то, чего вчера не сделала.

Просто отстой.

Выдыхаю весь воздух и прячусь под одеялом.

Не хочу вставать.

Прижимаю ладонью место, где должен быть след.

Не знаю, остался ли он.

Лень проверять.

Если остался чёткий — захочется прогулять. Но дома оставаться не хочу. Бродить без дела тоже нельзя. Если исчез — вроде хорошо, но всё вчерашнее «хорошее» покажется ложью, и станет тревожно.

Остался или исчез — мне всё равно не нравится.

Что делать дальше.

Ворочаюсь, думаю, но время не бесконечное. Звонит будильник, я нехотя вылезаю из кровати.

Вдох-выдох.

Ставлю зеркало на стол, смотрю на след от укуса.

«М-м…»

Побледнел.

Очень сильно.

Видно, что что-то было, но если не приглядываться — не поймёшь. Скажут «укус насекомого» — вполне сойдёт, скажу «сама не знаю, откуда» — поверят.

И облегчение, и разочарование.

Если коротко — «так себе результат». Логично было бы радоваться, что не заметно, но я не могу радоваться чисто. Глажу побледневший след и спускаюсь вниз.

Чистить зубы, завтракать.

Готовлюсь к школе, переодеваюсь в форму.

Встаю перед зеркалом, застегиваю блузку до самой верхней пуговицы.

След от Мияги всё равно не скрыть.

Но если не присматриваться — не видно.

Расстёгиваю одну пуговицу и выхожу из дома.

Если сделать непривычно — незаметное станет заметным. Лучше как всегда. Иду привычным шагом по морозной дороге, привычно захожу в школу, иду по шумному коридору. Мияги нет. Поднимаюсь по лестнице, приближаюсь к классу 3-группы. С Мияги не пересекаемся. До класса не десять-двадцать минут ходьбы, поэтому быстро дохожу.

Перед тем как войти, касаюсь побледневшего следа.

Сегодня он волнует меня больше, чем кулон.

Это просто след, он не должен болеть, но болит. Ненужно напоминает, что он есть.

Всё, что дарит мне Мияги, — вещи, с которыми не знаешь, что делать. Пяти-тысячные, которые нельзя тратить. Кулон-ошейник. И ещё куча всего спит у меня дома.

Сегодня этот «след» ходит за мной по пятам и заставляет думать только о Мияги.

Сильно сжимаю след пальцами и захожу в класс. Ставлю сумку на своё место, иду к Умине и Марико, говорю «доброе утро».

«Хадзуки, доброе утро!»

Марико отвечает бодро, за ней тихо Умина.

«Умина, что-то не в духе».

Точнее, настроение у неё отвратительное. С утра уже раздражает.

«Хотела подрабатывать на каникулах, спалилась, родители отругали».

Умина говорит с максимальной злостью, Марико вздыхает:

«Просто время неподходящее, перед экзаменами же. Правда, Хадзуки?»

«Ну да. После экзаменов будешь работать сколько угодно, потерпи зимние каникулы».

«Знаю, но всё равно…»

Голос Умины явно не хочет соглашаться.

Они смотрят на меня, но следа на шее не замечают. И дальше, скорее всего, не заметят. Ни Умина, ни Марико. Мияги бы заметила, но неизвестно, пересечёмся ли мы в коридоре. Если вызовет — точно увижу, но подряд почти не вызывает, а после вчерашнего и домой вряд ли позовёт.

Рука тянется к следу — я поправляю галстук.

Зимние каникулы близко.

Хорошо бы Мияги поскорее меня вызвала.

Крепко хватаю себя за руку, которая тянется к следу от укуса.