Том 1 - Глава 401: Глава 401

Мияги.
Мияги, Мияги.

Я ушла далеко от дома, лишь бы оказаться подальше от Сэндай-сан, а её голос всё равно звучит в голове.
«Заткнись», — отвечаю я ему.
Но голос вдруг становится совсем близким, и я тру глаза.

Сонно.

«Мияги», — снова слышу.
«Заткнись», — бормочу я.

И вдруг голос становится громче, глаза сами открываются.

«Алло-о, Мияги, Мия-я-яги-и~»

Я резко сажусь от звука прямо в ухе.

Оглядываюсь — моя комната, у подушки валяется плюшевая чёрная кошка.
В руке телефон, и оттуда доносится голос Сэндай-сан.

«…Алло».

Стоит мне заговорить, как она в три раза громче спрашивает:
«Мияги, проснулась?»

«…Проснулась».

«Фух, хорошо, что совсем проснулась».

Сонная голова пытается понять, что происходит.
Получается, я взяла трубку полусонная и полусонная разговаривала.

Но почему Сэндай-сан, которая должна быть в университете, мне звонит?
Обычно она не звонит из универа, а уж тем более не стала бы звонить в такой день.

Ведь утром я сказала, что хочу идти в университет одна, оставила её дома, вышла, сославшись на то, что мне «не спокойно».
И причина этого «не спокойно» ей, думаю, прекрасно известна без слов.

«…Сэндай-сан, что-то случилось?»

Если бы не случилось ничего важного, она бы не звонила, зная, какая я была утром.

«Звонила Уцуномия. Переживала, что ты не берёшь трубку».

Я рефлекторно: «Врёшь», — и начинаю думать.
Почему Маика позвонила именно Сэндай-сан?
Потому что я соврала ей, вот почему.

«Правда. Посмотри журнал вызовов. И свяжись с ней, пожалуйста. Она мне позвонила, потому что решила, что тебе так плохо, что ты даже телефон не берёшь».

Конечно, если я написала, что плохо себя чувствую и не пошла в универ, Маика будет волноваться и звонить.
А если я не отвечу — позвонит Сэндай-сан.
То, что мы сейчас разговариваем, — закономерный итог.

«…Я ей напишу».

«Вот и хорошо».

Сэндай-сан говорит так, будто ничего не произошло, и добавляет: «Тогда я отключаюсь».
Я невольно зову её:

«Сэндай-сан».

«Что?»

«…Это всё?»

«Всё — это что?»

«Больше ничего не скажешь?»

«Сегодня подработка, вернусь поздно».

Я прогуляла университет.
Стоит ей услышать про Маику — сразу станет ясно.
Но Сэндай-сан не ругает, просто говорит «это всё» и собирается класть трубку.

«…Поняла».

«Тогда до вечера».

Она точно знает, что я дома и что соврала Маике, но ничего не говорит.
Я падаю обратно на кровать, терзаемая чувством вины.

Сэндай-сан всегда добрая.
Но когда тебя не ругают за то, за что должны, чувство вины становится в сто раз тяжелее и давит.

Лучше бы она отругала за прогул.
Лучше бы отругала, что я утром её бросила и ушла.

Но это было бы просто сваливанием половины вины на неё, чистый эгоизм с моей стороны.

Я тяжело вздыхаю, глажу чёрную кошку по голове и прижимаю к груди.
Глубоко дышу — становится чуть легче.

Вспоминаю, что надо сделать.

Беру телефон.
По времени видно: она звонила не между парами, а уже после всех занятий.
И правда, куча пропущенных от Маики.

«Надо написать».

Сначала надо сделать, потом жалеть.

Ставлю кошку обратно к подушке и пишу Маике.
Ложь на лжи: «Плохо себя чувствовала, не могла взять трубку, уже лучше» — всё в таком духе.
В конце добавляю то, что не собираюсь врать: «Завтра точно буду в универе».

«Так, хамбургер».

Встаю, ставлю чёрную кошку на полку и иду в общую зону.

Ингредиенты купила.
Лучше готовить и ни о чём не думать — ни о вчера, ни о завтра.
Единственное, что мы с Сэндай-сан можем делать вместе, — это есть.

Когда мы были старшеклассницами и почти не разговаривали, даже тогда могли есть вместе.
Когда стали жить вдвоём и придумали правила — решили есть вместе, если время совпадает.

Вчерашнего сегодня не будет. Завтра тоже не будет.
Я, узнавшая чувства Сэндай-сан, уже не могу быть прежней.

Но хотя бы еда… пусть будет как раньше.

Открываю холодильник.
Купленный фарш гордо лежит на полке.
Лук спокойно ждёт на столе.

Но, если подумать спокойно, чего-то не хватает.

Кстати, однажды, в начале июня, Сэндай-сан рассказывала, как делает хамбургер.
Тогда мы пригласили Мио-сан, пришла Маика, было четверо… а потом я сделала Сэндай-сан только своей.

С какими чувствами она тогда была?
Начинаю думать — и сразу останавливаюсь.

Потом мы вместе делали хамбургер, но всё готовила и организовывала она, поэтому рецепт в голове расплывчатый.

«Фарш, лук, соль, перец… и ещё какая-то непонятная приправа… что же это было?»

Проще загуглить, чем вспоминать.
Открываю рецепт хамбургера.

«Мускатный орех».

Тогда она долго обжаривала мелко нарезанный лук, потом остужала его и только потом смешивала с фаршем. Получалось очень долго.

Смотрю рецепт на экране — почти то же самое.

Но у меня вряд ли выйдет так же вкусно.
Да и фарш я купила говяжий, а в рецепте — смешанный.

Ищу самый простой вариант.

«Вот этот».

Всё в миску, перемешать, пожарить — и готово.
Не надо обжаривать лук, не надо остужать, не надо думать о порядке.
Фарш любой, яйца и панировочные сухари есть.
Молока нет, но, кажется, можно без него.
Мускатного ореха тут и не требуется.

Но этот рецепт слишком простой — если начну сейчас, закончу раньше, чем Сэндай-сан вернётся.

Промываю рис, ставлю в рисоварку, возвращаюсь в комнату.
Сажусь на пол, кладу чёрную кошку рядом.
Играю в игру, чтобы ни о чём не думать.

Проходит полтора часа, иду обратно.

Мелко режу лук, кладу в миску.
Добавляю фарш, яйцо, панировочные сухари, солю, перчу.
Перемешиваю, вымешиваю.

Ничего сложного, всё идёт гладко.
Чтобы не лезли лишние мысли, леплю из фарша кошку.
Круглая мордочка, чуть большие уши.

Не знаю, получится ли перевернуть, но когда форма готова, дверь общей зоны открывается и раздаётся:

«Я дома».

«Добро пожаловать. Поела?» — спрашиваю, не оборачиваясь.

«Легко перекусила».

«Ну и ладно. Сейчас буду жарить хамбургер, будешь есть».

«Э?»

«Поставишь сумку — садись туда и жди».

Говорю, глядя на кошачий хамбургер.
Слышу быстрые шаги, и голос у самого уха:

«Мияги… ты что, делала фарш сама?»

«Да. Так что садись».

«Помогу, подожди немного».

«Сэндай-сан ничего не делает. Поставишь сумку — возвращайся и садись».

Тыкаю её локтем в бок, отталкиваю.
Она всё равно твердит «помогу», поэтому говорю: «Мешаешь сосредоточиться, не подходи», — и она наконец: «Пойду сумку поставлю».

Убедившись, что она ушла в комнату, достаю сковороду, разогреваю, наливаю масло, кладу кошачий хамбургер.
Когда переворачиваю — одно ухо чуть не отвалилось, но я делаю вид, что не заметила, накрываю крышкой.

Сэндай-сан возвращается и садится.

Хамбургер готов, кладу на тарелки.
На сковороде смешиваю кетчуп и соус, прогреваю, поливаю.
Тарелка выглядит пустовато, вспоминаю про салат, но уже лень.

Приношу тарелки — на столе уже стоят две пары палочек и подставки в виде трёхцветной кошки.

«Сэндай-сан, сколько риса?»

«Полчашки хватит».

«Не оставляй. Даже если сыта — доешь».

«Конечно. Еду, которую приготовила Мияги, я никогда не оставлю».

Я бросаю на неё взгляд.
Она улыбается во весь рот.

Сердце стучит.
Приношу ей полчашки риса, себе — полную.

Сажусь, не глядя на неё, говорю «приятного аппетита» — и почему-то голоса снова совпадают.
Я откусываю почти отвалившееся ухо.

«Мияги, вкусно!» — радостно говорит она.

«…Не вкусно. Твой хамбургер вкуснее. Этот слишком простой».

«Очень даже вкусно».

«Сэндай-сан всё подряд хвалит».

Смотрю не на хамбургер, а на неё — она улыбается.

«Совсем нет. Правда очень вкусно».

«Сэндай-сан, ты всегда так».

«Когда дело касается тебя — я не вру».

Она откусывает большой кусок и снова: «Вкусно».

«Мияги… это же кошка?» — спрашивает она, глядя на безухий хамбургер.

«Кошка, собака — что тебе больше нравится».

«Тогда кошка. А собаку не делаешь?»

«Сэндай-сан же кошек любит».

Я лепила животное, чтобы не думать о лишнем, смысла глубокого нет.
Но раз уж, пусть будет то, что нравится тому, кто будет есть.

«Люблю. А ты собак любишь?»

«Обыкновенно».

«Стань большой любительницей собак».

Она говорит это неожиданно серьёзно и откусывает ещё.

«Кстати, если собиралась делать хамбургер, могла бы позвонить и сказать. Я бы тогда не ела».

«Просто увидела ингредиенты и решила сделать».

Не хочу говорить правду, вру глупостью, которую сразу раскроют, и ем дальше.
Напротив Сэндай-сан тоже ест.

Чавк-чавк, хрум-хрум.
Кошка на её тарелке уже без ушей, мордочка наполовину исчезла.

«Надо было дать мне сделать салат».

Она доела свой полчашки риса и смотрит на меня.

«Без него нормально».

Бормочу и смотрю на подставку — трёхцветная кошка смотрит на меня в ответ.

В комнате тихо.
Сэндай-сан вдруг вспоминает про Мио-сан, рассказывает чуть-чуть, потом переходит на историю про трёхцветную кошку, которую я уже слышала.

Разговор прерывается, она ищет новую тему — снова прерывается.

Так продолжается, пока обе тарелки не пустеют.
Съедаем пудинг на десерт.
Я встаю мыть посуду, но Сэндай-сан зовёт:

«Мияги».

«Давай ещё немного поговорим».

«Нечего говорить».

«Есть, куча всего».

«Не надо себя заставлять».

«Я не заставляю. Хочу с тобой говорить, поэтому и говорю. Садись».

Явный голос — сажусь обратно.

«…Как раньше уже не получится».

Думала, хоть еда будет почти как раньше, но сейчас это невозможно.

«Не надо как раньше. Я тоже не как раньше».

Сэндай-сан тихо говорит и тыкает чёрную кошку-подставку.

«…Сэндай-сан, сколько так будет продолжаться?»

«Пока ты ко мне не привыкнешь».

«Не получится».

«Тогда пока так и будем. Когда мы только начали жить вместе, тоже было неловко».

«Может, всегда будет неловко».

«Тогда давай стараться, чтобы не было».

«Это ты старайся».

«Я уже стараюсь, так что ты тоже».

«Всё из-за тебя, так что старайся в сто раз больше».

Под столом легко стукаю носком её носок — слышится смех.

«Вот это уже похоже на обычную Мияги».

«Получается, я выгляжу ужасным человеком».

«Мне даже ужасная Мияги нравится».

«Такое говорить не надо».

Снова стукаю носком — раздаётся весёлый голос.

«Я просто хочу говорить, что ты мне нравишься, так что разреши говорить. А если ещё и поцелуй «я дома» дашь — вообще будет идеально».

«Сэндай-сан, что с тобой сегодня? Слишком много болтаешь. Помолчи немного».

«Тогда быстрее привыкай, чтобы всё стало как раньше».

«Не получится».

«Ладно-о. Тогда давай хотя бы завтрак на завтра обсудим. Я готовлю, что ты хочешь?»

Сэндай-сан улыбается и смотрит на меня.

Поэтому я, не улыбаясь, смотрю на неё и называю привычное меню:

«Тост с маслом и джемом, яичница-глазунья. И сосиски».

«Оке-ей. Мияги может поспать подольше».

Она улыбается лёгким голосом.