Примерно через сорок минут Кёка-сан пришла звать к ужину. Я выключила огромный телевизор (слишком большой для одного человека — я больше восхищалась размером экрана, чем смотрела) и вышла в коридор.
С того момента, как я вышла из комнаты, в воздухе витал аппетитный аромат — особенно запах жареной рыбы.
Чтобы живот больше не позорил меня, я напрягла пресс.
Коридор был таким длинным, что трудно поверить, что это один дом. Наконец мы дошли до столовой.
В центре — огромный мраморный стол, за которым легко усядется большая семья.
На нём три комплекта посуды.
По сравнению с размером стола это выглядело одиноко, и я не удержалась от вопроса:
«А родители, или ещё кто-то из семьи здесь живёт?»
« В этом доме живём только я и Кёка».
Девушка уже сидела за столом и ответила коротко.
Даже просто сидя, она выглядела безупречно — осанка идеальная, как с картинки. Красиво, ничего не скажешь.
«Хозяин дома постоянно занят, поэтому живёт отдельно от госпожи».
«Ого…»
Кёка-сан дополнила.
У богатых свои семейные обстоятельства, не нам, простым людям, судить.
Раз живёт вдвоём — дальше расспрашивать не буду.
Но столовая одна была бы больше всей нашей обшарпанной квартиры. Сколько вообще здесь квадратных метров?
От такой избыточной роскоши мне не по себе.
«Садись сюда».
Пока я стояла столбом, Кёка-сан уже села напротив девушки.
Та посмотрела на меня снизу вверх и указала на единственное свободное место — рядом с ней.
С лёгким смущением я села.
Аромат стал ещё сильнее — есть хотелось невыносимо.
На столе классический японский ужин: рис, жареная рыба, густая мисо-суп с свининой, омлет-дасимаки, тушёные водоросли хидзики, салат из тофу и помидоров.
Я ожидала чего-то более «богатого».
«Думала, будут какие-нибудь деликатесы».
«Удивились? Меню у нас почти как в обычной семье».
«…Может, стоило заказать у шеф-повара кайсэки?»
«Нет-нет! Просто… это всё мои любимые блюда, я очень рада».
Тихо пробормотала девушка, и я тут же ответила.
Наоборот, боялась, что подадут что-то незнакомое и дорогое. Для простого человека домашняя еда — самое то.
Она мельком взглянула на меня, но как только глаза встретились — тут же отвернулась.
…Мало похвалила?
«Тогда — иттадакимасу».
Мы сложили ладони и произнесли «иттадакимасу».
Всё выглядело так вкусно, что внутри я прыгала от радости.
Сначала — мисо-суп. Из-за кошачьего языка я долго дула, чтобы не обжечься.
Один глоток — и вкус мгновенно разошёлся по телу. Невероятно.
Дальше я уже не могла остановиться.
Рыба, гарниры — всё простое, но идеально приготовленное, всё сочеталось друг с другом.
Рис и японские блюда — это вечная классика.
Видя, как я уплетаю за обе щеки, Кёка-сан с улыбкой спросила:
«Вы ведь сами готовите, Каната-сан. Надеюсь, вам понравилось?»
«Это безумно вкусно! В разы лучше, чем то, что я готовлю».
С средней школы вся готовка на мне.
Но когда мама стала есть вне дома, я начала готовить только для себя.
Иногда готовила что-то простое, когда мама была дома днём.
Еда для одного всегда была безвкусной, интерес к готовке пропал — я перестала ощущать вкус вообще.
А сейчас будто вспомнила, что еда может быть такой вкусной. Лицо само расплывалось в улыбке — аж неловко.
«Особенно этот дашимаки».
«Его приготовила госпожа».
«Э, правда?!»
Она правда сама готовила. Я удивлённо посмотрела на соседку.
«…Ну да».
Она аккуратно ела рис, не глядя на меня.
Госпожа, красавица, отлично готовит — идеал девушки. Только лазать по деревьям в этот образ не вписывается.
Хотела похвалить, но тут до меня дошло.
«…Кстати, как тебя зовут?»
Серьёзно, почему только сейчас.
Сидеть за одним столом с человеком, чьё имя ты не знаешь, — это странно.
Она наконец посмотрела на меня.
«Если хочешь знать моё имя — сначала представься сама».
Точно, логично. Увлеклась — забыла порядок.
«Нисики Каната. А ты?»
«…Коусакa Юри».
После долгой паузы она отвернулась и назвалась так, будто читает учебник.
Коусака Юри. Запомнила.
После сегодняшнего точно не забуду.
«Коусака-сан, этот дашимаки — самый вкусный из всех, что я пробовала».
«…………»
Никакой реакции. Она вообще отвернулась.
Что-то не так сказала?
Кёка-сан тихо рассмеялась.
«Ничего страшного. Она просто смущена».
«Я не смущена».
Отрицание было мгновенным. Ну, если не обиделась — ладно.
Кёка-сан, видя, как я ем, принесла добавку риса. Сама не ожидала, что так проголодаюсь.
Наверное, и голод, и еда слишком вкусная.
Всё смела и сложила ладони: «Готисоосама дэсита».
Сколько лет я не ужинала с кем-то вместе?
«Спасибо за угощение», — мягко улыбнулась Кёка-сан, и я тоже невольно улыбнулась в ответ.
«Каната-сан, на самом деле это ещё не всё благодарность».
Мы пили чай после ужина, когда Кёка-сан вдруг стала серьёзной и посмотрела мне в глаза.
Я невольно выпрямилась.
«Помните наш разговор в кафе на прошлой неделе?»
«Конечно».
Мне уже неловко — я только получаю от неё, ничего не отдавая.
То, что она тогда выслушала меня, уже было огромным подарком.
Больше принимать что-то я, наверное, не смогу от чистого сердца.
Я напряжённо ждала продолжения, но Кёка-сан просто улыбалась.
Наконец, отпив чай, она произнесла:
«Подарок от меня — это госпожа, что сидит рядом с вами».
Оставить комментарий