Время вышло, я ушла в подсобку переодеться.
Поскольку пришла прямо из школы, пришлось остаться в форме, но застёгивать блузку до самой верхней пуговицы было лень. Заодно и галстук не стала завязывать.
В итоге форма получилась сильно расстёгнутой, но заставлять Кёка-сан ждать нельзя, поэтому я просто попрощалась с хозяином и вышла из кафе.
«Извините, что заставила ждать».
Я окликнула Кёка-сан, которая стояла у входа с идеально прямой спиной.
Заметив меня, она улыбнулась и скромно помахала рукой.
Чёрное длинное платье и кардиган — простой, но изящный наряд; стройная фигура и её природная грация придавали образу одновременно утончённость и взрослую чувственность.
Хотя я видела её в этой одежде не впервые, из-за другой обстановки впечатление было совсем иным.
Может, именно поэтому сердце забилось чуть быстрее… Нет, это я просто бежала. Да, точно.
«Пойдёмте», — сказала Кёка-сан, и мы направились в кафе, что находилось в нескольких минутах ходьбы.
«Я впервые вижу вас в школьной форме. И с распущенными волосами. Как-то по-новому».
«А, точно. Обычно вы видели меня только в фартуке».
На работе я собираю волосы в хвост, а в обычное время ношу распущенными.
Длина чуть ниже ключиц, кончики слегка вьются — удобно, потому что утреннюю растрёпанность не видно.
«У меня Кёка-сан ассоциируется с пучком. Вы когда-нибудь делаете другие причёски?»
«Ну… и на работе, и вне её я почти всегда так хожу, но когда принимаю ванну или ложусь спать — распускаю».
«Так и думала».
Конечно, не может же она круглые сутки ходить с одной причёской. Хотя Кёка-сан пошла бы любая укладка — я немного пофантазировала.
Но фантазия грозила перейти в нечто большее, поэтому я быстро остановилась.
Встреча у кафе после работы — совсем не то, что наши обычные короткие разговоры. Это напомнило первые неловкие встречи, когда мы только познакомились.
Если коротко описать наши отношения — «официантка и гостья».
Мы иногда обменивались парой слов о личном, но она никогда не видела меня ни дома, ни в школе.
Точно так же, как я не видела её в роли горничной.
Сейчас, после смены, я уже не работница кафе, а просто старшеклассница.
От этого немного неловко. Ведь теперь перед ней — именно школьница Нисики Каната.
«Кстати, я слышала, что вы учитесь в академии Сэйко… Но вы немного не похожи на то, как я себе это представляла».
«На что именно?»
«Я думала, раз это школа для барышень, то правила внешнего вида там очень строгие».
Я ещё раз посмотрела на свою форму.
Блузка расстёгнута до второй пуговицы, блейзер нараспашку, галстук (который вне лета полагается носить обязательно) снят, юбка короткая…
Да, выглядит не очень прилично, это я и сама понимаю.
«Ахаха… Иногда мне делают замечания… Но у меня и без того проблем побольше, чем просто одежда».
Если честно, правила в Сэйко не такие уж строгие.
Даже без жёстких запретов здесь учатся «умные» ученицы, которые сами понимают, что хорошо, а что плохо, и умеют себя контролировать.
К тому же много индивидуальностей, которые занимаются не только учёбой, но и спортом или искусством, поэтому всех под одну гребёнку не загоняют.
Всё довольно свободно, но есть негласное давление: «делай, что должно».
А «школа для барышень» она называется не потому, что здесь учат манерам и этикету, а потому, что сюда ходят дети с деньгами, у которых чувство реальности часто зашкаливает.
Богатство семьи и личная воспитанность — не одно и то же.
Кто-то носит форму идеально, кто-то вносит свои «модные» изменения.
Говорят, в крайнем случае главное — чтобы был значок школы, а как носить — твоё дело.
Конечно, совсем откровенные варианты запрещены. Хотя я и не видела никого в по-настоящему шокирующей форме.
«Проблемы посерьёзнее, значит…»
Мой последний шёпот, который должен был остаться незамеченным, она всё-таки услышала.
Не хочу нагнетать мрак, поэтому быстро сменила тему.
«Может, всё-таки стоит носить форму как положено?»
«Не нужно себя перекраивать. Вы и так достаточно очаровательны».
«Опять вы… Обычно за такое ругают. Единственный плюс Сэйко — в каком-то смысле свобода».
Кёка-сан горько улыбнулась моим словам, которые прозвучали почти пренебрежительно.
Я не то чтобы недовольна академией — просто это моё личное впечатление.
В своё время меня мама и классная руководительница из средней школы буквально заставили туда подавать документы.
Никаких высоких целей вроде «получить лучшее образование» или «гордиться брендом» у меня не было.
Поэтому если спросят «что хорошего в Сэйко?» — отвечу только «свободные правила» да «красивое здание».
Я пропускала почти всё, кроме уроков, из-за подработок — никаких тёплых воспоминаний.
Более того, я всерьёз думаю об уходе, так что скоро, возможно, попрощаюсь с академией навсегда.
Я никогда не гордилась тем, что учусь в Сэйко. Да и времени прочувствовать это просто не было.
«…Если бы я могла учиться как все, наверное, у меня было бы нормальное впечатление».
Плохо. Сегодня я всё время говорю какими-то намёками, будто жалуюсь и выпрашиваю сочувствие.
Я же не хочу жалости.
«…Сегодня вы всё время говорите с подтекстом, Каната-сан».
Конечно, она заметила. Улыбается, но в глубине глаз — тревога.
Не хочу, чтобы из-за меня ей было неловко, особенно после того, как она сама меня пригласила.
«Простите, ничего такого в виду не имела. Забудьте».
«…Хорошо».
Она медленно кивнула, явно не поверив.
Но то, что она не лезет в душу, — невероятно ценно.
Её взгляд от меня оторвался.
«Видимо, мы с вами пока ещё не на том уровне, чтобы без стеснения вываливать друг другу всё тяжёлое и горькое. Не нужно говорить, если не хотите, и я не буду настаивать. Просто…»
Кёка-сан вдруг остановилась.
Повернулась ко мне и, глядя прямо в глаза с непривычной серьёзностью, продолжила:
«Я хочу, чтобы вы были здоровы и бодры. Я уже настолько привязалась к вам, что искренне этого желаю. Хоть немного, но держите это в уголке сердца… пожалуйста».
«…………»
Что я вообще делаю.
Сама себе придумываю проблемы, сама же страдаю, сама же выношу личное на люди.
Говорю себе: «Это только моя беда», и молчу, но при этом создаю вокруг атмосферу «у меня что-то не так», и из-за этой дурацкой гордости, что «мои проблемы недостойны чужих ушей», только мучаю Кёка-сан.
А на самом деле я просто хотела кому-нибудь рассказать.
Хоть кому.
Мне нужен был человек, перед которым можно выложить всё то, что я не могу сказать ни родителям, ни учителям, ни друзьям.
«…Кёка-сан».
И я была рада.
Неожиданным образом, но я узнала, что я ей небезразлична.
Она дала понять, что можно говорить.
И единственное, чем я сейчас могу отплатить за её доброту — это ответить тем же.
Будто что-то внутри щёлкнуло и отвалилось.
С лёгкой самоироничной улыбкой я спросила:
«Можно всё-таки нагрузить вас моими проблемами?»
Оставить комментарий