Стороннему взгляду было очевидно: девчонки из «элиты» откровенно смотрели на жертву сверху вниз и получали удовольствие от издёвок.
Девочка молчала — и травля становилась всё жёстче.
Всё происходило вне поля зрения взрослых, поэтому учителя ничего не замечали.
Я смутно понимала: то, что мы делаем, — это буллинг.
То же самое, что делали со мной, я теперь делаю другим.
Говорить, что мне совсем не стыдно, — ложь.
Но остановить их у меня не хватало смелости.
Когда одна справедливая староста попыталась защитить жертву, её саму выжили из класса — я наглядно убедилась: пойдёшь против «элиты» — потеряешь место в стае.
Я не могла позволить себе снова всё разрушить.
Даже если ради этого приходилось молча смотреть, как кто-то страдает из-за нас.
Если я не буду поддакивать — следующей стану я.
Больше никогда не хотела пережить тот кошмар.
И тогда Руна начала понемногу показывать своё истинное лицо.
Она почти никогда не пачкала руки сама.
Находила неугодного человека и незаметно подстрекала окружение травить его.
Сама же стояла в сторонке и довольно улыбалась.
Её свита действовала либо из страха ей не угодить, либо из искреннего согласия — не знаю.
Но никто, ни одна душа, не смел ей перечить.
Руна не участвовала напрямую и перед учителями играла отличницу, поэтому со стороны казалась ангелом.
Никто даже не подозревал, что именно она — кукловод.
Её абсолютная власть держалась на том, что она никогда не оставляла улик.
Во втором классе средней школы мы с Руной снова оказались в одном классе.
Она по-прежнему была королевой, я — по-прежнему её тенью.
Правильно это или нет — я уже не задумывалась.
Её слово — закон.
Пока я послушна — мне ничего не грозит.
И тогда Руна выбрала новую цель.
На этот раз — блондинку, которая, как и та девочка в очках, держалась особняком.
Но в ней было что-то другое.
По слухам, она пришла на линейку 1 апреля с золотыми волосами и сразу попала на карандаш к завучу.
Говорили, что она часто дерётся с парнями из других школ или с какими-то взрослыми.
Внешне и по поведению — стопроцентная хулиганка, но уроки и тесты не прогуливает.
Странная ученица — вот моё первое впечатление о Канате.
До этого жертвами всегда были тихие, незаметные, явно слабые.
Почему именно она?
Мы с остальными растерялись.
Попытки травли проваливались: Каната заранее чуяла подвох и испепеляла нас взглядом.
Мы пугались и отступали. Ничего не получалось.
Нельзя было расстроить Руну.
Но и связываться с известной драчуньей было страшно.
Почему Руна выбрала именно её?
Я тоже её недолюбливала, но всё равно хотела хоть как-то её проучить.
Каната не показывала боли — и настроение Руны портилось на глазах.
Если так пойдёт дальше — меня сочтут бесполезной и выгонят из круга.
А быть отвергнутой Руной = конец школьной жизни.
Этого я допустить нельзя.
В состоянии дикого страха и паники я потеряла способность здраво мыслить и решилась.
Пошла к Канате одна.
С канцелярским ножом в дрожащей руке.
Увидев меня в таком виде, Каната сначала опешила, а потом… расхохоталась.
И, хотя я держала нож у её горла, она с какой-то радостью сказала:
— Ты первая, кто пришёл ко мне один на один.
Я была в шоке.
Человек, которого все боятся из-за страшного лица, которого ненавидит сама королева класса, стоял и смеялся, как ребёнок.
Во мне что-то зашевелилось.
С тех пор я начала нападать на Канату в одиночку.
Чтобы вернуть Руне хорошее настроение. Чтобы отомстить.
Но каждый раз Каната легко отбивалась и в ответ дразнила меня.
Для меня это был вопрос жизни и смерти в школе, а она вела себя так, будто мы просто играем.
Это бесило всё сильнее.
Почему она, которую все сторонятся, может быть такой уверенной в себе?
Почему она, всегда одна (ну, иногда я видела, как к ней липнет здоровенная младшеклассница), выглядит такой спокойной?
Чем мы с ней отличаемся — я, которая вечно оглядывается на чужие лица и боится?
Мне казалось, что она смеётся над моими жалкими попытками выжить в этом аду.
Ненависть росла.
Но в какой-то момент я почти привыкла к нашим странным «дружеским» перепалкам…
И тут случилось то, что шокировало весь класс.
После летних каникул, в начале второго семестра.
Каната, которая всегда приходила раньше всех, не появилась.
Мы решили — прогуляла.
Но учитель, войдя в класс, спросил: «А где Нисики?»
Никто не знал.
Все переглядывались — и тут дверь с грохотом распахнулась.
Вошла Каната… неузнаваемая.
Голова, руки, ноги — всё в бинтах. Лицо в огромных пластырях, синяках и ссадинах.
Все замерли и пялились.
А она спокойно прошла и села на своё место.
Учитель спросил, что случилось — «упала с лестницы».
Но такие травмы от простого падения не получишь.
Большая авария? Драка?
И тут мне в голову пришла страшная мысль.
Я украдкой глянула на Руну.
Пока все смотрели на Канату, только она одна сидела с абсолютно пустым лицом и смотрела прямо перед собой.
Впервые я увидела Руну без эмоций — и меня пробрала дрожь.
Я слышала слухи: она водится с опасными взрослыми парнями.
Может, Руна, которой надоела неподатливая Каната, просто приказала им «разобраться»?
Мне Каната тоже не нравилась, но я никогда не хотела, чтобы её так искалечили.
В тот момент я наконец прозрела.
Какая Руна жестокая. Как далеко она готова зайти ради своих целей.
Я захотела вырваться. Искренне.
Но предать её — значит не знать, что будет дальше.
Я оказалась в безвыходном положении… но всё разрешилось неожиданно.
На следующий день после того, как Каната пришла вся в бинтах, Руна вдруг стала как раньше.
И больше не подстрекала к травле.
Это было равносильно признанию: именно она стояла за тем избиением.
Время шло. В последнем классе средней школы нас с Руной наконец разлучили, а вот с Канатой опять посадили вместе.
Наши странные отношения продолжались: она лыбится, я ору на неё.
Я думала: теперь-то точно всё изменю.
Поступлю в академию, где нет травли, стану новой собой, начну жизнь заново.
Казалось, мечта сбылась…
«Люди не всегда такие, какими кажутся, да?
Так что Аканэ, которую сейчас видит Чигайя-чан, возможно, совсем не настоящая».
Руна не щадила меня, стоящую как громом поражённую.
Ей плевать на мои чувства — она просто наслаждается унижением других.
«Эй, Руна-чан, можно уже идти? Хочу поиграть поскорее».
«Ага. Делайте что хотите».
С холодностью человека, которому игрушка надоела, Руна махнула рукой.
Парни, получив разрешение, оскалились, как голодные звери, и схватили нас с Чигайей за руки.
«…!!»
Чигайя вздрогнула от прикосновения взрослого мужика и посмотрела на меня глазами, полными слёз.
«Руна…!»
«Это ты виновата ты, Аканэ. Я же просила привести её. А ты всё не слушаешься».
Руна всегда такая.
Ненавидит тех, кто ей перечит и не подчиняется.
И будет бить, пока не сломает полностью.
Я знала, какая она безжалостная. Знала, что именно из-за неё Каната тогда чуть не погибла.
И всё равно из страха перед Руной чуть не подставила Канату снова.
Ничего во мне не изменилось.
Я всё та же трусливая дрянь, которая ради себя готова жертвовать других.
Кто же из нас по-настоящему жесток?
Я не смогла сопротивляться. Мужская рука легла мне на плечо.
От отвращения и отчаяния на глаза навернулись слёзы.
«…О, да тут весело. И меня возьмёте?»
Вдруг раздался беззаботный голос.
Обернулись — стоит блондинка и спокойно машет рукой.
Оставить комментарий