Том 1 - Глава 3: Адачи, задающая вопросы

МНЕ ПРИСНИЛОСЬ, что мы с Шимамурой поцеловались.
Когда я проснулась, во мне бурлила адская смесь эмоций. Я так разозлилась на саму себя, что в отчаянии взъерошила волосы. Но в конце концов я придумала что-то похожее на оправдание.
Я не была лесбиянкой или типа того. Как и Шимамура, насколько я знала. Я чувствовала вину за то, что мне вообще приснился такой сон. Если она когда-нибудь узнает, то наверняка будет меня избегать — так что мне нужно держать рот на замке.
Когда мы целовались, я ничего не почувствовала, вероятно, потому что никогда не касалась ее губ в реальной жизни. Однако когда наши пальцы переплелись, сон воспроизвел их мягкость с идеальной точностью. Все это было настолько реально, словно кто-то выкопал мои подсознательные желания и налепил их на рекламный щит прямо у меня перед носом. Меня начало мутить.
Мы были в комнате Шимамуры — месте, где я никогда не была в реальности, заметьте — и смотрели телевизор. Она сидела у стены, раскинув ноги, а я сидела между ними, прислонившись к ней спиной. Она улыбалась мне с этим теплым, любящим выражением лица. Потом я повернулась к ней, наши лица оказались в сантиметрах друг от друга, и... А-А-А-А!
Прокручивая в голове последовательность событий, я кричала внутри себя, а тело покрывалось холодным потом.
Сон был, вероятно, просто... способом моего мозга выразить желание стать более близкими друзьями с Шимамурой. Я хотела, чтобы мои отношения с ней были «другими» по сравнению с ее остальными друзьями — но лишь немного. Например, может быть, я могла бы называть ее по имени, пока все остальные зовут ее Шимамура. Этого было бы более чем достаточно, чтобы почувствовать себя особенной. Но было уже немного поздно начинать называть ее как-то иначе; было бы просто странно, если бы я попыталась. И, честно говоря, я даже не помнила, какое у нее имя.
Для меня она была просто... Шимамура. В этом тоже было что-то успокаивающее. Как большое пушистое одеяло, в которое можно закутаться.
Так что да, я определенно не была лесбиянкой. Поцелуй даже ничего не значил.
— Не-а! Не-а, не-а, не-а...!
В смысле, я бы не сказала, что никогда не поцеловала бы Шимамуру, но я не горела желанием.
Может быть, если бы она была в коме, и никого не было бы в радиусе, скажем, трех миль, и какое-то всемогущее существо сказало мне, что она не проснется еще целых двадцать четыре часа... может быть, на двадцать третьем часу я бы попробовала просто от скуки. Вот и вся степень моего интереса к поцелуям с ней, то есть, по сути, ноль. Пшик.
— Стоп... А разве не было бы менее странно, если бы я отказывалась целовать ее ни при каких обстоятельствах...?
Но если бы ситуация перевернулась, и она захотела бы поцеловать меня, я бы, наверное, не отказалась. Может, я бы испугалась или растерялась, но я бы ее не остановила. Да, может, со мной что-то не так.
Я могла бы мучиться из-за этого сна весь день, но это ничего бы не решило. Опять же, чтобы прояснить: я не гей. При этом... я могла признать, что чувствую определенный уровень собственничества по отношению к Шимамуре.
Я просто хотела, чтобы она ставила меня в приоритет, вот и все.
Я хотела быть первым человеком, о котором она думает, когда слышит слово «друг».

Долгое время я гадала, насколько я нравлюсь Шимамуре. Была ли я на том же уровне, что и другие ее подруги, или я была особым случаем? Это было трудно определить, так как она почти никогда не говорила о других людях или даже о себе. Она думает, что едва знает меня? Это работает в обе стороны!
В конечном счете, все, что я реально могла сделать, — это спросить ее. Но как я могла посмотреть ей в глаза и сказать: «Шимамура, насколько я тебе нравлюсь?» Что, если она скажет: «Не нравишься»?
Именно этим занимался мой мозг, пока рука автоматически конспектировала лекцию в классе. Я не была одержима ею или что-то в этом роде — просто мне особо больше не о чем было беспокоиться.
Третий урок: математика. Не было никакого смысла пытаться вникать. Я плавала в основах, и поэтому абсолютно ничего из происходящего в классе не имело для меня смысла. Естественно, это делало ведение конспектов еще более отупляющим занятием, чем обычно. Время от времени я очень коротко поглядывала на Шимамуру краем глаза; она держала механический карандаш с сонным выражением лица.
Я не осознавала этого, пока не начала снова ходить на уроки, но... на самом деле возможностей поговорить с ней во время учебы было не так уж много.
Очевидно, мы не могли разговаривать во время урока, но даже на переменах ее парта была слишком далеко, чтобы я могла подойти без чувства неловкости. Это казалось слишком... прямолинейным. Даже когда нас обеих назначали на дежурство по уборке, мы всегда отвечали за разные зоны, так что едва видели друг друга. Оставались только обед и время после школы.
Но Шимамура обычно обедала с Хино и Нагафуджи, а нахождение рядом с ними всегда заставляло меня отстраняться. Честно говоря, я хотела влиться в их компанию, но просто не могла. Я была не из тех людей, кто может улыбаться и быть милой со всеми; я скорее вообще избегала бы социальных ситуаций.
Шимамура поняла это обо мне, поэтому никогда не пыталась затащить меня силой. Ей было вполне комфортно заниматься своими делами без меня. Но иногда... по крайней мере, в такие моменты, как этот... я хотела, чтобы она выбирала меня, а не остальных.
Так что, раз обед отпадал, оставалось только время после школы. Большую часть времени она шла домой как можно быстрее; судя по всему, она пыталась наверстать пропущенные уроки, усердно занимаясь дома. (По моему мнению, в глубине души она на самом деле была хорошей девочкой). Когда она шла домой учиться, я делала то же самое.
После того странного сна прошлой ночью я чувствовала себя слишком скованно, чтобы подойти к ней. А Шимамура почти никогда не проявляла инициативу, чтобы пригласить меня куда-то — именно поэтому я так удивилась, когда она попросила меня ходить с ней на уроки. Таким образом, большинство дней проходило без единого взаимодействия между нами.
Мы никогда не тусовались по выходным. Я видела ее только в школе, и если мы шли куда-то вместе, то это было после уроков, когда мы обе все еще были в форме. На этом наша дружба и заканчивалась.
Все это казалось таким... не знаю... односторонним.
Если постучать, Шимамура открывала дверь... но сама она никогда не выходила наружу.

Теперь вам может быть интересно, что такое «Нео-китайская кухня». Я вот вам не скажу. Если вы спросите людей, которые управляют этим местом, держу пари, они вам тоже не скажут. Но именно это написано на вывеске перед входом. Вечная тайна.
По какой-то причине в этом городе — да и, предположительно, во всем регионе — было много китайских ресторанов, принадлежащих тайваньцам, и тот, в котором я работала, не был исключением. Управляющие и сотрудники были тайваньцами; некоторые из них еще не освоили японский язык. Как и в любом китайском ресторане, в экстерьере здания обильно использовался желтый цвет. Плюс обеденное меню было дешевым, а порции курицы карааге — огромными.
Это было мое место подработки. Зачем мне нужна была подработка? Потому что это казалось продуктивным использованием времени. В любом случае лучше, чем сидеть и плевать в потолок. С другой стороны, часть меня иногда задавалась вопросом, не лучше ли было бы потратить мои воскресенья и вечера будней на какую-то социальную жизнь.
На каждом столе лежали отпечатанные массовым тиражом меню с фотографиями еды из какого-то другого ресторана. Изо дня в день клиенты делали заказы, только чтобы получить конечный продукт, который выглядел совсем не так, как на картинках в меню. На самом деле, это было практически чудом, если клиенты действительно получали то, что просили.
Как и во многих китайских ресторанах, здесь была книжная полка с мангой для чтения клиентами. Однако, поскольку там была лишь разрозненная кучка томов, нельзя было рассчитывать узнать историю целиком. С потолка свисало дешевое украшение в виде дракона, помогая создать странно экзотическую атмосферу.
Конечно, работать там было бы не так уж плохо, если бы не форма. Почему я была единственной, кому приходилось носить ципао? Платье длиной до щиколоток было ярко-синим, с вышивкой в виде цветов сливы и листьев бамбука и глубоким разрезом сбоку, обнажающим мои голые ноги. С другой стороны, моя школьная форма открывала куда больше ног... но почему-то носить ципао было более стыдно. Возможно, потому что ткань была такой блестящей.
Когда я спросила хозяйку, почему я единственная сотрудница, которая должна это носить, она ответила: «Потому что ты молодая». Логично, наверное. Я начала работать на летних каникулах, так что к этому моменту я уже почти привыкла к форме... но всякий раз, когда я слишком много думала об этом, мне хотелось провалиться сквозь землю.
На парковке снаружи уже ждала машина, но было всего 4:58, поэтому никто из сотрудников не обращал на нее внимания. Эти тайваньцы, похоже, действительно любили свои строгие временные рамки. Глядя на бледно-белую машину, я молилась, чтобы в этот вечер в ресторане не было слишком много народу.
Две минуты спустя, в 5:00, моя старшая коллега (тайванька, едва знавшая пару слов по-японски) вышла на улицу, сняла большую табличку «ЗАКРЫТО» и включила неоновую вывеску «ОТКРЫТО». Только тогда двери машины открылись. Уже темнело, и, естественно, этот захолустный городишко не мог позволить себе никаких навороченных уличных фонарей, так что я не могла сказать, сколько клиентов ожидать.
Моя коллега вернулась внутрь, за ней последовала семья из четырех человек. Прежде чем я успела даже взглянуть на них, я запустила свою обычную программу.
— Добро пожаловать в... ой.
Когда я наконец посмотрела, я застыла как вкопанная. Позади пары средних лет стояла... Шимамура.
Она узнала меня мгновенно.
— Ой.
Я отказывалась говорить ей, где работаю, и все же она как-то нашла меня. Я знала, что это, вероятно, просто безумное совпадение, но тем не менее я была ошеломлена.
Она вытаращилась на мою форму.
— Ого-о-о.
Я уставилась в пол, чувствуя себя пандой на витрине зоопарка. Если бы кто-то другой так на меня пялился, я бы устроила им взбучку.
Затем... мама? Шимамуры повернулась к ней и спросила:
— Твоя подруга?
— Ага, из школы, — быстро и коротко ответила Шимамура, вероятно, потому что спрашивала ее мама. Почему-то меня порадовало это крошечное изменение в ее отношении.
Очевидно, это были родители Шимамуры. Ее отец был полноват; судя по общей ауре, он казался хорошим парнем. Что касается матери, у нее были стройные ноги и широкие плечи. Похоже, она занимается спортом.
Наконец, младшая девочка — почти наверняка сестра, о которой она упоминала в прошлый раз — стояла в тени Шимамуры. Наши глаза встретились. Она с застенчивым интересом разглядывала мое ципао.
— Я не знала, что ты здесь работаешь, Адачи. Мне нравится твое китайское платье.
— ...Столик на четверых, прямо сюда.
Я чувствовала на себе взгляды коллег, поэтому пока просто провела семью к столику в углу. Там родители Шимамуры сели слева, а Шимамура и ее сестра — справа. Маленькая Шимамура прижалась к старшей сестре, тянусь за меню. Они казались близкими.
Когда я принесла воду и приготовилась принять заказ, я заметила, что Шимамура смотрит на меня.
— Вот поэтому я и не хотела, чтобы ты приходила, — пробормотала я себе под нос. Никакие попытки поправить платье не мешали разрезу демонстрировать мои ноги.
— Ой, расслабься. Тебе реально идет этот прикид! — настояла она, ухмыляясь игриво и озорно. Хотя редко можно было увидеть, чтобы Шимамура улыбалась так открыто, это не чувствовалось как комплимент, скорее как забавная вещь, которую она хотела сказать вслух.
— Так ты, значит, Адачи-чан? — спросила миссис Шимамура. Краем глаза я видела, как Шимамура изо всех сил пытается сохранить серьезное лицо.
— Да, мэм.
— Приятно наконец встретить одну из подруг моей дочери. Теперь, когда она в старшей школе, она больше никого не приводит домой. Заставляет гадать, с кем она там водится.
— Да, ха-ха... — неохотно ответила я.
— Просто игнорируй ее, — вмешалась Шимамура, пренебрежительно махнув рукой в сторону матери.
Жиза.
— Так скажи мне, вы двое в одном классе? — спросила миссис Шимамура.
— Прекрати, — рявкнула Шимамура. Она выставила ладонь вперед в жесте «стоп», выглядя раздраженной.
— Ой, да ладно тебе! — рассмеялась миссис Шимамура. То, как она не воспринимала жалобы дочери всерьез, чем-то напомнило мне мою собственную семью. В средней школе я была очень закомплексованной. Это вызывало много... проблем.
Но чем больше Шимамура паниковала, тем легче мне становилось сохранять самообладание.
— Так, э-э... что за история с... этим...? — Я хотела спросить, почему они в ресторане, но не могла подобрать слова.
К счастью, Шимамура интуитивно поняла, к чему я клоню.
— А, да, эм, нам пришли купоны по почте, так что мы решили попробовать это место, — объяснила она.
— А, поняла. — Мысленно я прокляла руководство. Их неосторожные действия непреднамеренно привели к унижению и для Шимамуры, и для меня.
Сегодня она собрала волосы в хвост, что придавало ей более «собранный» вид по сравнению с ее обычным стилем. Или это просто казалось так, потому что рядом сидела ее младшая сестра?
Естественно, Маленькая Шимамура не обесцвечивала волосы, поэтому они были намного темнее, чем у старшей сестры. Это был тот цвет, который был бы у Шимамуры, если бы она отрастила свои натуральные... Красивый оттенок, безусловно.
— Когда будете готовы заказать, просто позовите меня.
Я сбежала. Разговаривая с миссис Шимамурой, я временно забыла, что на мне ципао, но я больше не могла выносить роль костюмированного аниматора для Шимамуры. Я верила, что она никому не расскажет в школе, конечно. И все же она была последним человеком, которого я хотела бы видеть свидетелем моего такого вида.
Я дошла до самого входа, создавая максимально возможную физическую дистанцию между собой и Шимамурой.
— Это ты подруга? — спросила моя старшая коллега на ломаном японском. Я слегка кивнула. Да, Шимамура была моей подругой. Это было неоспоримо.
Затем Маленькая Шимамура заглянула в меню старшей сестры, указала пальцем и крикнула: «Грибы с акульими плавниками!»
— Не заказывай это, — отругал ее мистер Шимамура.
Лично я была склонна согласиться, так как мы на самом деле не могли подать это блюдо. В этом был минус использования стандартного меню, отпечатанного для кучи ресторанов.
Наблюдая, как Шимамуры общаются за столом, я чувствовала, что они — счастливая семья. Я отчасти завидовала этому. Что касается моей семьи, мы были довольно... сухими друг с другом. У нас не было много общего; мы просто жили вместе, потому что были кровными родственниками. Как вы можете себе представить, мои отношения с ними в результате были довольно пустыми.
Впрочем, отбросив зависть, я не хотела, чтобы Шимамуры провели весь вечер за трогательным семейным ужином. Я хотела, чтобы они поторопились и убрались из ресторана. Или я хотела пойти домой. Я дергала свое платье снова и снова. Вот если бы все остальные носили то же самое... О боже, она только что посмотрела на меня! Я рефлекторно отвела взгляд.
Для Шимамуры, вероятно, просто казалось, что ее школьная подруга стесняется своего наряда. Но мне было чего стыдиться помимо этого. Каждый раз, глядя на нее, я вспоминала сон, который видела две ночи назад. И снова я напомнила себе, что сам сон не был продуктом неуместных чувств. Скорее, это был симптом беспокойства, порожденного моей неспособностью оценить глубину нашей дружбы — ни больше ни меньше.
Но если бы кто-то попросил меня посмотреть Шимамуре в глаза, я не была уверена, что смогу. Может быть, при более нормальных обстоятельствах, когда у меня было бы время подготовиться.
Надеясь сделать этот момент более выносимым, я попыталась убедить себя, что это маленький секрет, который мы можем разделить на двоих... но даже это не выдерживало критики перед лицом унижения от «китайского платья». Моя кожа горела огнем.
Миссис Шимамура поманила меня.
— Адачи-чан! — Очевидно, они были готовы сделать заказ.
— Ты иди сейчас, — сказала мне коллега, хлопнув по плечу, как будто в этом не было ничего особенного.
Закрыв глаза, я развернулась и заставила свои свинцовые ноги двигаться вперед. Пришло время выставить себя дурой без всякой причины. Впрочем, полагаю, никто не унижается специально.

На следующий день я была на балконе спортзала. Естественно, я не пошла на уроки; проще говоря, я прогуливала. После недели посещения занятий с Шимамурой я чувствовала, что заслужила выходной. Я сидела, прислонившись спиной к стене, и залипала.
Когда я расфокусировала взгляд, мир вокруг, казалось, множился, наслаиваясь сам на себя. Некоторые люди предпочитали сохранять ясность ума, но мне нравилось это нечеткое чувство. Я сидела там и полностью ловила дзен, пока не забывала моргать или дышать. Это освобождало.
Было все еще раннее утро — где-то середина второго урока, если я правильно помнила. Снизу доносился стук прыгающего мяча. Потерев глаза, я прижалась к стене и посмотрела вниз на первый этаж. Там группа парней гоняла баскетбольный мяч. Другая, менее мотивированная группа сидела в углу, болтая и смеясь. Будь я парнем, я бы, наверное, сейчас была там внизу. Как и Шимамура.
Я не хотела рисковать устроить сцену, попавшись на глаза, поэтому быстро отпрянула в безопасное место. Затем сунула руку в лежащую рядом сумку и достала телефон. Ни пропущенных звонков, ни писем. Я потыкала в него какое-то время, потом убрала.
Я не была светской львицей, и все же всякий раз, когда мне было скучно, я почему-то всегда тянулась за телефоном. Вот вам и миллениал. Я прижалась затылком к стене и тихо выдохнула.
Ничего плохого не случилось. Я не была расстроена или что-то в этом роде. Но после вчерашнего я чувствовала лень и знала, что даже если пойду в класс, не смогу настроиться на рабочий лад. Оглядываясь назад, это было довольно близко к тому, почему я вообще начала прогуливать школу.
Прошла целая неделя с тех пор, как я в последний раз вдыхала спертый воздух балкона. Когда я набрала его в легкие, он придавил меня, пригвоздив к месту; вкус чистой лени был достаточно сильным, чтобы вызвать тошноту. Так чувствует себя никотиновый наркоман, когда срывается? Я не курила, так что не была уверена.
Окутанная жарой и звуками скрипа кроссовок по навощенному полу спортзала, я почувствовала тяжесть в веках. Когда намек на сонливость омыл мой разум, губы шевельнулись сами собой.
— Может, я вру сама себе.
У меня была еще одна смутная причина находиться здесь: я надеялась, что Шимамура заметит мое отсутствие в классе и придет меня искать. Признаться, я чувствовала себя маленьким ребенком, сбежавшим из дома — я хотела, чтобы кому-то было не все равно, что я исчезла. Кроме того, часть меня надеялась, что она будет здесь, когда я приду. Но ее не было.
Неужели я единственная, кого волновало то, что произошло вчера?
Я чувствовала резкую разницу между тем, как она относилась ко мне, и тем, как я относилась к ней. Никакого сюрприза, конечно. Чем больше я вкладывалась в нее, тем больше беспокоилась о собственном психическом здоровье. Почему я основывала каждое свое решение на Шимамуре? Раздраженная самой собой, я закрыла глаза руками.
Такими темпами начинало казаться, что я в нее втюрилась или типа того.

Через несколько минут после того, как прозвенел звонок на обед, я услышала, что кто-то поднимается по лестнице, поэтому выдохнула всю лень из организма и выпрямилась. Как бы мне ни хотелось посмотреть на лестничную площадку, я заставила себя смотреть вперед. По шагам я могла определить, что это ученик. Каждая секунда казалась вечностью.
— Адачи.
Я вздрогнула так сильно, что почувствовала это ушами, и робко повернулась в сторону голоса. Это была Шимамура, естественно.
— Что такое? — спросила я, пытаясь выглядеть круто, пока боролась со смешанными чувствами радости и вины.
— Почему бы нам для разнообразия не пообедать в столовой?
Она вела себя совершенно нормально. Очевидно, она не зацикливалась на вчерашнем. Но раз она проделала весь этот путь до балкона, чтобы забрать меня, значит, я ей хоть немного небезразлична... или так я предпочла сказать себе.
— Конечно, я не против.
Я схватила сумку и поднялась с пола. Отряхивая юбку, я повернулась в ее сторону. Это была Шимамура, к которой я привыкла — никакой уличной одежды, никакого хвоста. Она подождала, пока я поправлю форму, и мы вместе вышли из спортзала.
Пока мы шли, мне пришло в голову, что мы даже не поздоровались друг с другом. Впрочем, для нас это было в порядке вещей. Почти никогда не здоровались, почти никогда не прощались.
— Только я подумал, что она взялась за ум, и вот мы снова здесь! — ни с того ни с сего заявила Шимамура странно низким голосом, словно кого-то пародировала.
— Это кто должен быть?
— Наш классный руководитель. Он хотел знать, почему тебя не было в классе, а я такая: «Откуда мне знать?» — Она пожала плечами.
Если учитель спросил ее обо мне, значит, он верил, что, возможно, у нее есть ответ. А это значило, что он считал нас близкими подругами. Интересно.
— Тебе понравилось, да? Я не думала, что удачно спародировала, — прокомментировала Шимамура, глядя на меня с удивлением в глазах.
— А...? О чем ты? — спросила я в замешательстве.
— Выражение твоего лица, — ответила она, указывая на мой рот.
Я потыкала свои щеки. Я действительно так сильно улыбалась? Да. Да, улыбалась. Потом я поняла, что на самом деле заставило меня улыбнуться, и мне захотелось тихо сдохнуть.
— Ой, да ладно. Тебе не обязательно этого стесняться.
— Тебе легко говорить.
Видимо, она подумала, что мой стыд вызван тем, что она поймала меня на проявлении эмоций. Она понятия не имеет. Слава богу. Массируя щеки, я последовала за ней в здание столовой.
Честно говоря, я впервые ступила туда. Подавляющее присутствие старшеклассников делало вход туда слегка пугающим для первогодки вроде меня. К тому же я не всегда чувствовала потребность обедать.
Пока мы шли внутрь, я поспешно сканировала местность, чтобы понять, что я должна делать, прежде чем выставлю себя дурой. Очевидно, в столовой использовалась система талонов на еду; перед чем-то, похожим на автомат по продаже билетов, выстроилась очередь студентов. Мы встали в эту очередь. По другую сторону синих колонн вторая очередь вела к кассе.
Здесь Шимамура всегда покупала нам обед? Я никогда не ходила с ней, так что не могла быть уверена, но увидела торговый автомат с минеральной водой. Один вкус газировки был распродан; под желтым логотипом мигал красный огонек.
Мы стояли в очереди в полном молчании. Лично я была настолько ошеломлена гулом студентов вокруг нас, что едва могла дышать. Я знала, что мне, вероятно, стало бы легче, если бы я просто придумала тему для разговора, но в голове было пусто. Мгновение я смотрела прямо перед собой на затылок идеальной, тонкой шеи Шимамуры... но потом испугалась, подумав, что она может повернуться и поймать мой взгляд. Единственным вариантом было отвернуться.
Ожидая своей очереди бесконечно долго, я убивала время, разглядывая идиллический обеденный пейзаж вокруг. Солнечный свет, резко отражающийся от далеких окон школьного здания. Облака, светящиеся на свету, с крошечными проблесками синевы в просветах. Суета людей позади меня. Слабый запах еды.
Наконец, после долгого и напряженного испытания моей выносливости, подошла наша очередь. Шимамура заранее достала деньги, так что она сунула их в автомат и быстро заказала блюдо дня: китайскую рисовую чашу. «Но ты же ела китайскую еду вчера вечером», — подумала я. Я заказала то же самое.
В начале второй очереди мы обменяли наши талоны на соответствующие блюда, затем остановились у кулера, чтобы взять стаканчики с водой. Оставалось только найти место, где сесть... но прямоугольные синие столы были заполнены людьми, куда ни глянь. С едой и напитками в руках мы обошли всю столовую, пока в конце концов, к счастью, не заметили пустой стол в углу.
Когда мы сели, первым делом я сделала глоток воды. Она была комнатной температуры и слегка отдавала металлом. Как вода из-под крана дома. Вот почему я обычно предпочитала минералку.
Затем я поставила стаканчик и взяла палочки. Тут я почувствовала взгляд Шимамуры с другой стороны стола, подняла глаза, и она хихикнула.
Я замерла.
— Что?
— Ой, просто вспомнила, какой милой ты выглядела вчера вечером.
Никогда прежде слово «милая» не заставляло меня краснеть так быстро. Я не могла вынести взгляда Шимамуры. На ее лице была еще одна из тех редких, искренних улыбок; видны были зубы и все такое. Я решила, что лучший вариант — попытаться отыграться.
— Ты и сама довольно милая.
— Что? Разве я не всегда так выгляжу?
Именно. Но она не поняла, что я имела в виду это в общем смысле. Вместо этого она восприняла это как шутку.
Почему-то она, казалось, думала, что я более привлекательная; но, по моему мнению, она не могла ошибаться сильнее. Я хотела сказать ей это прямо, но почувствовала, что это создаст странность между нами, поэтому не стала спорить. Вместо этого я лениво щелкнула палочками.
— Может, нам стоит как-нибудь снова там поесть.
— Прекрати. Не смей. — И я не шутила. Если ее семья начнет постоянно есть в моем ресторане, мне придется искать новую работу.
— Я шучу. Было бы странно приходить к тебе со всей семьей.
— Правда? Это довольно неловко, когда вся твоя семья там.
— Полностью согласна.
Она сделала паузу, чтобы произнести молитву перед едой (итадакимасу), и я последовала ее примеру. По правде говоря, я обычно ела в одиночестве, поэтому почти никогда не вспоминала об этом. Как только мы с Шимамурой начали есть, разговор умер. Вчера вечером ей удавалось говорить и есть одновременно со своей семьей, но, видимо, нам это не светило.
Наверное, все по-другому, когда разговариваешь с семьей. Хотела бы я, чтобы у меня тоже была какая-то особая связь с ней. Как если бы я была ее лучшей подругой или девушкой... Ладно, может, не девушкой. Вероятно, нет. Определенно нет.
Пока я ела, я небрежно размышляла о том, каково это на самом деле — встречаться с Шимамурой. В нашем возрасте, даже если мы находили парней, от нас не ожидали брака или создания семьи. В таком случае, зачем ограничиваться только парнями? Если нам не нужно выходить замуж и заводить детей, то это казалось идеальным временем, чтобы вместо этого встречаться с девушками. Я не видела в этом никаких проблем.
О чем я думаю? Конечно, проблемы есть! То, что я была не против, не означало, что остальной мир будет не против, не говоря уже о том, будет ли не против Шимамура. Стоп... значило ли это, что все проблемы с однополыми отношениями были внешними? Была ли я искренне не против этого на личном уровне? Наверняка у меня были какие-то возражения. После минуты размышлений я придумала одно.
Если я буду встречаться с женщинами и во взрослом возрасте, я никогда не передам свои гены. Мой род закончится на мне. Конечно, можно было бы поспорить, что в мире полно других людей, чтобы обеспечить выживание человеческой расы в целом, но что если однополые отношения перерастут в более крупный тренд? Я не знала, какой процент населения заинтересован в этом, но если ответ «много», то мир в беде. В этом опасность быть исключением из правил. Теперь все сходится...
Неужели Шимамура мне так сильно нравилась?
Я украдкой взглянула на нее поверх края своей миски. Мои глаза притянулись к ее лицу, особенно к губам. Ее обесцвеченные каштановые волосы покачивались при каждом движении, и на ней было больше слоев макияжа, чем на мне, но глаза выглядели усталыми. Она ела скромно, крошечными движениями.
До этого момента я никогда по-настоящему не замечала, насколько она милая — но теперь, когда я осознала это, внезапно все в ней казалось очаровательным. На мгновение я завороженно застыла. Потом поймала себя и поспешно отогнала эту мысль.
Не считая внешности, что в ней было такого, что делало ее особенной для меня?
— О, привет! Это Шимамура и Адачи!
Я так испугалась, что чуть не пролила еду. Поставив миску обратно на стол, я подняла глаза и увидела еще двух девушек, несущих тот же обед, что заказали мы.
— О, привет, — ответила Шимамура.
При этом девушки сели рядом с нами за стол, словно их пригласили. Насколько я помнила, ту, что пониже, звали Хино, а высокую — Нагафуджи. Хино случайно выбрала место рядом со мной.
— Я не знала, что ты здесь, — прокомментировала она.
— А? О, э... да. — Мне потребовалась минута, чтобы понять, что она имела в виду — я не пошла на уроки, поэтому все автоматически предположили, что я отсутствую. Точно. Но это все равно не объясняло, почему они решили, что могут ворваться к нам на обед.
— Эй, ты, — позвала Нагафуджи с другого конца стола.
— Ее зовут Адачи. Не будь грубой, — огрызнулась Хино, указывая палочками на Нагафуджи.
Нагафуджи рассмеялась.
— Ой, да какая разница! В общем, Адачи-сан, я хотела сказать тебе...
— Да?
Она мягко улыбнулась.
— Доброе утро!
Эм... поздновато для этого, не находишь?
С другой стороны, технически это правильный этикет. Основы общения: начни с приветствия и двигайся дальше. И все же Нагафуджи казалась немного не на одной волне с нами.
— Эм... доброе утро.
Как ни странно, я уловила от нее отчетливые флюиды легкомысленности, хотя на первый взгляд она казалась умной и зрелой. Тут она заметила, что у меня с собой сумка.
— Ты только что пришла?
— Не-а, я прогуливала, — честно ответила я.
— Ого-о-о, — пробормотали они с Хино в унисон. Не уверена, что в этом такого «ого», ну да ладно.
— Так что вы, ребята, здесь делаете? — спросила их Шимамура. — Обычно вы обе приносите обед с собой, разве нет?
— Мама проспала, — ответила Хино, помахивая палочками. У нее была привычка жестикулировать руками, когда она говорила; она была дерганой или просто чересчур энергичной?
Затем настала очередь Нагафуджи.
— В холодильнике было не густо.
Сначала это показалось странным ответом... пока я не поняла, что она, вероятно, сама готовит себе обеды.
Хино повернулась ко мне.
— Ее семья держит мясную лавку, — объяснила она, указывая палочками в сторону Нагафуджи.
— О, — коротко ответила я, так как не совсем понимала, какое это имеет отношение к делу.
— На днях я зашла и попросила ее продать мне немного мяса с сисек. И знаешь, что она сделала? Она меня ударила! Ужасное обслуживание в этой мясной лавке!
— Папа сказал мне, что я могу бить людей, если они не клиенты.
И они думают, что это я хулиганка? По крайней мере, я никогда не ходила и не била людей!
— Скажи-ка, Шима-му-ра-сан, хочешь попробовать кусочек моей еды? — спросила Хино, держа ломтик моркови палочками. Зачем ей твоя еда, если она заказала то же самое, что и ты? Ты же не собираешься заставлять ее есть с твоих приборов, правда?
— Мы взяли одно и то же, Хино.
— Ну и что? Какая разница?! Давай! — Она положила свою морковь поверх миски Шимамуры.
— Ты просто хочешь, чтобы я съела твою морковь, да? Эй! Только не ты тоже, Нагафуджи!
Тем временем Нагафуджи молча переложила всю свою морковь в миску Шимамуры. На секунду я задумалась, не присоединиться ли мне тоже. Затем Шимамура бросила на меня измученную ухмылку, взгляд, на который я почему-то ответила тем же.
Я не возражала против беззаботной атмосферы, которую приносили Хино и Нагафуджи всякий раз, когда появлялись. На самом деле, это было даже в чем-то весело, вызывая ностальгию по начальной школе... Однако часть меня была определенно не рада тому, что они сели с нами.
Мы с Шимамурой давно не зависали наедине, и как только у нас наконец появился шанс, эти двое явились, чтобы испортить вечеринку. По правде говоря, их присутствие казалось... неправильным. Вероятно, поэтому я ухмыльнулась Шимамуре в ответ — чтобы скрыть свой дискомфорт.
— Приятно видеть, что ты на самом деле улыбаешься для разнообразия, — поддразнила меня Шимамура.
— Ого, грубо. — Я человек, а не статуя. И разве ты не поймала меня на улыбке ранее? Я тут просто солнечный подсолнух. Ладно, не совсем.
Во всяком случае, казалось, что это она почти никогда не улыбается. И я не говорю о той фальшивой улыбке, которую ты носишь в обществе.
Так что же Шимамуре на самом деле нравилось делать? Я пыталась спросить ее прямо пару раз в прошлом, но все, что я получала — это «Не особо много чего» или «Хороший вопрос», пока она в задумчивости склоняла голову.
Наш счастливый маленький обед подошел к концу. По всей столовой студенты вскакивали на ноги, чтобы убрать подносы, и мы последовали их примеру.
— Какие планы на вторую половину дня? — спросила меня Шимамура, пока мы ставили грязные миски друг на друга. У меня не было настроения идти обратно в спортзал одной. Плюс у меня была сумка.
— Я иду на уроки.
— Поняла. — Ее голос звучал немного радостно... или я слишком много додумывала? В любом случае, это заставило мое сердце трепетать.
Бок о бок мы шли на небольшом расстоянии позади Хино и Нагафуджи. Чувствуя себя совсем немного бунтаркой, я понизила голос, чтобы двое других меня не услышали.
— Эй, Шимамура?
— Мм?
— Можно я приду к тебе домой сегодня? — спросила я, слегка нервничая.
Она склонила голову набок.
— Зачем?
— Не знаю... потому что мне скучно?
По выражению ее лица я поняла, что она недоумевает, почему я выбрала именно ее дом, чтобы развлечься, когда есть целый город для исследования. Это сомнительное выражение всегда заставляло меня чувствовать себя немного некомфортно — казалось, будто она осуждает меня за странность. Не, я, наверное, просто накручиваю.
— Я не против, но у меня дома не то чтобы весело. Плюс моя сестра... Эх, думаю, ладно. — Очевидно, ей не хотелось углубляться в это, но я чувствовала, что она беспокоится, что ее сестра будет надоедать или что-то в этом роде. — Серьезно, мой дом — ничего особенного.
— Все нормально. — Я кивнула, не глядя на нее. Я не ожидала ничего супер-особенного; я просто хотела иметь возможность сказать, что я там была. Я хотела быть на шаг впереди ее других друзей. Я ни в коем случае не пыталась просто получить немного времени наедине с ней.
Дом Шимамуры. Комната Шимамуры.
Воспоминание о сне грозило поднять свою уродливую голову. Я отчаянно вытряхнула его из мыслей.

После школы Шимамура последовала за мной на велосипедную парковку.
— О, твой велик починили?
— Ага.
Я вспомнила события прошлой недели. Мысли о них всегда умудрялись меня выбесить, поэтому я старалась изо всех сил подавлять воспоминания.
Почему-то та девочка-астронавт оставалась полной загадкой, даже после того как я встретила ее лично. Кто она была? Будь я на ее месте, я бы проигнорировала ее и пошла дальше. Но Шимамура могла говорить с кем угодно, как будто они нормальные. В этом отношении она была очень... нейтральной. Мысль о том, что я на равных с этой чудаковатой девочкой-астронавтом, вывела меня из себя.
К счастью, Шимамура, похоже, не расстроилась из-за этого.
— Хочешь прокатиться? — Я пнула заднее колесо.
— Еще бы. Дай я положу это сюда. — Она положила свою сумку в мою корзину, положила руку мне на плечо и запрыгнула.
Лично я предпочла бы подождать, пока мы не минуем школьные ворота, но я не собиралась ее останавливать, поэтому вместо этого начала крутить педали. С удвоенным общим весом первые несколько секунд были довольно тяжелыми, но становилось все легче и легче по мере того, как мы набирали инерцию.
— У тебя сегодня нет работы?
— Не-а. Только завтра.
Я не хотела рисковать, чтобы учитель остановил нас и наорал за «безрассудное поведение» или что-то в этом роде, поэтому крутила педали изо всех сил, чтобы как можно скорее убраться с территории школы. Вместе мы с Шимамурой вылетели через ворота и помчались по улице.
— Мой дом в другую сторону.
— Блин, точно. — Не подумав, я автоматически свернула в сторону собственного дома. Я сделала резкий разворот и поехала в обратном направлении, снова мельком проезжая мимо школьных ворот.
— Так ты правда едешь ко мне домой?
— Ага...? Это плохо?
Если она не хочет, то я не поеду. Но Шимамура не ответила на вопрос. Вместо этого она спросила меня:
— То китайское платье, которое было на тебе... Ты принесла его из дома?
Откуда это взялось? И что это за вопрос?
— Эм, нет? Очевидно же?
— Тогда почему никто больше его не носил?
— Потому что... Ну ты знаешь.
— Нет, не знаю. Почему?
— Потому что я самая младшая или типа того.
— Это, и еще ты так хорошо в нем выглядишь.
— Я бы так не сказала. — Полагаю, ей нравится моя форма... С другой стороны, нравится ли Шимамуре вообще ХОТЬ ЧТО-ТО по-настоящему?
Крутя педали по дороге, я посмотрела на нее, и наши глаза встретились.
— Прекрати! Ты должна смотреть, куда едешь! — настояла Шимамура, указывая вперед. Но я продолжала смотреть, вспоминая другой раз, когда мы делали это давным-давно. Выражение ее лица напряглось так, как я никогда раньше не видела. — Серьезно, давай уже!
В эти дни она заполняет каждый миг моего бодрствования, и я не знаю почему.
— Приехали, миледи. Добро пожаловать в Дом Шимамуры, — объявила я, когда мы остановились у входа.
— Звучит как то, что сказала бы Хино, — ответила Шимамура. Вспоминая наш разговор за обедом, я была склонна согласиться.
Я пристегнула велосипед, затем повернулась к дому. У него была синяя черепичная крыша и деревянная веранда, ведущая во двор, хотя дерево местами прогнило от старости. Чистое белье лениво колыхалось на сушилке.
Это был мой первый визит в дом друга в качестве старшеклассницы, и, насколько я знала, возможно, последний.
Шимамура отперла входную дверь, открыла ее и посмотрела на маленькую обувь, выстроенную у внутренней стены.
— Ага, она здесь, — пробормотала она, снимая туфли и ставя их рядом с тем, что, как я подозревала, были туфли ее сестры. Я последовала ее примеру и добавила свои к процессии. Затем мы направились по коридору, мимо лестницы.
— Твоя комната на первом этаже?
— Это странно? Полагаю, у большинства спальни наверху.
Я не могла сказать наверняка, но у меня спальня определенно была наверху, как и у большинства детей, в чьих домах я бывала в начальной школе. Может, такова была мода, когда строились наши дома.
В конце коридора Шимамура указала на дверь.
— Это моя комната.
Она повернула ручку, и в то же мгновение детский голос крикнул:
— Сестренка! С возвращением... домой...?
Это была Маленькая Шимамура. Ее энтузиазм при виде сестры быстро угас, когда она поняла, что я с ней.
Она сидела на полу, играя в видеоигру, ее ранец (рандосэру) валялся забытым в углу. Конкретно она играла в одну из тех игр с управлением движениями, где нужно размахивать контроллером. Пинг-понг, судя по виду. На экране маленький мультяшный персонаж прыгал от радости; ее «противник» заработал очко против нее, пока она отвлеклась.
— Спасибо, — коротко ответила Шимамура, затем жестом указала на меня. — Это моя подруга. Помнишь, мы видели ее вчера?
— Угу.
Маленькая Шимамура выключила консоль и начала прибираться. Закончив, она вышла из комнаты. Казалось ужасно похожим на то, что она ждала возвращения старшей сестры домой, чтобы они могли поиграть вместе... Мое сердце защемило. Она напомнила мне уменьшенную версию меня самой, вплоть до того, как она сбегала при первых признаках конфликта.
— Чувствую себя виноватой за то, что помешала.
— Не, все нормально. Она просто стеснительная, вот и все.
Очевидно, ее сестренка ничего не понимала. «Если я увижу ее снова перед уходом, надо извиниться», — подумала я. Затем поняла, что все еще неловко стою в дверях.
Это была комната Шимамуры.
Она была совсем не похожа на комнату, которая мне снилась... Не то чтобы я ожидала иного, конечно, потому что это было бы глупо. Форма и размер, цвет стен, вид из окна — все совершенно другое.
Мне пришло в голову, что мой сон был очень детальным. Ненормально детальным. Обычно бывают размытые части, но в этом их не было.
В моей фантазии — в смысле, в моем сне — комната Шимамуры была с бледно-голубыми обоями и пастельными шторами. Ее кровать стояла у стены, рядом со столом. Напротив кровати был телевизор, и закат окрашивал вид из окна второго этажа в алый цвет. Мы вдвоем сидели на кровати: Шимамура спиной к стене, я прислонилась к ней.
В реальности у ее комнаты были белые стены, и вместо кровати на полу лежали два футона. Это удивило меня больше всего. Телевизор стоял у окна, а на тумбе под ним была стопка Blu-ray дисков, а также игровая консоль. Книжная полка была заполнена тем, что, как я предположила, было коллекцией манги Маленькой Шимамуры, но я увидела руководство по тактике пинг-понга, спрятанное сзади. Это вызвало у меня улыбку.
Наконец, два древних учебных стола стояли бок о бок. Они воплощали то, в чем мой сон ошибся — я ни разу не представила, что Шимамура делит комнату со своей младшей сестрой. По крайней мере, я думаю, что не представляла. Но это был всего лишь сон, так что неважно. Это не моя вина.
Мой сон также не предусмотрел аквариум с рыбками у двери, обитатели которого лениво плавали.
— Тебе нравятся рыбки? — спросила я.
— Хино поймала их и отдала мне, но моей сестре нравится их кормить, так что они, по сути, теперь ее. Она дежурная по живому уголку в школе тоже, — объяснила Шимамура, ухмыляясь.
— Дежурная по уголку! Какая ностальгия, — рассмеялась я. — Не знала, что такое еще существует.
— Видимо, да. В общем... — Она положила сумку на стол и плюхнулась на свой футон. Затем схватила желтую подушку, на которой только что сидела Маленькая Шимамура, и бросила ее мне. — Держи.
Я поймала ее и посмотрела вниз. На чехле подушки были изображены черный кот и белый кот, талисманы службы доставки, держащиеся за лапы. Я бросила подушку на пол и уселась на нее.
— Ну, что теперь? — спросила Шимамура, сидя с вытянутыми ногами. Видимо, она хотела, чтобы я решила, как мы будем убивать время.
Скучая, она взяла пульт и включила телевизор, затем переключила с AV-канала на обычный. На экране появилось шоу — довольно старое, судя по качеству картинки — и я поняла, что узнаю его. Это был повтор шоу, которое я смотрела, может, раз в год или около того, когда была маленькой. «Они все еще крутят это?» — посмеялась я про себя, наблюдая за игрой загорелого главного героя. Шоу всегда шло сразу после моего любимого аниме, и я смотрела его просто потому, что мне было скучно, а оно шло. Я до сих пор помнила все сюжетные ходы.
— Поверить не могу, что это все еще показывают, — вздохнула Шимамура. Видимо, мы думали об одном и том же, и меня утешило обнаружение еще одной общей черты, какой бы маленькой она ни была.
Однако я чувствовала, как мои глаза беспокойно блуждают. Я легонько шлепнула себя по виску, пытаясь вбить в себя немного здравого смысла. Я знала, что глупо смешивать сны с реальностью, но... мы сидели слишком далеко друг от друга. Это просто казалось неправильным.
— Эй, э-э, Шимамура?
— Мм? — Ее глаза были на экране телевизора. Она стянула носки и отбросила их с футона на пол.
Мой желудок сжался, а мозг кричал мне не говорить этого. Но потом я сказала.
— Я хотела спросить, эм, можно я сяду с тобой, типа, между твоих ног или что-то в этом роде.
Боже, послушайте меня. Я звучу как полная извращенка.
— А? Конечно, я не против.
Ты не против? Ага, конечно — стоп, что? Что? Я снова сплю? Она согласилась так легко, что это выбило меня из колеи.
Когда она раздвинула ноги, выражение ее лица ничуть не изменилось. Нерешительно, робко я подползла и устроилась между ними.
Я посмотрела вниз и увидела ее ноги прямо здесь. Внезапно у меня закружилась голова. Но я знала, что не могу просто навалиться на нее, поэтому вместо этого я сидела совершенно прямо, скрестив ноги, сохраняя небольшую дистанцию между нами. Однако опора всем весом на бедра заставила копчик болеть... а потом все мое тело начало дрожать.
— Ты что делаешь?
— Ну...
Пока я пыталась озвучить свой дискомфорт, она одарила меня подозрительным взглядом.
— Моя сестра делает так постоянно. Это ведь не странно, правда?
Очевидно, у нее не было никаких сомнений в том, чтобы обращаться со мной точно так же, как со своей младшей сестрой. Я не была уверена, хорошо это или плохо, но почувствовала, как что-то горячее подступает к груди.
— Нет, конечно нет... — солгала я, боясь, что она отпихнет меня, если я скажу иначе. Пользовалась ли я ею? Или это действительно было не так уж странно? Я понятия не имела.
Если бы я хоть немного повернула голову, лицо Шимамуры оказалось бы в поле зрения. Простого воображения этого было достаточно, чтобы мои уши загорелись красным. Что со мной не так? Почему я так стесняюсь? Я едва слышала телевизор за собственным внутренним криком. Мои уши горели, словно в буквальном смысле — и я была в ужасе от того, что Шимамура заметит.
— Попалась!
— Воу!
Должно быть, она почувствовала, насколько мне неудобно, потому что схватила меня за плечи и потянула назад. Это застало меня врасплох, и я рухнула на нее всем весом, размахивая руками при падении. Она была ниже меня, и все же каким-то образом мы идеально подошли друг другу — почти как если бы я действительно стала ее младшей сестрой. Теперь ее лицо было прямо над моим; она смотрела на меня с пустым выражением, как будто все было абсолютно нормально.
Я немного выпрямилась, и она исчезла позади меня.
— Р-ргх, — прорычала она, по-видимому, раздосадованная моим превосходящим ростом.
Честно говоря, было огромным облегчением иметь опору для спины. Я расслабилась, вытянув ноги поверх одеяла, и выдохнула. Чем ближе моя реальность приближалась к сну, тем сильнее кружилась голова. Подтянув колени к груди, я чувствовала присутствие Шимамуры позади себя, отделенное непреодолимой стеной, известной как моя спина.
— У тебя есть... парень или типа того?
Мои губы слегка сжались. Почему-то я почувствовала необходимость спросить ее. Оглядываясь назад, думаю, именно тогда я начала действовать на автопилоте.
— А ты как думаешь? — цинично парировала она. Я знала, что она не вкладывала в это ничего такого, но меня это все равно задело.
— Нет...?
— Бинго. Разве у нас не было этого разговора на днях?
— Разве...? — Мой мозг не функционировал должным образом, поэтому я не могла вспомнить.
— А что насчет тебя? Нет парня?
— Не-а. Так же, как у тебя.
— Поняла, — небрежно ответила она.
Она, вероятно, спросила просто из вежливости. Да, должно быть так. Она просто такая. Каким бы случайным ни был вопрос, она давала мне свой ответ, и на этом разговор заканчивался. Она никогда не чувствовала необходимости говорить о чем-то большем, чем строго необходимо. По крайней мере, не со мной.
Если обычная дружба была лестницей, то наша была картиной Эшера. Я не могла не задаваться вопросом, буду ли я подниматься по этим ступеням вечно.
При этой мысли я слегка повернулась, и Шимамура попала в поле моего зрения, ее лицо было в сантиметрах от моего. Прямо как во сне. Затем наши глаза встретились.
— Что? — спросила она. К этому моменту даже она начала думать, что я веду себя странно. Она была права, конечно. Я вела себя как полная чудачка во всем этом.
Моя ключица болела. Обычно люди говорят, что болит в груди или что-то такое, но у меня болела сама кость. Я чувствовала, как она скрипит, словно хочет выскочить прямо из тела. Почему? Вероятно, потому что я держала шею под странным углом. Болело так сильно, казалось, что вся голова может отвалиться.
«Что я могу сделать, чтобы исправить ситуацию?» — спросила я себя. И тут мне пришла в голову идея.
— Ты мне очень нравишься, знаешь?
Стоп, что? Придержи коней — что? Что я только что чуть не сказала? Стоп — я сказала это по-настоящему? Не сказала ведь, да? Но что она сделает, если сказала? Что произойдет?
— Мм? — Шимамура склонила голову набок. Очевидно, она ничего не услышала. Мое горло сжалось. Уголки глаз жгло.
— Я... я думаю, ты мне нравишься.
Но единственным звуком, который я издала, был хриплый выдох, как холодный ветер, проносящийся через темный и мрачный туннель. Я не могла говорить. Вся моя грудная клетка болезненно пульсировала в такт сердцу, почти как будто все мое тело умоляло меня не говорить этого. Не в силах моргнуть, мои глаза начали болеть в глазницах, уставившись на Шимамуру, которая смотрела на меня с сомнением. Каждое движение заставляло меня вздрагивать.
— Я... я думаю, может быть, у меня есть чувства к тебе. Но это только «может быть». Такое чувство... будто я люблю тебя.
Почему я продолжаю пытаться сказать это?! Я чувствовала, как дрожит вся моя челюсть, пока меня захлестывало отвращение к себе. Это так глупо. Я не могу этого сделать. Я идиотка.
Мои воспоминания и мое сознание извивались, как два отдельных червяка, пока, наконец, спустя вечность, их пути не пересеклись.
Это... это самая тупая вещь, которую я когда-либо делала в своей жизни.
Ошеломленная, Шимамура смотрела на меня мгновение. Затем ее рот начал двигаться — медленно, нерешительно, словно она использовала его впервые.
— Э-э-э... ты в порядке...? Ты вообще дышишь? У тебя лицо, типа, реально красное.
Затем она потянулась к моим губам... и это стало последней каплей, которая меня добила. Поток ярко-белого света затуманил мое зрение — и следующее, что я помню, я была на ногах и неслась к двери. Тем временем, по какой-то причине, я спокойно отметила свои ноющие руки и больную голову с клиническим интересом стороннего наблюдателя.
— Постой, не уходи...! — позвала Шимамура. Но она не подала никаких признаков того, что действительно побежит за мной, поэтому я оставила ее позади, спотыкаясь на ногах, онемевших настолько, что я не была уверена, смогу ли вообще ехать на велосипеде.

Дома я уткнулась лицом в подушку и извивалась, схватившись за голову. Мое воспоминание о поездке домой было таким смутным, казалось, я просто телепортировалась сюда... но по сильной боли в ногах я знала, что, должно быть, крутила педали как безумная все это время.
Я случайно оставила свою сумку в комнате Шимамуры, но у меня не было никакого желания возвращаться за ней.
— Хнннн...!
Лежа лицом в подушке, я издала долгий стон. Каждая капля пота, стекавшая по моему лицу, казалось, спрашивала: «Что на тебя нашло?» Хныча как ребенок, я сделала паузу, чтобы стянуть школьный пиджак. А потом сразу вернулась к хныканью.
— Чтаза... чтазана...!
Я была так расстроена, что изобретала новые слова. Каждый раз, когда я пыталась вспомнить, что я сказала (или почти сказала), я начинала визжать. Голова раскалывалась. Дыхание перехватило, когда слезы начали колоть уголки глаз.
Когда я наконец снова подняла голову, было еще светло. Пока отчаяние впивалось в мои глазницы, я проклинала солнце за то, что оно такое медленное.
— Хнннн... шея болит... Ау-у...!
Что-то трепетало у меня в груди, темное и обжигающе горячее. Что-то, что я не могла загнать обратно. Меня омывал водопад душевных мук — я хотела, чтобы это закончилось, и в то же время отчаянно не хотела.
Я могла только молиться, чтобы мир не рухнул, когда завтра взойдет солнце.