Том 3 - Глава 5: Сакура (Загадай желание)

БЫЛ ЛИ У ЭТОГО МИРА бог? Я не знала, кому адресовать эти молитвы, но надеялась, что кто-то там меня слушает.
Я давно не смотрела то шоу гороскопов и думала вернуться к нему, но узнала, что оно перестало выходить в эфир в конце марта. На один ориентир меньше. Я выключила телевизор и села по-турецки на кровати.
С начала апреля я проводила каждый божий день, молясь кому угодно, кто мог быть там. Тревога осела в моем желудке, как дымка; иногда я вдруг обнаруживала, что сижу на кровати, тупо глядя на часы на стене. Всякий раз, когда я теряла бдительность, я чувствовала, как сползаю, пока мой лоб не касался одеяла, а стон не зарождался в глубине горла.
Что так, что эдак. Какую бы позу я ни принимала, стрелки часов отказывались сдвинуться с места.
Была ночь 5 апреля, и весенние каникулы официально закончились. Начиная с завтрашнего дня, я буду посещать старшую школу как второгодка… что означало, что нас всех перераспределят в новые классы с новой рассадкой. С новым распределением классов приходила вероятность того, что нас с Шимамурой разлучат.
Для меня это был вопрос жизни и смерти. Чего я хотела больше всего на свете, так это быть для нее особенной, а теперь я рисковала потерять одну из немногих надежных связей с ней, которые у меня были. Это был огромный шаг назад.
В конце концов, как правило, друзьями, с которыми вы проводили больше всего времени, были те, кто уже учился с вами в одном классе. Конечно, были исключения — например, приятели по клубу или что-то в этом роде, — но по большей части эта близость в одном классе была решающей. Не только в физическом смысле, но и в эмоциональном тоже. Расстояние делало узы слабее… и учитывая, что я даже не могла поладить с людьми, которые жили со мной в одном доме, мне явно нужна была вся помощь, которую я могла получить. Вот почему это было так важно.
Если мы окажемся в разных классах, велика вероятность, что Шимамура никогда не потрудится прийти ко мне. Она не прогонит меня, если я приду к ней, но она не проявит инициативу; я не была ей нужна настолько сильно. Не то чтобы ей вообще кто-то был нужен… Но суть в том, что я легко могла представить, как наша дружба быстро становится односторонней. Тогда мне будет еще труднее понять, что делать.
В день предыдущей пересадки мои молитвы остались без ответа. Я десятки раз умоляла их посадить меня рядом с Шимамурой, все напрасно. На этом этапе я начинала думать, что в молитве вообще нет никакого смысла… И все же, в то же время, я не могла придумать ничего другого, что могла бы сделать. Я не была богом или учителем — я была всего лишь человеком.
Моим единственным вариантом было возносить молитвы, пока не наступит судный день.
У меня начала болеть спина от прямого сидения, так что я обнаружила, что снова сползаю вперед. Мой лоб коснулся одеяла, и я закрыла глаза. В темноте все, что я чувствовала, — это ткань на коже.
Я вспомнила церемонию поступления в прошлом году.

Сначала я с трудом могла вспомнить, почему я вообще сдавала вступительный экзамен именно в эту старшую школу — каков был мой мотив. Но потом вспомнила, что мотива у меня изначально не было. Исходя из моих результатов тестов, это была школа, рекомендованная мне, так что я просто согласилась. После этого я занималась до тех пор, пока не стала достаточно уверена, что сдам вступительный экзамен. В следующее мгновение, через месяц после окончания средней школы, я внезапно стала старшеклассницей, вот так просто.
В день церемонии поступления, как я помнила, погода только начинала теплеть. Большая толпа новых учеников была набита как сардины в месте у главного входа, где были вывешены списки классов. Я ненавидела продираться сквозь толпы, поэтому вместо этого стояла в стороне и ждала, пока большинство учеников разойдется.
Заметьте, это было долгое ожидание. Учитывая холод ветра, пронизывающего мои голые ноги, у меня было полжелания сказать «к черту все» и просто пойти домой. Не то чтобы были какие-то уроки, которые нужно посещать, и мой новый директор вряд ли сказал бы что-то кардинально отличное от моего предыдущего директора в последний день средней школы. От мысли слушать еще одну речь мне уже хотелось плакать от скуки.
Но я была не единственной, кто избегал ситуации с сардинами. Другая девушка стояла в нескольких шагах, глядя в пустоту, держась на расстоянии от меня и остальной толпы. Затем наши глаза встретились.
Оглядываясь назад, этой девушкой была Шимамура.
Конечно, тогда у меня не было к ней абсолютно никакого интереса, так что я быстро отвела взгляд. Я не хотела, чтобы какая-то рандомная девчонка пялилась на меня. Оглядываясь назад, однако, я действительно упустила золотую возможность тогда. Если бы только я уделила ей немного больше внимания в тот день, наша дружба могла бы начаться намного раньше. Но нет — вместо этого я отступила от нее, и даже не сделала это незаметно. Угх. Боже.
Но тогда я, очевидно, не могла знать, что буду чувствовать к ней в будущем, так что для меня она была не более чем незнакомкой. Чем дольше я ждала, тем больше раздражалась… а это было только начало моего дня. Этой мысли было достаточно, чтобы я задумалась о том, чтобы ускользнуть на велопарковку.
Затем, пока я тихо ждала в классе, пришел наш классный руководитель и попросил нас выстроиться в коридоре в алфавитном порядке по фамилиям. Как назло (к сожалению), я оказалась в самом начале линии девочек. Со мной такого никогда не случалось в средней школе, что было отлично, потому что я правда не была типом «лидера». Увы, здесь, в старшей школе, не было никакой Абэ-сан, за которой можно было бы спрятаться.
Пока я стояла там против своей воли, наш учитель небрежно прошелся по инструкциям. Лидеры линий должны были идти бодро, обращаться к остальной части линии и делать кучу других раздражающих вещей, которые я отчаянно не хотела делать. Я также устала стоять без дела. Так что я сказала учителю, что мне нужно быстренько в туалет… но вместо того чтобы пойти в туалет, я вышла из здания и не оглядывалась.
Убедившись, что поблизости нет учителей, проводящих для своих учеников грандиозную экскурсию, я пошла на велопарковку. Там я отстегнула свой велосипед, запрыгнула на него и уехала. Никто не остановил меня и не стал приставать. Идеальное преступление.
Я оставила сумку в классе, но не было смысла возвращаться за ней, когда мне все равно пришлось бы принести ее в то же самое место завтра.
Ветер был против меня по пути сюда, но теперь он подталкивал меня, обеспечивая приятную, легкую поездку.
Я не привыкла, чтобы люди лаяли на меня приказы, вероятно, отчасти потому, что мои родители никогда особо со мной не взаимодействовали. Они даже едва комментировали мои планы после выпуска. Но наши холодные отношения были частично и моей виной тоже. И без существующего взаимопонимания было трудно злиться на них… или вообще что-то к ним чувствовать.
Это не был какой-то подростковый бунт против авторитетов; я просто честно не знала, как с этим справиться. Было слишком сложно разобраться, так что я сдалась и сбежала. К сожалению, трепет остался. Даже глубокого вдоха было недостаточно, чтобы очистить грудь от противоречивых чувств.
По пути домой я решила заглянуть в парк. Не то чтобы дома меня ждало что-то веселое и захватывающее. Я решила убить время, пока чувство вины за прогул школы не утихнет.
В моем районе никогда не происходило ничего примечательного, так что копы даже не утруждали себя патрулированием. Мне не нужно было беспокоиться о том, что какие-нибудь инспекторы по делам несовершеннолетних будут дышать мне в затылок. Таким образом, я чувствовала себя комфортно, паркуя велосипед у входа в парк. Я выбрала одну из сравнительно чистых скамеек и села. Учитывая время суток, парк был пустынным, и я была одна. Положив руки на скамейку, я вытянула ноги и оглядела остальную часть парка и дорогу рядом с ним.
Я знала, что такие парки существовали, когда я была ребенком, но у меня не было воспоминаний о том, чтобы я когда-либо играла в одном из них. Так как именно я провела свое детство? У меня никогда не было сильного желания пойти в какое-то конкретное место или заняться какой-то конкретной деятельностью.
Оглядываясь назад, у меня было чувство, что все это началось, когда я была совсем маленькой… вероятно, в тот раз, когда родители повели меня в зоопарк. Там был сувенирный магазин с рядами плюшевых игрушек в виде животных из зоопарка, и я очень хотела одну, но не смогла заставить себя попросить родителей. Они уже были раздражены мной; какую бы реакцию они ни надеялись получить от меня, показывая мне этих животных, я не смогла ее выдать, и они потеряли терпение от хождения вокруг. Мы ушли без игрушек… и после того дня я научилась держать свои желания при себе.
Подобное происходило снова и снова, пока я не забыла, как вообще чего-то хотеть. Так я потеряла интерес к окружающему миру… и теперь у меня не было четкого чувства «я» тоже.
На мой взгляд, людям вроде меня лучше было отводить глаза. Так мы могли скользить по жизни, никогда не надеясь на что-то большее.
В школе на следующий день все относились ко мне как к хулиганке — то есть избегали меня и не разговаривали со мной.
Но меня это вполне устраивало.

Когда я проснулась, я слышала чириканье маленьких птичек за окном, а краем глаза видела свет, льющийся через щель в шторах. Видимо, в какой-то момент я заснула… Можно подумать, я бы запомнила, как отключилась, и все же нет. Для меня внезапно прошло восемь часов, и ничего между ними. Это, пожалуй, было определением нездорового сна.
Хуже того, я вырубилась, согнувшись лицом вниз на кровати, так что теперь у меня болели шея и спина. Считалось ли это «полноценным сном», если я каким-то образом умудрилась оставаться в той же нелепой позе всю ночь? Наверное, нет.
После восьми часов прижимания прямо к одеялу мой лоб казался странно тяжелым. Я выпрямилась, и мои суставы скрипнули. Разум был затуманен. Затем мои руки отказали, и я рухнула обратно на бок.
Я беспокоилась, что снова буду не спать всю ночь из-за бессонницы, но, очевидно, это было не так. Хотя это отчасти принесло облегчение, я также была в ужасе от — не говоря уже о полной неготовности к — предстоящего дня. Не то чтобы я могла подготовить особую защиту, не спав всю ночь, полагаю. Исход уже был высечен в камне, и я ничего не могла сделать, чтобы его изменить.
Хотя, знай я наверняка, что мои молитвы хоть чем-то помогут, гарантирую, я бы потратила эти восемь часов с гораздо большей пользой.
— Школа…
Внезапно мое туманное, далеко не отдохнувшее зрение стало кристально чистым. Мне нужно было вставать и идти. Видимо, одной мысли о школе было достаточно, чтобы разбудить меня. Спрыгнув с кровати и праздно стоя посреди комнаты, я продолжила с того места, где мой разум остановился прошлой ночью.
Оглядываясь на прошлое… Ну, не такое уж далекое прошлое, но все же…
— Я теперь словно совсем другой человек.
Размышляя о том, как я вела себя год назад, моя прошлая я казалась незнакомкой. Я перешла от «Угх, не смотрите на меня» к «ПОЖАЛУЙСТА, ПОСМОТРИТЕ НА МЕНЯ!».
Теперь, когда я осознавала это, мне немного хотелось заползти в нору и умереть.
Когда я переключилась? Что изменило меня? Если подумать, это, вероятно, была Шимамура. Встреча с Шимамурой, дружба с Шимамурой. Боже, как стыдно. В то же время я была тронута. Но что Шимамура чувствовала по поводу моей подмены? Разочарование? Обман?
Всю свою жизнь я просто плыла по течению и позволяла картам ложиться как придется. На самом деле было довольно легко дрейфовать, ни разу не наткнувшись на корягу, и мне это нравилось больше, чем я думала. Но теперь, спотыкаясь о каждое препятствие, которое мне попадалось, я стала вся бугристая — как конфета компейто.
Было ли это правильной метафорой для моей судьбоносной встречи с Шимамурой? Конфета?
— Хм-м…
Какая я была настоящей: старая я или новая я?
Не, это глупо. Очевидно, они обе были настоящей мной.
«Настоящая я» была человеком, живущим и дышащим прямо в этот момент. Когда-то этим человеком была старая я. Так что я не собиралась отрекаться от изменений, которые сделала моя прошлая я.
В конце концов, новая я мне нравилась довольно сильно.

В отличие от яркой, ясной погоды, педали моего велосипеда казались свинцовыми. Здесь, в апреле, солнце было теплым, но ветер холодным и сухим. Очевидно, весенний сезон еще не полностью оттаял.
Я не каталась на велосипеде с церемонии окончания года в прошлом месяце. На самом деле, если подумать, я не выходила из дома практически все весенние каникулы и не тусовалась с Шимамурой. Увижу ли я ее сегодня? Если да… как мне вести себя с ней?
По мере приближения к зданию школы моя тревожная боль в животе медленно усиливалась. Задняя поверхность бедер дергалась, словно они были под напряжением. Боже, я так нервничаю. Это было в тысячу раз хуже, чем прошлогодняя церемония поступления.
Мои руки были такими потными, что начали соскальзывать с руля. Неужели это было так важно? Мой ответ: да. Для меня это был критический момент.
— Угх…
К сожалению, этот ответ не унял бурление в животе. Первую часть пути я провела в ужасе от мысли идти в школу, но ко второй части я умирала от желания поторопиться и уже добраться туда. Как оказалось, я была не из терпеливых.
Как раз когда мои ладони приблизились к состоянию Ниагарского водопада, я наконец достигла главных ворот. Как и в прошлом году, учитель стоял поблизости, чтобы направлять новых учеников на велопарковку; я прошла мимо них и спрыгнула с велосипеда, как делала весь год. На этот раз на стойке было куча велосипедов, и мне пришлось помучиться, чтобы найти место для своего.
Как только я закончила пристегивать велосипед, я внезапно поняла, что припарковалась в секции для первогодок. Однако сегодня я официально была второгодкой. На мгновение я задумалась, стоит ли заморачиваться с перестановкой велосипеда на правильное место, но в конечном итоге решила притвориться, что не заметила. У меня были дела поважнее, о которых стоило беспокоиться.
Ветер шелестел ветвями сакуры, разбрасывая их лепестки повсюду. Я уже видела, как пробиваются маленькие зеленые листочки. Однако, проходя под деревьями, я почувствовала головокружение. С каждым шагом тошнота нарастала.
Пока я продвигалась вперед, несмотря на ухудшающееся самочувствие, вскоре передо мной предстала знакомая картина. Гигантская толпа учеников собралась у главного входа в школьное здание, как и в прошлом году. В отличие от прошлого года, однако, у меня не было времени стоять и ждать, пока ученики разойдутся. Я нырнула в толпу, словно в ревущую реку, готовая умереть.
Я не была уверена, что смогу на самом деле пробраться сквозь толпу, поэтому вместо этого просто использовала плечо как таран, проталкиваясь к центру. Теперь я была одной из сардин, плотно зажатой со всех сторон. Тем не менее у меня был четкий обзор списка распределения по классам.
Сначала я поискала свое имя. Список был в алфавитном порядке, так что я, вероятно, найду себя где-то наверху. Пока мои глаза бегали туда-сюда, сердце колотилось в такт каждому движению; я чувствовала, как оно пульсирует вплоть до шеи, а горло сжалось.
Однако после того, как мой взгляд завершил полный круг по списку, кровь медленно отхлынула от моего лица. Казалось, глаза вот-вот выпадут из орбит.
— Нигде?
Моего имени в списке не было. Как и имени Шимамуры. Мои глаза расширились. Что происходит?
После долгого стояния и попыток осознать эту реальность, я наткнулась на объяснение: это был список для новых учеников. Конечно, нас с Шимамурой там не было.
Я немедленно развернулась. Я уже была полна тревоги просто от нахождения здесь, и эта ошибка стала последним гвоздем в крышку гроба. Наконец реальность того, что я второгодка, дошла до меня.
И вот я стояла, краснея посреди толпы, как полная чудачка.
При этом выбраться из толпы оказалось титанической задачей. Слегка пригнувшись, я избегала зрительного контакта насколько возможно, проталкиваясь мимо каждого человека. Даже после того, как я освободилась, края моего зрения все еще были размыты, и меня тошнило.
Тем не менее я каким-то образом заметила похожее скопление людей на противоположном конце школьного здания. Очевидно, мне нужно было туда. Подтверждающим доказательством был тот факт, что я увидела Хино и Нагафуджи, идущих бок о бок прочь от толпы. Я слышала, как они весело болтают.
— Я снова застряла с тобой? Какой это год подряд получается?
— Десятый, кажется?
Очевидно, их распределили в один класс. Везучие, — подумала я, с завистью провожая их взглядом, пока они не исчезли в школе. Теперь настало время для моего следующего испытания: еще одно погружение в толпу.
А, я поняла. Второгодки все намного выше, — подумала я, обнаружив, что меня практически похоронили в сравнении. На этот раз мне пришлось бы пробиваться вперед с боем, если бы я хотела что-то увидеть. Плюс, люди спереди толкались в противоположном направлении, чтобы выбраться из толпы, что не помогало делу. Я плыла через море людей, получая время от времени локтем в ребра за свои старания.
Сегодня я не плыла по течению — я пробивалась вперед по собственной воле.
На этот раз, сканируя приколотый к стене лист бумаги, я успешно обнаружила собственное имя. Как я и ожидала, оно было прямо наверху и очень заметным. Затем мои глаза скользнули вниз по списку. Это был последний тест, который либо сделает мой день, либо сломает его.
Я почувствовала, как зрение затуманивается от страха, но выдернула себя из этого состояния и заставила смотреть. Мои глаза скользили вниз… вниз… вниз. Гул толпы затих, а мое сердцебиение становилось все громче и громче, отдаваясь в ушах. Я отчетливо чувствовала, как кровь густо качается по венам. Мои нервы были на пределе, и зрение расплывалось.
Скажем так, я была далека от совершенства. Я не считала себя человеком, который провел жизнь в упорном труде и поэтому заслуживал получить то, что хотел. Я могла молиться хоть весь день, но если эти молитвы в конечном итоге будут проигнорированы, это будет ничья вина, кроме моей собственной. Несмотря на это, мои глаза отказывались отступать — они продолжали искать. Искать правду, написанную прямо перед ними.
Был ли у этого мира бог? Слушал ли кто-то там?
Я выпрямилась и отчаянно молилась, чтобы найти это имя.

Я всегда опаздываю по понедельникам, да? — подумала я, проходя через школьные ворота… хотя, признаться, на самом деле не чувствовала вины по этому поводу.
Я пошла в направлении отдаленного гомона, но поймала себя в последний момент, прежде чем по ошибке посмотреть на список классов первогодок. Упс. Я заметила группу второгодок и направилась туда.
— О..?
Я резко остановилась, столкнувшись лицом к лицу со своеобразным зрелищем.
Это была Адачи, подпрыгивающая в воздух с обеими руками, поднятыми в триумфе, а лепестки сакуры падали вокруг нее.