Том 3 - Глава 1: Выбери мне шоколад

КАК ПО МНЕ, на улице все еще стояла зима, что бы там ни говорили остальные. Знаки были повсюду — в воздухе, в облаках. Я понимала это по тому, как быстро замерзал мой нос и как на уроках начинали слипаться веки... Ладно, может, последнее было скорее круглогодичной фишкой, чем сезонным явлением. И все же было в зиме что-то такое, что заставляло меня постоянно клевать носом, независимо от того, сколько я спала накануне. Может, мое тело просто хотело впасть в спячку. Будь моя воля, так бы и сделала.
Было 4 февраля — просто еще один обычный день. Уроки наконец закончились, и настроение в классе было легким и радостным. Как только прозвенел звонок, несколько человек вскочили с мест и помчались в свои клубы или куда там еще. Глядя им вслед, я подумала: «Ах, квинтэссенция школьной юности». Но в то же время мне совсем не нравился тот поток холодного воздуха, который ворвался в коридор на смену убегающим ученикам. Бр-р-р. Не могла представить, чтобы я с радостью выскакивала на такое.
Теперь, когда зимние каникулы закончились, нас пересадили, прямо как полгода назад в конце летних. В итоге меня отправили из центра класса на галерку, поближе к двери. Лично я была рада лишнему расстоянию между мной и учительским столом; может, теперь учителя не будут сверлить меня взглядом каждый раз, когда я зеваю. К сожалению у этой свободы была цена: ледяной сквозняк каждый раз, когда открывалась дверь. Это держало меня в тонусе чуть больше, чем хотелось бы.
— Ну что ж...
Какие у меня планы после школы? Сразу пойти домой? Или узнать, не хочет ли Адачи о чем-то поговорить?
Начался новый месяц, а Адачи все еще вела себя странно. Впрочем, я помню ее «нормальной» только, наверное, в первый месяц после нашего знакомства. Так что, как знать, может, эта странность и есть ее нормальное состояние. Или, может, она снова остынет, когда наступит лето. Ох, Адачи, и что мне с тобой делать?
Она оглянулась через плечо, и наши глаза встретились. Она замерла; я уставилась в ответ, как олень в свете фар, неловко занеся учебник над открытой сумкой. Мы были слишком далеко друг от друга, чтобы вести беседу, но эти гляделки тоже были не лучшей альтернативой. Затем, прежде чем я успела опомниться, Адачи отвела взгляд и начала теребить челку, так что я вернулась к сборам.
В последнее время мне казалось, что понять суть моей дружбы с ней реально сложно.
Она часто бросала на меня эти украдкой взгляды во время обеда или после уроков. Но никогда во время занятий, иначе все бы заметили. Вместо этого у нее случались, казалось бы, самые тихие припадки в мире. В одну минуту она ни с того ни с сего краснела как помидор, а в следующую — зарывалась лицом в учебник или беспокойно приглаживала волосы. Девочка вообще не умеет расслабляться. Естественно, все это происходило прямо в поле моего зрения, потому что ее парту переставили в центр класса, туда, где раньше сидела я. Поскольку она постоянно ерзала из стороны в сторону, я могла только представить, как мучилась девочка, сидящая за ней, пытаясь переписать что-то с доски.
— Здаров, Ши-ма! Эт я, Хи-но! — окликнул меня солнечный голос, под стать такой же солнечной коже — в смысле, конкретно обгоревшей.
Конечно же, это была Хино, только звучала она так, будто пыталась (и безуспешно) изобразить какой-то иностранный акцент. Если подумать, кажется, она ездила с семьей за границу на Новый год. Пока мы все тут дрожали от зимнего холода, она выглядела так, будто только что сошла с пляжа.
— Это типа был австралийский акцент? — спросила я.
Похоже, Хино привезла в Японию не только глубокий загар.
— Ты замечала, что твое имя звучит как название бренда, если произносить его на английский манер? — спросила Хино. — Мы только что об этом говорили.
Рядом с ней Нагафуджи мудро кивнула. Я лениво подумала, как, черт возьми, они вообще пришли к такому выводу.
— А, хотя «Шимамура» и так название бренда, да? Пишется так же и все такое.
— А вот и нет вообще-то!
Нагафуджи продолжала кивать, но я понятия не имела, с кем она соглашается.
— В общем, я просто хотела поздороваться. Бывай!
Махнув рукой, Хино вышла из класса; ее загорелые руки резко контрастировали с этой снежно-белой японской зимой. Нагафуджи двинулась за ней, но резко остановилась и обернулась, словно что-то вспомнила. В отличие от своей половинки, она была бледна как призрак.
— Кидала его в последнее время? — спросила она, поправляя очки на носу.
— Чего?
Она взмахнула рукой вниз, имитируя бросок, хотя меня больше отвлекло колыхание ее груди. О чем она вообще?.. А-а-а, бумеранг. Точно.
— А, ну да, конечно, — сказала я. — Моя сестра, эм... она его обожает.
Ну, или она так говорит. Не будем упоминать тот факт, что я чувствовала, как эта самая «сестра» прямо сейчас сверлит меня взглядом.
— Скажи ей, что мы можем устроить соревнование по метанию, когда она достаточно потренируется.
— О, э-э... ладно, — ответила я.
С этими словами Нагафуджи отправилась вслед за Хино, оставив меня с обещанием, которое я вряд ли смогу сдержать. Я с трудом представляла Адачи, записывающуюся на какое-либо «соревнование по метанию», так что если Нагафуджи искала напарника по бумерангу, ей лучше было попросить Хино.
Хотя, чуяло мое сердце, Хино вряд ли согласится, точно так же, как Нагафуджи никогда не ходила на рыбалку. Но они все равно были хорошими подругами, даже если не разделяли жизни друг друга на все 100 процентов. Мне это в них нравилось. Немного дистанции — это полезно.
— Австралия, значит?..
Признаться, я немного завидовала. Я не только никогда не выезжала за пределы Японии, я даже на самолете ни разу не летала. Я хотя бы каталась на синкансэне, очевидно, но для меня это было другое. Не знаю почему.
Когда дверь класса закрылась, и я перестала чувствовать ледяной воздух из коридора, я решила, что пора и мне домой. Однако, как только я начала вставать с места, я заметила, что кто-то топчется у моей парты. Застыв с полусогнутыми коленями, я подняла глаза и увидела Адачи.
— Че-как? — неловко спросила я.
— Э-э... йоу, — ответила она не менее неловко.
Поскольку я обедала с Хино и Нагафуджи, голос Адачи я услышала впервые за сегодня. Напомню, я пыталась пригласить ее к нам, но она сбежала. Очевидно, ей было с ними некомфортно.
Не то чтобы я не могла этого понять. То, что они были моими подругами, не делало их автоматически и ее подругами тоже.
— Ты... свободна сегодня? — нерешительно спросила она.
— М-м?
— Не хочешь, может, съездить в путешествие... нет, в смысле, типа, на вылазку или что-то такое?
Почему ей всегда нужно смягчать свои слова этим «может» или «типа»? И почему она звучит так панически?
— То есть, по сути, ты хочешь где-то зависнуть?
Адачи слегка кивнула, и на мгновение я подумала сказать: «Нет, спасибо, слишком холодно». Потом мне пришло в голову, что это может прозвучать грубо, и я передумала. Для меня самой утомительной частью любых отношений была необходимость подбирать слова. Я была далеко не так красноречива, чтобы перефразировать предложения на лету, поэтому мне требовалось время. Вот если бы можно было просто выбрать вариант диалога из готового списка, как в видеоигре.
— Ой, но если ты занята, то все нормально. Это вообще не важно, или типа того, — добавила Адачи, маша руками, словно выстраивая превентивный барьер. Этот защитный жест был верным признаком человека, неуверенного в том, как отреагирует собеседник. Страх отказа неизбежно толкал такого человека предполагать худшее и бежать впереди паровоза. Знакомо.
В моем случае, однако, жест Адачи просто вызвал у меня желание подразнить ее.
— О, да. Супер занята. Я так рада, что ты понимаешь, — приветливо пошутила я.
К сожалению, шутка не зашла. Вообще. Она не только не рассмеялась, она полностью поникла. Еще одно движение — и, казалось, она вот-вот разрыдается. Внутренне паникуя, я поспешно сменила тактику.
— Да ладно тебе, ты уже должна знать ответ. Не выставляй меня дурочкой, — рассмеялась я, надеясь сгладить ситуацию.
— Прости, — неловко пробормотала она.
Угх, теперь я заставила ее извиняться. Чувство вины медленно подкрадывалось ко мне. В этот момент я уже никак не могла ей отказать, не нанеся серьезного ущерба.
— Ладно, слушай — это была шутка. Плохая шутка. Прости, что так подколола тебя, потому что я на самом деле хочу пойти.
Вмиг напряженное выражение лица Адачи смягчилось, словно все ее тело превратилось в желе. Она была из тех девушек, у которых все эмоции написаны на лице, и я, например, ценила отсутствие двусмысленности.
Что касается меня, то с возрастом я становилась только сложнее и запутаннее. Наверное, мне стоит над этим поработать.
— Хочешь пойти куда-то конкретно? — спросила я, прекрасно зная, что ответ будет отрицательным.
— Не особо, но...
— Но? — подсказала я, так как, похоже, ей было что еще сказать.
— Я типа хочу чего-нибудь сладкого.
Адачи уставилась в пол, уткнувшись подбородком в шарф. Верхняя и нижняя половины ее лица двигались в двух разных направлениях: взгляд был устремлен вправо, а губы изогнулись вверх в напряженной полуулыбке. Чертовски сложный трюк, мягко говоря. Не уверена, что смогла бы повторить.
— То есть, хочешь какой-нибудь сахарный перекус? — спросила я. Сахар исправит то, что творится с твоим лицом?
Почему-то ее плечи вздрогнули в ответ.
— Э-э... ага. Перекус.
— Что, значит, не сахарный перекус?
— Не, не, сахарный — это хорошо, — ответила она тихим голосом, который я едва расслышала сквозь ее надутые губы.
Почему-то мне казалось, что я что-то упускаю, но, эх, по крайней мере, у меня было общее представление о том, чего она хочет. Если мы пойдем в торговый центр, то сможем купить кучу всякой вредной еды — сладкой, соленой, какой угодно. О, или можно снова взять пончики. Звучит неплохо, кстати.
Было приятно для разнообразия вспомнить что-то хорошее. Пока что я многое оставляла в прошлом, и это вряд ли изменится в ближайшее время. Однако, пока у меня оставалось хоть немного приятных моментов, к которым можно было мысленно вернуться, мне этого было достаточно. Чтобы этому способствовать, мне придется создавать воспоминания самой. Если кидать спагетти в стену достаточно долго, бла-бла-бла.
Я решила провести день с Адачи, которая вела себя все так же причудливо, как и всегда.
Ага, просто еще один обычный день.

Судя по моей склонности ездить вторым номером на велосипеде Адачи, может, в глубине души я все еще технически была «плохой девчонкой». Впрочем, по словам моей младшей сестры, я всегда буду «плохой», пока мои волосы обесцвечены... Но в последнее время я уже не знала, что с ними делать. С волосами, в смысле. Из-за отросших темных корней я выглядела как подгоревший флан.
Обесцветить их снова или отрастить? В любом случае, нужно было выбрать что-то одно и придерживаться этого. Я не могла вечно колебаться.
Спустя чуть меньше двадцати минут мы прибыли в выбранное Адачи место: большой торговый центр, который мы посещали вместе на Рождество. Его огромная, раскинувшаяся парковка была тускло освещена заходящим солнцем.
Мы с Адачи были не единственными подростками вокруг. Множество людей в форме других школ слонялись туда-сюда, выдыхая белый пар. Этот вид напомнил мне о том, как холодно на улице, что, в свою очередь, вызвало дрожь по спине. Как же я жаждала воссоединиться с теплым столом-котацу дома. Но такими темпами это будет нескоро, — подумала я, наблюдая, как Адачи пристегивает велосипед.
Пройдя несколько шагов внутрь торгового центра, она потянулась и, нерешительно зажав мой указательный палец между своими, подняла его вверх. Ее кожа была примерно такой же теплой, как и сам торговый центр, то есть очень. По крайней мере, теплее, чем на улице.
— Можно мы...?
Судя по всему, она хотела подержаться за руки. Ну, по крайней мере, она начала сначала спрашивать разрешение. Это прогресс... наверное. Розовый румянец пробежал по ее щекам прямой линией, возможно, из-за резкого перепада температуры.
— Валяй, — кивнула я, и мгновение спустя она вцепилась в мою руку как тисками. Она с минуту смотрела на наши переплетенные пальцы, затем поспешно опустила наши руки обратно по швам.
Я правда была не против держаться с ней за руки, но меня беспокоило то, как она всегда напрягалась из-за этого. Она смотрела прямо перед собой, как будто все, что выше шеи, у нее застыло. Если я постучу по ее щеке, услышу ли я эхо? Она все еще человек? Она даже не моргает!
— Так что мы делаем? Берем что-то сладкое?
— Ага, — скованно кивнула Адачи.
— Ладно, ну, вот прямо там есть пончиковая, — предложила я, так как вполне возможно, что она не могла повернуть голову, чтобы увидеть это.
Это была не та же сеть, что на вокзале, но все равно довольно неплохая, на мой взгляд. И, поскольку пончики на 90 процентов состояли из сахара, это место показалось мне подходящим решением для ее тяги. И все же у меня было чувство, что если мы зайдем внутрь, Яширо появится из ниоткуда и встанет в очередь за нами... или нет?
Адачи резко остановилась, повернулась и заглянула в пончиковую — причем на цыпочках. Что она, черт возьми, творит? Я понаблюдала за ней мгновение, затем последовала ее примеру, повернувшись к витрине. Эта пончиковая находилась прямо у главного входа в торговый центр, и стен у нее почти не было, так что прохожим был прекрасно виден прилавок.
Конечно, это означало, что сотрудники тоже могли видеть нас. Я чувствовала, как они смотрят на нас — на неуклюжую чудачку и любопытную девушку, держащую ее за руку. Или, может, дело было просто в том, что мы держались за руки. Это правда так странно? Хм. Наверное, да. Я отвела взгляд.
По диагонали позади нас было информационное табло с расписанием фильмов. Перед ним стояла разнополая пара, держась за руки и изучая список. Вполне обычное дело. Точно так же мама держала за руку своего маленького сына, пока они заходили в ближайший магазин электроники EDION. Мама слегка наклонилась, чтобы было удобнее, и выглядела уставшей, но в остальном — ага, казалось вполне нормальным. А еще были мы с Адачи... Не слишком ли мы взрослые, чтобы держаться за руки?
— Нгх...
Я простонала, прежде чем успела остановиться. Казалось, вся естественная экосистема торгового центра, взглянув на нас, резко затормозила. Все глаза были устремлены на наши вялые, теплые руки.
К сожалению, было уже поздно отступать и притворяться, что этого никогда не было. Это касалось многих вещей, на самом деле. Когда дело доходило до отношений, заканчивать что-то всегда было в тысячу раз сложнее, чем начинать. Взять хотя бы этот момент: могла ли я выдернуть руку прямо здесь и сейчас? Нет. Моя жизнь привела меня в эту ситуацию, и все, что я могла делать, — это продолжать плыть по течению, чтобы увидеть, куда оно вынесет меня дальше.
Потребовалось бы огромное мужество и убежденность, чтобы пустить этот поезд под откос — а это была роскошь, которой у меня просто не было.
— Не-а, — пробормотала Адачи тихим голосом, затем тревожно посмотрела на меня, как она часто делала в последнее время. Когда мы только познакомились, она была куда более расслабленной, но увы. — Прости, но я не особо... чувствую настрой.
— Окей. — Я не знала, что это должно значить, но решила принять как есть. Дело твое. — Настроена на что-то более японское?
— Не... совсем... — Она озадаченно наклонила голову.
Думаешь, это ТЫ запуталась? Попробуй побыть мной сейчас!
— Есть что-то на примете?
— А? О, э-э, нет... да, нет. — Она покачала головой. Погоди, но тогда откуда ты знаешь, что не хочешь японские сладости?
Моя маленькая подруга вела себя сегодня особенно придирчиво, и я поймала себя на желании, чтобы она хоть раз была со мной прямолинейна. Я представила это в своем воображении: Адачи, идеально красноречивая в любое время.
Да, нет, это не Адачи.
Этот дрожащий олененок передо мной? Вот это моя Адачи.
Не имея четкой цели (насколько я знала, по крайней мере), она пошла вперед, и я последовала за ней.
— Кстати, напомнило — я хотела тебя спросить...
— Ага? — отозвалась Адачи.
— Как думаешь, мне стоит снова обесцветить волосы? Или вернуть свой натуральный цвет? — спросила я, играя случайной прядью. Если я не могла решить сама, то мне явно нужен был взгляд со стороны, чтобы сделать окончательный выбор.
На мой вопрос Адачи пробежалась по мне взглядом — от макушки до ботинок. Не знаю, причем тут мои ботинки, ну да ладно. Может, она оценивала мою общую эстетику, прежде чем ответить. После долгого и тщательного осмотра она закрыла глаза, словно взяв паузу, чтобы представить два варианта моей прически.
Ты же понимаешь, что это не настолько серьезно, да?
С закрытыми глазами она была совершенно беззащитна. Я не могла не думать о всех тех пранках, которые могла бы сейчас с ней провернуть. Я могла бы сжать ее губы, пока они не вытянутся как сосиски, или растянуть щеки, пока она не станет похожа на бурундука... Угх, я звучу как маленький ребенок. Кринж.
Тут Адачи открыла глаза, и я официально упустила свой шанс подшутить над ней. Она уставилась на мои корни и нахмурила брови.
— Я никогда не видела темную Шимамуру, так что трудно сказать наверняка.
— Ага, я держу свою темную сторону под надежным замком! Хе-хе-хе! — пошутила я после паузы.
Честно говоря, мне не очень нравилось, как звучит «темная Шимамура», но неважно. Надо признать, если бы меня попросили выбрать между «темной Шимамурой» и «светлой Шимамурой», первая звучала круче. Но я отвлеклась.
— Видишь ли, я сейчас типа застряла посередине, так что мне нужно скоро принять решение, — объяснила я, проведя рукой по волосам, чтобы показать ей. Почему-то, когда пряди скользнули сквозь мои пальцы, Адачи потянулась и поймала их — словно она была второй половиной песочных часов, а мои волосы — песком.
Кстати об этом, я давно хотела купить песочные часы. Я пыталась напоминать себе купить их, но неизбежно забывала позже. План всегда ускользал от меня... как песок. Поэтично.
Адачи уставилась на волосы в своей ладони. Ее взгляд был таким страстным, что мне пришлось задаться вопросом, есть ли у нее личное мнение на этот счет.
— Что не так? — спросила я.
Она тут же отбросила мои волосы.
— Ничего, — выпалила она.
Не очень-то ПОХОЖЕ на ничего, — подумала я, приглаживая волосы, но промолчала.
В итоге я так и не получила от нее четкого ответа насчет моих волос. Вместо этого она просто пошла дальше. Мы прошли мимо KFC, потом OOTOYA, потом Shabu Sai, пока не добрались до развилки. Там, с правой стороны, была кондитерская в западном стиле.
— Как насчет этой? — предложила я. Адачи снова вытянула шею, чтобы заглянуть внутрь. Да что с тобой такое?
— Ага, выглядит неплохо, — ответила она. Наконец-то. Я умирала от любопытства узнать, каковы ее высокие стандарты, но дерганное выражение ее лица подсказывало, что она не собирается мне рассказывать.
Желтую вывеску магазина украшала карикатура на старика по имени... Борода? Серьезно? Блин, как креативно. Вкусный запах выпечки доносился изнутри, проникая в ноздри и щекоча горло. Судя по всему, основными продуктами магазина были круассаны с кремом, шу с кракелином и чизкейки. Определенно сладко, и определенно не по-японски. Это наверняка удовлетворит требования Адачи, верно?
В кондитерской также предлагали «лимитированные» шоколадные профитроли. Но, честно говоря, я не могла отличить их от темно-коричневых профитролей глубокой прожарки рядом с ними. Я глянула через плечо Адачи на плакат позади нее и поняла, к чему была эта лимитированная шоколадная выпечка: День святого Валентина.
А, точно. Я и забыла, что он уже на носу.
Нужно будет купить что-нибудь для моей вредной сестры, иначе я до конца дней буду слушать ее претензии. А в этом году я уже предвидела Яширо, стоящую прямо рядом с ней и выжидающе протягивающую свои маленькие ручки. Я испустила тихий вздох.
Широкими, неловкими шагами Адачи обошла меня, пока не оказалась с противоположной стороны — заметьте, все еще держа меня за руку. Естественно, это заставило меня развернуться вокруг своей оси, чтобы подстроиться под нее. Ее ладонь становилась влажной, и она снова делала эту штуку с вытягиванием шеи, заглядывая мне за спину с максимально непринужденным видом.
Я повернулась, чтобы проследить за ее взглядом. Позади меня была только одна интересная вещь: постер ко Дню святого Валентина с лимитированными товарами.
— Валентин, — пробормотала Адачи. Ее голос слегка дрогнул, когда она вслух прочитала остальную часть рекламы; глаза ее слегка остекленели.
— Ага, так там и написано, — согласилась я.
Она начала икать, ее взгляд беспокойно метался туда-сюда. Чувиха. Остынь.
— Уже это... ик... время года, да?
Как вы можете представить, икота сделала невозможными попытки Адачи сохранять хладнокровие, как бы сильно она ни старалась. К счастью, даже я не была настолько непонятливой.
— И что с того? — надавила я.
Адачи моментально заметно смутилась.
— А? Ой, ну, ниче... ик... ничего особенного, правда, — заикаясь, пробормотала она. Ее глаза метались во все стороны, словно она рисовала взглядом спираль, лицо превратилось в калейдоскоп красок, а слова прерывались периодической икотой.
Она привела меня в кондитерскую, чтобы завести разговор о Дне святого Валентина? Это бы определенно объяснило, почему она отказалась от пончиков. Боже, как все запутанно. Или, может, фраза «ходить вокруг да около» подходила тут больше, чем «запутанно», учитывая тот круг, который она только что навернула вокруг меня. Похоже, в этой идиоме я — тот самый куст.
Адачи нужен был совет по подарку? Если так, то кто, черт возьми, получатель? У нее есть какой-то тайный парень, о котором я не знала? Без шансов. Невозможно. Если бы он был, я бы наверняка уже заметила намеки, и будьте уверены, их не было. На самом деле, я никогда не видела, чтобы она проводила время с кем-то, кроме... ну... меня.
Что означало бы...
— Это я?
Вот к такому ответу я пришла методом исключения.
Адачи вздрогнула и пошатнулась назад, пока не показалось, что она вот-вот упадет. Быстро сообразив, я дернула ее за руку, которую уже держала — но по инерции она споткнулась вперед, и ее лицо врезалось мне в грудь. Конечный результат: внезапные обнимашки, о желании получить которые я и не подозревала. Теперь я чувствовала ее запах, смешанный со сладким ароматом выпечки.
Адачи замерла, ссутулившись и прижавшись ко мне, и в этот момент я была не совсем уверена, что делать дальше. Учитывая разницу в росте, это была не самая естественная позиция, и мне было нелегко удерживать ее вес.
Ее глаза были широко открыты, застыв в шоке. Я наблюдала, как — прямо у меня на глазах — кровь прилила к ее голове, начиная от шеи и медленно прокладывая путь к макушке. Тем временем ее взгляд метался со скоростью, на которую, как я думала, люди не способны. Я никогда не видела ничего подобного.
Охваченная эмоциями, она медленно оттолкнулась, вставая на ноги и используя мои плечи как опору. Затем, спустя мгновение, она, казалось, вернулась в реальность. Кровь отхлынула от ее лица, и она схватилась за волосы. Затем начала энергично трясти головой в отрицании. Отрицании чего — я не знала, но она подпрыгивала на месте, как одна из этих игрушек на пружинке. Достаточно сказать, что это меня... немного пугало.
Я не могла позволить ей устроить этот нервный срыв прямо перед магазином, чтобы мы не привлекли внимание. Я потянула ее прочь, делая широкие, неловкие шаги и физически утаскивая ее. На другой стороне прохода был японский ресторан, витрина которого была украшена... тунцом. Романтично. К счастью, увеличенное расстояние от постера ко Дню святого Валентина, похоже, помогло Адачи успокоиться.
Учитывая то, каким неестественным способом она попыталась начать этот разговор, я не была уверена, что она собирается сказать, но решила дать ей минуту. Наконец она спросила:
— У тебя есть какие-нибудь... планы... на четырнадцатое?
— Не-а.
Конечно же, я была права. Это было как то дежавю с Рождеством. Видимо, причудливые выходки Адачи были надежным предвестником какого-то приглашения. Кажется, я узнала о ней что-то новое.
— Тогда... не хочешь... потусоваться в этот день?
Она говорила запинаясь, словно оставила попытки выглядеть круто. Наверное, к лучшему. Ее рот беззвучно открывался и закрывался, а глаза смотрели на меня с мольбой о помощи. Ее уши, нос и даже тыльная сторона ладоней вспыхнули ярко-красным, пока она почти не слилась с витриной тунца позади нее.
Тунец Адачи... Звучит почти как название реального вида. Синий тунец, большеглазый тунец, тунец Адачи...
Я поспешно прервала этот идиотский ход мыслей. Мы ни к чему не придем, если я что-нибудь не скажу. Быстро.
— Ну, э-э... ты хочешь, чтобы я подарила тебе шоколад, или ты хочешь подарить шоколад мне?
У меня было чувство, что это не совсем тот вопрос, который стоило задавать, но я не могла остановиться. Тупо уставившись на меня, Адачи крутила указательными пальцами друг вокруг друга.
— Я хочу, чтобы ты... ну, вообще-то, в любую сторону... я имею в виду, типа обмен или что-то такое?
Обе, значит? Это было больше, чем я ожидала. И все же, по крайней мере, теперь я видела, к чему она клонит.
— Хм-м...
Я покупала шоколад сестре раньше, но никогда — другу, а это не совсем одно и то же. Конечно, Хино и Нагафуджи делали это каждый год, вроде бы... но мы с Адачи?
Я представила нас двоих на их месте — меня в роли Хино и Адачи в роли Нагафуджи. Не. Без шансов. Их дружба была совсем в другой лиге; моя дружба с Адачи не могла продлиться так же долго, как их. Сколько лет нам с Адачи вообще осталось? Протянем ли мы до конца старшей школы? Или в следующем году окажемся в разных классах и постепенно отдалимся? Не в первый раз.
В начальной школе мне ни за какие деньги нельзя было зайти в чужой класс. Наверное, потому что там обычно были учителя. Или, может, потому что я знала, что мне там «не место», и чувствовала себя некомфортно, «вторгаясь» на чужую территорию. Когда-то давно я потеряла из-за этого подругу... а теперь даже не могла вспомнить ее имя.
Плюс, теперь, когда я в старшей школе, это казалось слишком большими усилиями. Я не могла представить, чтобы я когда-нибудь захотела так заморачиваться, чтобы... погодите-ка.
Если подумать, высоки шансы, что Адачи просто сама меня выследит. Может, смены класса будет недостаточно, чтобы положить конец нашей дружбе. Эта мысль почему-то успокаивала.
К этому моменту я знала Адачи достаточно долго, чтобы иметь представление о том, что она за человек, и эта идея с обменом шоколадом была настолько в ее духе. Учитывая то, как она всегда хваталась за любую возможность подержать меня за руку, я видела, что она изголодалась по человеческому общению. Может, она жаждала создать ту идеализированную дружбу, которой у нее никогда не было. Я была не в том положении, чтобы винить во всем ее семейную ситуацию, но была уверена, что ее холодные отношения с матерью по крайней мере частично в этом виноваты.
Конечно, я не собиралась быть для Адачи суррогатной мамой.
— Тебе не кажется, что планирование заранее как бы портит все веселье? — спросила я.
Это было как если бы Санта прислал мне письмо, сообщая, что придет ко мне домой, и подробно расписал, что именно принесет. Для меня не имело значения, понравится ли мне сам подарок; загадка была самой веселой частью. Может, это потому, что я прожила жизнь, никогда особо не жаждая какой-то конкретной вещи.
Адачи обдумала мое мнение мгновение, затем медленно покачала головой.
— Сюрпризы переоценены; я лучше буду знать. Так я не буду тешить себя напрасными надеждами.
— Правда?..
Она слегка кивнула. Судя по всему, она искренне так считала. Лично мне было трудно это понять.
— Кроме того, есть еще сотня других проблем, — добавила она.
Я услышала, как она пробормотала что-то себе под нос, но она вся ссутулилась, так что я едва разобрала слова. Проблем, да? Ну что ж, на каждую твою «проблему» у меня найдется сотня вопросов.
И все же, вместо того чтобы просто плыть по течению, Адачи пыталась бороться с потоком. У нее были смелость и убежденность, которых не хватало мне, и я могла это уважать... даже если иногда чувствовала, что она использует меня как ступеньку.
Поэтому вот что я ей сказала:
— Звучит неплохо. Думаю, ты можешь быть моим Валентином в этом году.

Как по мне, моя жизнь была одним длинным, бесконечным серым пятном... но события сегодняшнего дня, 4 февраля, добавили крошечную щепотку красок в последовавшие за ним десять дней.